Интенция | Все о философии

19.04.2009 - ГОГОЛЬ Николай Васильевич (1809—1852)

Великий русский писатель украинского происхождения, один из самых глубоких мастеров прозы и драматургии в русской литературе.

Николай Васильевич ГОГОЛЬ родился 20 марта (1 апреля) 1809 в местечке Великие Сорочинцы Миргородского уезда Полтавской губернии в семье помещика среднего достатка Василия Афанасьевича Гоголя-Яновского (от второй части фамилии впоследствии отказался из-за ее, как он считал, польского происхождения). Детские годы провел в родительском имении Васильевке в атмосфере малороссийских народных поверий, фольклорных традиций и исторических сказаний. Неподалеку располагалась Диканька, бывшая вотчина Кочубея, к которой Гоголь приурочил действие своих ранних повестей. Его первые художественные и сложные психологические переживания связаны с Кибинцами, имением дальнего родственника Д.П.Трощинского, бывшего министра и известного вельможи. Отец Гоголя служил у Трощинского секретарем, писал комедии и играл в кибинцовском домашнем театре. Гоголь получил возможность пользоваться богатой библиотекой имения. Здесь же он столкнулся с неуемными проявлениями барской вседозволенности и унижением человеческого достоинства – в имении по-старинному держали шутов и постоянно ими помыкали. Сознание Гоголя рано столкнулось со сложным переплетением интеллектуальных интересов, провинциального стремления утвердить свою культурную состоятельность и грубого самодурства.

Склонность к писательству определилась у Гоголя очень рано. В детстве он сочинял стихи, получившие одобрение В.В.Капниста, имение которого находилось по соседству. Капнист объявил родителям Гоголя: «Из него будет большой талант, дай ему только судьба в руководители учителя-христианина». Многое в душевном складе Гоголя сформировано под влиянием матери – женщины яркой, склонной к истерикам, подозрительной и суеверной. Сыну она дала религиозное воспитание особого рода, в котором духовно-нравственная сторона веры во многом затмевалась экстатическими переживаниями апокалиптических пророчеств, напряженным страхом перед преисподней и адскими муками воздаяния. Мать окружала сына обожанием, и это могло быть одним из источников его самомнения, которое, с другой стороны, рано порождалось инстинктивным сознанием таившейся в нем гениальной силы. В литературоведении 20 в. возникли попытки трактовать в психоаналитическом духе разнообразные метаморфозы «фантастического» характера матери и слабоволия отца в художественном творчестве Гоголя.

С 1818 по 1821 начальное образование получает в Полтавском уездном училище и на дому у одного из преподавателей. С 1821 по 1828 проходит полный курс Гимназии высших наук в Нежине. Из этого провинциального учебного заведения вышло немало ровесников Гоголя, оставивших след в русской культурной и общественной жизни: А.С.Данилевский, Н.В.Кукольник, П.Г.Редкин и др. Здесь художественная одаренность Гоголя ищет разнообразных форм проявления: он занимается живописью, играет в спектаклях, пишет литературные произведения, причем по преимуществу в самых серьезных жанрах (элегии, не сохранившиеся трагедия Разбойники, историческая поэма Россия под игом татар, повесть Братья Твердиславичи и др). Одновременно проявляется и потребность юного писателя сатирически оттолкнуться от высокого: он создает сатиру Нечто о Нежине, или Дуракам закон не писан, осмеивающую выспренний слог сочинений гоголевского однокашника Н.В.Кукольника.

О профессиональном писательском пути Гоголь пока не помышляет. В нем рано формируется особая этика долга, благоговейное отношение к высшим авторитетам и представление о своем особом общественном предназначении. Гоголь-гимназист мечтает о «службе государственной», втайне вынашивает планы отъезда в Петербург и деятельности во имя высшего блага, расцвет которого заглушается отравляющими общество пороками и злоупотреблениями. Думает о юридической карьере, способствующей миссии искоренителя зла.

В 1828 по окончании гимназии в компании ближайшего друга А.С.Данилевского отправляется в Петербург. Столица его глубоко разочаровывает. Он остро ощущает механистичность, обезличенность этого города, его отчужденность от человека – все то, что позднее в повестях сплетется фантасмагорической тканью петербургских образов. Вместо благородных порывов служить «не за страх, а за совесть» Гоголь встретил «людишек», проникнутых духом чинопочитания и своекорыстия. Он вливается в толпу вчерашних провинциалов, скитающихся по углам, хлопочущих о месте и испытывающих постоянные денежные затруднения.




