Интенция | Все о философии

28.03.2009 - Теории происхождения религии

1. Основные точки зрения на происхождение религий


1. Основные позиции

По весьма спорному вопросу о происхождении религии имеется 2 крайние противоположные позиции.

1) Согласно первой, теистической, утверждается прамонотеизм, т. е. изначальное существование веры в единого Бога-творца.

2) Сторонники второй, атеистической, позиции полагают, что в человеческой истории был длительный дорелигиозный период.

2. Данные науки

В свете современных научных данных представляется наиболее вероятным, что религия возникает вместе с человеком и на первых порах существует в виде первобытных верований. Их главные формы:

– магия (представления и практика, исходящие из веры в таинственные силы, которые можно использовать в целях воздействия на людей и явления);

– фетишизм (основан на представлении о способности определенных предметов, после обращения к ним, положительно или отрицательно влиять на человека);

– анимизм (вера в существование душ и духов); тотемизм (предполагает наличие родственной связи между общностью людей и определенным животным и растением).

Из первоначальных верований образуются племенные религии, потом возникают национально-государственные и мировые.

К традиционным мировым религиям относятся буддизм, христианство и ислам.

2. Частные теории происхождения религии


1. Пра-откровение

Есть другая теория – праоткровения – когда‑то в самом начале своего существования люди приобрели религиозное знание, а затем это знание было забыто, теперь остались предрасположенности к религиозным знаниям. Это похоже на библейскую точку зрения, поэтому в Европе в XVIII‑XIX вв. она отвергалась. Но неожиданно в XIX веке эта точка зрения получила подтверждение в науке, конкретно, в этнографии. Оказалось, что представления "диких" людей /индейцев и других аборигенов/ о Боге очень высоки: "Бог – Единый Дух" /большего и сказать‑то нельзя/, наряду, конечно, с языческими и даже фетишистскими представлениями. Оказалось, что почти каждое дикое племя имеет такое высокое представление о "Самом Главном Боге". Это поразительно! Ведь, дикари, по‑видимому, есть хранители древних религиозных понятий. Это открытие этнографии было доказательством точки зрения Первооткровения: религиозное знание привнесено извне, и отсюда, естественно, надо сделать заключение о бытии Бога, – не деревья же, не звери дали человеку это религиозное знание. [Об том же говорит и ап. Павел, что люди знали Единого, но осуетились в мудрствованиях своих. (о.Ил)] Итак, Бог Сам инспирировал религиозное знание, другого источника религиозного знания, а значит и самой религии, нет!

2. Декарт

Согласно Декарту – нам врождены идеи о Боге, а до врожденности эта идея попала к человеку от Самого Бога. Опровержение точки зрения Первооткровения приводит к полному отсутствию других объяснений источника религии.

3. Дюркгейм

Согласно же Дюркгейму, религия – это идеологический механизм, обеспечивающий солидаризацию людей и целостность общества через сакрализацию базовых общественных связей.

4. Малиновский

По Малиновскому, «обычному индивиду религия прагматически необходима для того, чтобы преодолеть ошеломляющее, парализующее предчувствие смерти, несчастье и судьбу».

5. Марксизм

Марксисты утверждают, что религия, как форма общественного сознания, производна от общественного бытия. Религия, по словам Маркса, есть «всеобщее основание утешения и оправдания» «превратного мира», «опиум народа». «...Упразднение религии как иллюзорного счастья народа есть требование его действительного счастья». Оно будет выполнено, когда в бытии исчезнет источник отчуждения, т. е. когда придет конец господству частной собственности на основные средства производства.

6. Фейербах: религия – творчество людей

Обычно говорили: религия – это творчество людей. Но не осознанный обман, а самообман: людям казалось, что это именно так. Другие говорили: раз говорили о сущности религии, то нечего говорить о её происхождении. Но все-таки, откуда взялись в душе человека вышеуказанные врожденные понятия? Дело в том, что объективно существует четыре пункта /см. выше/ из области религиозного знания. Откуда они? Итак, чтобы объяснить происхождение религии, надо объяснить происхождение религиозного знания.