Делает пробы пера и весной 1829 под псевдонимом В.Алов публикует первое крупное произведение – «идиллию в картинах» Ганс Кюхельгартен (с пометой «писано в 1827»). Эта поэма носила еще откровенно ученический характер, была построена на общих местах романтической эстетики, пронизана заимствованиями из В.А.Жуковского, А.С.Пушкина и популярных немецких романтиков, отличалась доходящей до курьезности шероховатостью стиха и стиля. Критика встретила появление поэмы едкими насмешками. Гоголь пережил фиаско очень болезненно. Отправив слугу скупить все поступившие в продажу экземпляры, он почти полностью сжег нераспроданный тираж и спешно бежал за границу, в Германию, откуда, однако, через два месяца неожиданно вернулся в Петербург. После Гоголь загадочно оправдывал эту странную выходку тем, что Бог указал ему путь в чужую землю, или ссылался на какую-то безнадежную любовь. В действительности, он, вероятно, бежал от самого себя, от разлада своих высоких мечтаний с практической жизнью и, наконец, от тяжко переживаемой неудачи с Гансом Кюхельгартеном. «Его тянуло в некую фантастическую страну счастья и разумного производительного труда», – говорит биограф Гоголя В.И.Шенрок. Такой страной представлялась ему Америка. Предполагавшееся бегство в Америку в поисках достойного поприща для Гоголя во многом было подобно отъезду с теми же целями в Петербург. Этим иллюзиям суждено было разбиться о прозаическую реальность: встретив в Германии некоего «гражданина Американских Штатов» и пообщавшись с ним, он неожиданно пересматривает свои планы и возвращается в Россию.

На протяжении всего 1829 его преследуют неудачи: провал литературного дебюта усугубился тщетностью попыток поступить на сцену драматическим актером. В конце года ему все же удается устроиться на службу в Департамент государственного хозяйства и публичных зданий Министерства внутренних дел в качестве писца, а затем и помощника столоначальника. Этот период сыграл двойственную роль в жизни Гоголя. С одной стороны, он окончательно разочаровывается в государственной службе, с другой – набирается живых впечатлений от канцелярского быта и психологии мелкочиновничьего круга, что отозвалось в дальнейших «петербургских повестях».

В то же время в Департаменте Гоголь служит под началом известного поэта В.И.Панаева, который вводит его в столичный литературный круг и помогает начать более или менее регулярно печататься: в 1830 в «Отечественных Записках» был опубликован с редакторской правкой рассказ Вечер накануне Ивана Купала; чуть ранее, в 1829, начаты или написаны рассказы Сорочинская ярмарка и Майская ночь, или Утопленница. Другие сочинения Гоголь печатал тогда в изданиях А.А.Дельвига, «Литературной Газете» и «Северных Цветах», где, в частности, была помещена глава из исторического романа Гетман (1830). Вероятно, Дельвиг рекомендовал Гоголя В.А.Жуковскому, который принял начинающего писателя с большим радушием: по-видимому, между ними с первого взгляда сказалось взаимное сочувствие людей, родственных по любви к искусству, по религиозности, склонной к мистицизму. Жуковский обратился с просьбой к П.А.Плетневу пристроить Гоголя на иную, более подобающую ему службу, и уже в феврале 1831 Плетнев рекомендовал Гоголя на должность учителя в Патриотическом институте, где сам был инспектором. Узнав ближе Гоголя, Плетнев ждал случая «подвести его под благословение Пушкина»; это случилось в мае того же года. Вступление Гоголя в этот круг, вскоре оценивший в нем неподдельный талант, имело большое влияние на всю его судьбу. Перед ним раскрывалась, наконец, перспектива широкой деятельности, о которой он мечтал, – но на поприще не служебном, а литературном. Кроме места в институте, Плетнев доставил ему частные занятия в домах Н.М.Лонгвинова, П.И.Балабина, А.В.Васильчикова.