3. Философские замечания относительно предмета религии


Содержание религии не конституируется в качестве предмета знания и потому не подлежит идентификации с параметрами шкалы Истинное-Ложное, выступая предметом индивидуальной веры и мировоззренческой парадигмой, принятой в результате свободного выбора. Религия, возвещающая человеку о спасении и указывающая путь к нему, являет собой трансцендентную в собственной основе и оказывающую имманентное воздействие теоретически-практическую систему координат для исполненного верой мировоззрения, жизненной позиции и образа жизни. Процедура спасения в различных религиях варьируется. Спасение может, во-первых, полагаться возможным через собственные действия человека (например, буддизм): а) соблюдение определенной совокупности ритуалов, церемониалов и культовых действий; б) любовь к ближнему; в) осуществление программы самосовершенствования. (В целом, индивид может разделять ценности активного этического действия для своего спасения либо через формирование соответствующей личной установки – "Я" как орудие Божьей воли и сопряженный с данным миропредставлением аскетизм, либо через модель мистического миросозерцания.) Спасение может, во-вторых, полагаться достижимым через деятельность некоего посредника-спасителя (иудаизм, христианство, ислам). Данная разновидность религиозных воззрений включает в себя такие версии-парадигмы, как:

а) институционализацию собственных убеждений (обязательная принадлежность к институту церкви) – католицизм, православие;

б) веру как главную предпосылку спасения – иудаизм, лютеранство;

в) надежду на ожидаемую милость предопределения (ислам, кальвинизм).

В своей доктрине, этике и ритуале религия раскрывает перед людьми широкий горизонт понятий, объясняет ему смысл жизни, гарантирует высшие ценности и нормы, делает человека членом духовного сообщества, наделяет его духовной родиной, дает обоснование для протеста и сопротивления всему неправедному. Религия (наряду с иными духовными образованиями) способствует осуществлению процессов утверждения личности, формированию личностного сознания; ритуализации и, следовательно, облагороживанию репертуаров поведения людей; освобождению сознания индивида от предрассудка неограниченной власти роковых случайностей; социальной интеграции; космизации человеческого бытия, выходу его за пределы узкоземного существования; осуществляет профетическую миссию (предвидения желательных и нежелательных сценариев будущего развития). В этом контексте Макс Вебер предлагал выделять религиозные системы, делающие акцент на моментах: ритуально-культовых, аскетически-деятельностных, мистико-созерцательных (и/или эсхатологических), интеллектуально-догматических. Если наука преуспевает в постижении мира (общественного и природного), разъятого в этих целях на отдельные фрагменты, то Р. в состоянии продуцировать смыслы жизненной целостности космоса, социума, отдельного человека, впоследствии тиражируемые и возобновляемые через культуру вкупе с ритуалами. В тех случаях, когда воспроизводство репертуаров поведения людей не сопровождается имплантацией перманентно обновляемых смыслов, ритуал становится формальной, отягощающей общество самодостаточной и самодовольной псевдоценностью (например, религиозные воззрения ацтеков и майя). Именно поэтому Р. могут либо: а) принимать "посюсторонний" мир; б) отвергать его; в) принимать этот мир на условиях его улучшения в той или иной форме. Даже самые высокоразвитые Р. в своей истории оказывали на людей не только освобождающее, гуманное, прогрессивное воздействие, но также и регрессивное, подавляющее, реакционное. Этот идейный трагизм присущ истории любой Р.: и Р. мистического склада, устремленным к достижению сверхчувственного единства человека и божества (индуизм, буддизм), так и Р. рационально-светским, ориентированным на овладение мудростью жизни в миру (конфуцианство, даосизм), и Р. профетическим (иудаизм, христианство, ислам). В философии и религиоведении принято вычленять разнокачественные ступени эволюции Р. (не обязательно совпадающие с процессами, развертывающимися в реальном историческом времени). Этап естественной Р. (боги обнаруживаются в природных силах). Этап Р. законов, требующей повиновения божественным заповедям, основанной на представлениях о всемогущем Боге-господине и могущей трансформироваться в Р. как систему моральных норм без Бога. Этап Р. искупления, которая возникает из чувства греховности, не исчезающего даже при великих нравственных устремлениях и возникающая: а) из веры в милосердную любовь и милость оскорбленного Бога, освобождающие от греха (христианство); б) из убеждения (без Бога) в скорбности всего бытия и стремления преодолеть это состояние через определенным образом достигаемое отрешение души (джайнизм, буддизм). Существование самых разнообразных духовных феноменов в истории человечества, формально не относящихся к явлениям религиозного порядка, но совпадающих с ними по базовых механизмам функционирования, воспроизводства и экспансии, позволяют выделить религиозные и квази-религиозные системы эгоцентрического, социоцентрического и космоцен-трического порядка. Эгоцентрические системы Р. предполагают в качестве высшей и самодостаточной ценности восстановление духовной связи индивида с собственным подлинным "я" как вселенносоразмерным микрокосмом. (В 20 веке этому содействовали идеи Ницше о смерти Божества и пришествии сверхчеловека и поиски подлинной человеческой природы в философии экзистенциализма). Социоцентрические Р. светского толка отражают неизбывное стремление родового человека или определенных общественных групп к всеединству сущностных сил посредством воплощения искомой духовной целостности в избранном сакральном объекте. Так, утрату архетипа братства людей пытаются преодолеть такие социоцентрические Р. как культ личности, государства, партии, избранного народа или класса.

Космоцентрические Р. ориентированы на установление, восстановление, воспроизводство связей людей с Богом, богами, Абсолютом, средоточием космических сил (христианство, ислам, буддизм). Многие школы буддизма не признают существования Бога: человек в их понимании всегда связан с космическим первоисточником и может приобрести спасение через приближение к оси "колеса жизни", достигая состояния полного покоя. Т.обр. космоцентрические Р. могут существовать в формах теизма, пантеизма и атеизма. Социально-духовные феномены Р. и веры нередко осуществляются в душах людей вне рамок церквей и конфессий. Хотя вера в существование Полноты Бытия (абсолютного "я" внутри меня или Бога) и типична как смыслообразующий центр миросозерцания Р. любого типа), религиозность может проявляться как внецерковная и вне-конфессиональная. Постулаты той или иной Р. формируются либо истинными пророками либо соборно: социально и профессионально разобщенные люди стремятся преодолеть свою обезличенность путем совместного дополнения своих сущностных сил универсальным посредником – всеобщим священным идеалом. Ряд концепций Р. утверждают распространенность модели индивидуальной эволюции, когда каждый индивид в процессе индивидуальной эволюции оказывается в состоянии прийти к индивидуальной шкале ценностей в выборе идеала. В границах этого процесса Священное писание запечатлевает базовые идеалы определенной культуры, Священное же предание трансформирует их соборным путем и окончательно формирует традицию. В общественном производстве и воспроизводстве системы сакральных идеалов Р. участвуют все члены религиозной общности. Р. становится неразъемлемой на части культурной целостностью. Значимость интегративных экуменических тенденций современного мира определяется тем, что без мира между религиями не может быть мира между народами. Мир же между религиями возможен лишь как результат диалога между ними.



4. Приложение: об учении М. М. Тареева


Тареев Михаил Михайлович (1866–1934) – русский православный богослов и экзегет.

1. Жизнь, труды, мировоззрение

Родился в Рязанской губернии в семье сельского священника. После окончания МДА (1891) некоторое время преподавал в Псковской и Рижской духовных семинариях, а затем защитил магистерскую диссертацию в МДА («Искушение Богочеловека», М., 1892; во 2-м изд. книга, по требованию Синода, была озаглавлена как «Искушение Господа нашего Иисуса Христа», М., 1900). С 1902 по 1918 гг. Тареев являлся профессором МДА по кафедре нравственного богословия. В 1904 г. за исследование «Философия евангельской истории» (Серг. Пос., 1903) был удостоен степени доктора богословия. Обе диссертации и др. свои труды Тареев объединил под общим заглавием «Основы христианства. Система религиозной мысли» (т.1-5, Серг. Пос., 1908-10).

Тареева отличала обширная эрудиция, свежесть и новизна мысли, глубоко личный подход к богословским проблемам. По его собственному признанию, он выстрадал свое мировоззрение, пытаясь создать оригинальную русскую интерпретацию христианства. Для Тареева оно было не отвлеченной теорией, а “философией жизни”, рожденной из религиозного опыта. Поэтому он с подчеркнутым недоверием относился к любому “гностицизму”, что, по его понятиям, представляла собой метафизика и даже догматическое богословие. Надо понимать, что с этой точки зрения, скажем, Василий Великий был несомненно и прежде всего “гностиком”. Отсюда понятна сдержанная оценка святоотеческого наследия. Правда, Тареев, будучи мыслителем, нередко вынужден был прибегать к выдержкам из отцов Церкви, но при этом считал, что «единого святоотеческого учения нет, а есть святоотеческие системы и мнения, которые выбираются богословом по своему произволу». По его словам, «святоотеческий принцип скрывает разгул произвола толкователей».