Гоголь вошел в круг лиц, стоявших во главе русской художественной литературы: его давние поэтические стремления теперь получили шанс развиваться во всей широте, инстинктивное понимание искусства могло трансформироваться в сознательную эстетическую систему; личность Пушкина произвела на него чрезвычайное впечатление и навсегда осталась предметом поклонения. Служение искусству становилось для него нравственным долгом, требования которого он старался исполнять свято. У Жуковского Гоголь встречал избранный круг, частью литературный, частью аристократический; в последнем у него завязались отношения, игравшие потом немалую роль в его жизни. В частности, у Балабиных он встретился с фрейлиной А.О.Россет, впоследствии Смирновой, ставшей со временем его конфиденткой. Горизонт жизненных наблюдений расширялся, давнишние стремления получили почву, и понятие Гоголя о своем предназначении начало постепенно наполняться живым смыслом.

Сразу по прибытии в Петербург Гоголь обнаружил, что Малороссия возбуждает в столичном обществе неподдельный интерес и все малороссийское здесь «в большой моде». Природа этого интереса – распространенная в России 1810–1830-х романтическая мифологизация фольклорных форм быта, восприятие украинской культуры как живой плоти древнего славянства, не подверженной грубой обтеске современной цивилизацией. Этот романтический комплекс этнографических интересов был инспирирован немецким влиянием (И.Г.Гердер, школа Я.Гримма) и составил благодатную почву для художественного проявления гоголевского украинофильства. Еще с первых месяцев 1828 Гоголь осаждает мать просьбами прислать ему сведения о малорусских обычаях, преданиях, костюмах, а также «записки, веденные предками какой-нибудь старинной фамилии, рукописи стародавние» и пр. Все это составило материал для рассказов из малороссийского быта, которые стали началом его литературной славы и были опубликованы в 1831–1832 двумя частями в Петербурге под названием Вечера на хуторе близ Диканьки. Повести, изданные пасечником Рудым Паньком. Книга вызвала почти всеобщее восхищение. Критика едва ли не единодушно приветствовала Вечера, отметив их неподдельную веселость и искренность. «Все обрадовались этому живому описанию племени поющего и пляшущего», – заметил А.С.Пушкин. Тема Украины не оставалась здесь в рамках ограниченного этнографизма, но была переведена в русло самодовлеющего художественного мира. Воссозданный здесь мифический мир малороссийского казачества нес в себе явственные черты оппозиционности по отношению к миру петербургскому, неестественному, холодному и слишком реальному, причем оппозиционности не только географической и моральной, но и исторической. Диканька воплощала собой некое эпическое абсолютное прошлое мира, противопоставленное петербургской абсолютной современности. А потому столичные литераторы, приверженные романтической эстетике, с восторгом восприняли столь пленительные в своей экзотичности черты гоголевских парубков и девок, старых казаков и ведьм, как полнота чувств, естественность, сила переживаний, свободных от жеманства и чопорности. Возвышенный лиризм в описаниях украинской природы соединялся с колоритом «жанровых сцен», и все это пронизывалось фантастикой, опирающейся на фольклор и народную демонологию. В Вечерах царствует особая стихия народной веселости, названная М.М.Бахтиным «карнавальным смехом». Карнавализацией, духом ритуального смеха навеяны мотивы нарушения всяческих правил – моральных, этических, социальных, – веселые проделки влюбленных, развенчание потусторонних сил и т.д. Но вместе с тем комическое здесь неизменно оказывается двойственным, смешное чревато ужасным. Обычное «веселое место» (например, Сорочинская ярмарка) обращается местом «проклятым». Существуют две устойчивые трактовки образа черта у Гоголя. Согласно одной из них, черт здесь, в соответствии с украинской народной традицией, «одомашнен», «приручен», он оказывается безвредным злодеем, обманутым обманщиком. Другая интерпретация восходит к работе Д.С.Мережковского Гоголь и черт. Ее сторонники обращают внимание на то, что сюжет всех повестей Вечеров выстраивается как вариация одной темы – вторжения в жизнь людей демонического начала, борьбы с ним и нередкого от него поражения (в Вечере накануне Ивана Купала побеждает Басаврюк; в Страшной мести все, прикоснувшиеся к злой силе, осуждены на гибель и т.д.). Даже если нечисть в Вечерах посрамляется, как, например, в Ночи перед рождеством, страх перед ней все же не исчезает окончательно. Во второй половине жизни Гоголь, подвергший религиозной ревизии свой предшествующий опыт, горячо сожалел о том, что некогда дал жизнь темным порождениям своей фантазии.