Греческой «спекулятивно-аскетической» мысли Тареев противопоставлял род православного пиетизма, ориентированного исключительно на Евангелие. Евангельское учение, по его убеждению, есть религия духа, которая по самой своей сути стремится освободиться от внешнего символизма и догматизма. Оно противостоит всем видам естественной этики, религии, творчества и представляет собой явление Божественной жизни в падшем мире. Все верования, в том числе Ветхий Завет и “историческое христианство”, скрыто содержат в себе «религиозное искушение» противления Богу, Его воле. Лишь Евангелие Христово, олицетворенное Самим Богочеловеком, осуществляет и возвещает подлинное Богосыновство. Справедливости ради надо сказать, что Тареев неоднократно указывал на то, что он «дает чисто личное понимание христианства», не претендующее на общеобязательное значение и коренящееся в его индивидуальном опыте.

2. Работы Тареева

Работы Тареева были отмечены премией митр. Макария, однако против них велась острая полемика, на которую он отвечал не менее резко. Среди его критиков были архиеп. Антоний (Храповицкий), прот. Клитин, прот. Павел Светлов (1861-1942) и др. Его обвиняли в склонности к идеям либерально-протестантской школы экзегезы, сравнивали с Гарнаком и Толстым. «Я попал, – писал Тареев в 1909 г., – в мутный поток легенды, которая создается вокруг моего имени». В том же году комиссия Священного Синода потребовала от него объяснительной записки, которая и была им представлена («Краткое изложение системы моего богословия», БВ, 1917, в ст. «Страницы из недавней истории богословской науки»). Отчет по этой записке составил протопресвитер Иоанн Янышев (1826-1910), фактически оправдавший Тареева от возводимых на него обвинений. Тем не менее, споры вокруг Тареева не утихали. Его основной труд иронически называли «немецкой колонией» в русском богословии. Защитники Тареева, напротив, утверждали, что его учение «не немецкий полурационализм посредствующей школы, а подлинное православие, очищенное и незатемненное». В МДА Тареев считался идейным антагонистом свящ. Павла Флоренского (1882-1937), хотя по существу у них было больше общего, чем думали (прежде всего, оба исходили из примата внутреннего духовного опыта в богословии). Их сосуществование в одной церковной школе являлось свидетельством большой интеллектуальной свободы, существовавшей в академии тех лет (о чем, к сожалению, сейчас можно только мечтать: советское время оставило свой зловещий отпечаток и на церковной атмосфере современной России). Впрочем, творческий путь Тареева и тогда оставался нелегким. «Мое имя, – писал он в 1916 г., – стоит среди гонимых, поносимых, отверженных. Не могу не страдать и, однако, понимаю свое положение. Мне ли, одинокому, отверженному и со всех сторон беззащитному ожидать иного, выступая обличителем общества в нравственном маразме?». В 1910-15 Тареев был членом библейской Комиссии. В 1917 г. Тареев был назначен вместо свящ. Павла Флоренского на пост редактора «Богословского Вестника». После закрытия МДА, несмотря на болезнь глаз, Тареев продолжал преподавание. Он был профессором философии в Ярославском юридическом институте (1918-27) (бывший Демидовский лицей), Загорской военно-электрической академии и в др. вузах. Собственно богословской школы Тареев не создал. «Он остался одиноким, уединенным мыслителем, как того, собственно, требовал и самый его принцип», – писал впоследствии о нем прот. Георгий Флоровский. На Западе Тареев почти не получил известности, и мало кто знал, что в своих воззрениях он предвосхитил учение раннего Барта, а также сторонников экзистенциалистского толкования Библии.



3. Библейское богословие и историософия Тареева

Основным недостатком современного ему богословия Тареев считал недифференцированный подход к источникам. «У нас на темы о правде, церкви, духе и т. п. приводят совершенно в одинаковом смысле свидетельства из Ветхого Завета, Евангелий, писаний ап. Павла и церковной письменности, как древнейшей, так и новейшей». В качестве первого принципа «научного богословия», или «научного изложения христианской идеи», Тареев выдвигал раздельный подход к каждой части Библии, соответственно с ее «собственным внутренним характером», за которым следовало изучение «исторической связи» между ними. Второй принцип заключался в рассмотрении библейских писаний «в свете современных им идей, имеющих значение языка, в широком смысле слова, или фона, на котором раскрывается оригинальное содержание памятника». Роль Предания Тареев признавал, но считал ее вторичной. «Последняя сила религиозного убеждения, – писал он, – крепнет на субъективной основе, которой не поколеблет никакая софистика. Несравненно более, чем в какой-либо религии, в христианстве личность призвана к внутренней свободе».

4. Оба Завета, Евангелие, история религий и Церкви

рассматриваются Тареевым под знаком духовного испытания, или “искушения”, прообраз которого дан в библейской картине грехопадения прародителей. Немощь и ограниченность своей тварной, природной жизни человек должен осознать и подчинить ее жизни высшей, божественной. Но с древнейших времен у человека существовал соблазн возвысить себя вопреки Богу. «Поэтому Бог становится для него другим, наряду с ним самим, Богом, оспаривающим его славу и его достоинство, завидующим ему, и вызывает в нем соответствующие к Себе чувства – протеста, боязни и ненависти». История религии есть закономерный процесс преодоления этого соблазна, путь от богопротивления к богосыновству. В своей полноте богосыновнее сознание не достигнуто нигде в истории. Его являет только воплотившееся Слово Божье, Богочеловек, в Котором заключена сама сущность христианства как абсолютно нового Откровения.

5. Ветхий Зевет в интерпретации Тареева

Признавая отличие «беспримерно высокого и чистого еврейского монотеизма» от других дохристианских религий, Тареев, однако, не видит качественной разницы между религиозным сознанием Ветхого Завета и прочими верованиями. По его мнению, в Ветхом Завете Бог также воспринимался внешней силой, по отношению к которой долг человека сводился лишь к внешнему послушанию. Практически боговдохновенность ветхозаветной части Библии Тареев игнорирует. Она выражает, с его точки зрения, все тот же ограниченный, противящийся Богу дух, который свойствен “естественному” религиозному сознанию. Правда, Тареев подчеркивает особую роль пророков. Их учение, по его мнению, есть «кульминационный пункт ветхозаветной религии», от которого ведет «прямой путь к евангельской абсолютности».

Однако в процессе реконструкции ветхозаветного богословия Тареев постепенно отходит от того дифференцированного подхода к Писанию, который был столь важен для него. Он фактически отождествляет Ветхий Завет с его законничеством, ставя на одну доску священные книги, апокрифы и произведения письменности более позднего иудаизма. В результате исчезает живая преемственность двух Заветов, их диалектика превращается в непреодолимый антагонизм. В этом свете трудно понять, почему же Ветхий Завет, деградировавший, согласно Тарееву, от профетизма к законничеству, стал лоном христианства. «Христианская антитеза иудейству, – пишет Тареев, – есть антитеза бесконечного конечному, абсолютного условному, свободного стихийному, творческого и вечного временному и ограниченному». Иными словами, в Ветхом Завете, по Тарееву, проявился лишь тот тварный элемент, который бесконечно далек от Божественного, от духовного. Между тем в силу богооткровенности ветхозаветной веры невозможно рассматривать ее лишь как выражение человеческой ограниченности. Наряду с этой ограниченностью в ней присутствовал и духовный элемент, подготовивший явление Христа. Тареев не отрицает факта пропедевтической роли Ветхого Завета, но сводит ее лишь к контрасту, оттеняющему несостоятельность человеческих усилий в постижении Бога. В этом Тареев перекликается с концепциями либеральных протестантов и предваряет идеи Бультмана.



6. Христос и Евангелие в системе Тареева

В рецензиях на первые труды Тареева Муретов сетовал, что автор уделил мало внимания вопросам исагогики Нового Завета. Но такой пробел вполне понятен, если учесть специфический подход Тареева к Евангелию и Писанию вообще. Сам он разделял евангельские толкования на несколько типов:

а) Научно-исторический подход, который сталкивается с существенными трудностями, ибо Евангелие «не представляет собой ни истории, в строго научном смысле этого слова, ни материала для нее».

б) «Археологический» подход дает лишь картину исторического фона для учения Христа (в частности, иудейских верований и обычаев новозаветного времени), но не может претендовать на адекватное уяснение Евангелия.

в) Рационалистическое толкование всецело занято второстепенной проблемой евангельских чудес, игнорируя главное: что значит для нас сегодня Личность и провозвестие Христа.

г) Подход, который предпочитал сам Тареев и который он называл «философией евангельской истории». Этот подход не отрицает значения историко-литературной критики и филологических исследований, но имеет в виду их ограниченность. «Филологический перевод священного Писания, историко-археологическое объяснение его речений, – пишет Тареев, – не относится к области религиозной». Это область науки. Неправы и те, кто ее отметают, и те, кто на ней останавливаются. «Одинаково тяжело встречать как наглость чревовещателей, не желающих знать никакой исторической перспективы, так и жалкую беспомощность ученых богословов, которые во всеоружии филологии и археологии, при изысканном понимании деталей отдельных слов и текстов, совершенно бессильны связать тексты одною цельною идеей, уловить дух и смысл учения». А именно в этом заключается важнейшая задача, которая стоит перед толкователем. Он должен проникнуть в самую сердцевину Благой Вести, интуитивно уловить ядро ее содержания, постичь, что именно возвещено нам сегодня в Евангелии, и значит творчески воссоздать «философию евангельской истории», которая есть Слово о вечной жизни.

7. Богочеловеческий подвиг Христа Спасителя

Подвиг Спасителя (с точки зрения Тареева) заключался в том, что Он завершил историю искушений дохристианского мира. Христос победил сатану Своим уничижением, отказом от внешней силы и власти. Этим Спаситель соединился с немощным, ограниченным миром и в то же время всецело подчинил Себя воле Отца. Он принес людям абсолютно новую реальность. «Религиозный опыт Христа был совершенной противоположностью тому, чем обычно живет человеческое сердце: Его любовь была явлением жизни нечеловеческой». Приобщаясь к Его опыту Богосыновства, христианин обретает спасение через его Божественную Любовь. «Это не богословие, это не логический вывод, а непосредственное ощущение, непосредственное духовное переживание». Таким образом, христианство есть религия предельно личностная. «Христос приводит человека к личному общению с Богом». В Церкви «личный подвиг всех христиан сливается воедино». История христианства есть развитие, а не простая смена поколений. Цель его – «благодатное освящение природы и мира», которые сами по себе относятся к низшей сфере бытия. Как Богочеловек прошел через искушения, так и христианство проходит через них. Католичество не устояло перед соблазном власти, протестантизм – перед соблазном отождествить религиозный прогресс с культурным. И только Православие содержит в себе потенцию развития личной духовности, проявляющейся в смиренном подвиге. Оно рассматривает все мирское как низшее. Оно стремится избежать иллюзий. Ведь в «строгом смысле о христианском народе, как и о христианском государстве, христианской науке, христианской политике, христианском браке можно говорить лишь в историческом, а не в существенном отношении».

Для Тареева не существует возможности полного преодоления пропасти между Божественным, духовным, и мирским. Возникшие в лоне исторического христианства формы государственности и метафизики есть нечто условное, преходящее, «Евангелие не открывает нам тайн надзвездного мира, не открывает времен и сроков, не объясняет гностически природного и исторического процессов, не обещает нам магических средств влиять на естественную эволюцию событий; оно ограничивает наше внимание собственными нравственными задачами, оно указывает нам путь духовного воздействия на внешний мир». Будущее русское православное богословие должно, по выражению Тареева, «освободиться от образов и символов», от груза греческой метафизики отцов Церкви и одностороннего византийского аскетизма, который «отравил нашу волю и исказил всю нашу историю».

Наследие Тареева еще мало изучено. Несмотря на спорные его стороны, оно содержит много ценного и достаточно ясно выраженного полемического материала, который при надлежащем критическом подходе может быть с большой пользой использован при дальнейшей разработке богословских и экзегетических проблем.
Опубликовано на сайте: http://intencia.ru
Прямая ссылка: http://intencia.ru/index.php?name=FIL&op=view&id=8