Литературная репутация Гоголя устанавливается окончательно, многие угадывают в его таланте силу, которой предстоит совершить переворот в отечественной литературе. Тем временем в личной жизни Гоголя происходили события, существенно влиявшие на внутренний склад его мысли и фантазии. В 1832 он впервые с момента отъезда в Петербург побывал на родине. Остановившись по дороге в Москве, он знакомится с людьми, ставшими позднее его близкими друзьями: М.П.Погодиным, М.А.Максимовичем, М.С.Щепкиным, С.Т.Аксаковым. Пребывание дома сначала вызвало у Гоголя тяжелое разочарование. Домашние дела были расстроены; сам он уже не был тем восторженным юношей, каким он оставил родину; жизненный опыт научил его вглядываться глубже в действительность и за внешней оболочкой видеть ее часто печальную, даже трагическую основу. Уже вскоре Вечера стали казаться ему поверхностным юношеским опытом, плодом той «молодости, во время которой не приходят на ум никакие вопросы». Малороссийская жизнь и теперь доставляла материал для его фантазии, но настроение было уже иное: в последующих произведениях на украинскую тему зазвучала грустная нота, доходящая до высокого пафоса.

Вернувшись в Петербург, Гоголь усиленно работает над своими произведениями. Наступает самая деятельная пора его творческой деятельности. Однако он продолжает строить жизненные планы за пределами литературной сферы и с конца 1833 увлекается мыслью поступить на ученое поприще, заняться историей, мечтает возглавить кафедру истории в открывающемся Киевском университете. Киев представляется ему «русскими Афинами», где сам он думал написать нечто небывалое по всеобщей истории, а вместе с тем изучить и малороссийскую старину. В 1834 Гоголь создает План преподавания всеобщей истории и Отрывок из истории Малороссии…, но кафедра истории была отдана другому лицу. Вскоре благодаря влиянию именитых литературный друзей Гоголю предложили кафедру истории в Петербургском университете. Он занял это место, но вскоре понял, что эта задача ему не по силам и в 1835 отказался от профессуры.

Выход в свет в 1835 сборников Арабески и Миргород ознаменовал отход Гоголя от романтизма в сторону эстетики нового типа, названной несколько позже «реализмом». Принципы новой эстетики были сформулированы в статье Несколько слов о Пушкине, вошедшей в Арабески: «…Чем предмет обыкновеннее, тем выше нужно быть поэту, чтобы извлечь из него необыкновенное и чтобы это необыкновенное было между прочим совершенная истина». Стремление к обыкновенному означало решительную перемену в предмете изображения: вместо сильных и резких романтических характеров – пошлость и безликость обывателя, вместо поэтических и глубоких чувств – вялотекущие, почти рефлекторные движения. Ординарность жизни, однако, в сочинениях Гоголя этой поры обманчива. К примеру, «привычка» двух пожилых людей в Старосветских помещиках оказалась сильнее и человечнее самой пылкой романтической страсти. Гоголь продолжает пушкинскую тему «маленького человека» и открывает ее метафизику. «Малость» «маленького человека» несет в себе скрытые бездны. Так, ссора двух обывателей по ничтожному поводу поглотила не только все их интересы, но и саму жизнь (Повесть о том, как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем).

В рассказах из столичной жизни, вошедших в сборник Арабески и впоследствии объединенных критикой в цикл «петербургских повестей» (Невский проспект, Записки сумасшедшего, Портрет), ощущение необыкновенности обыкновенного было поднято до напряженного трагического пафоса, исполненного тревожного, катастрофического духа современного существования в фантастическом городе на грани безумия и дьявольщины. В миргородском и петербургском циклах все более заявляла о себе фантастика неявная, завуалированная, предельно заземленная, выраженная в мелких деталях быта и поведения персонажей. Постепенно устранялся олицетворенный, «персональный» носитель зла (черт, колдун и т.д.).



Иррациональное переключалось в повседневный, будничный, бытовой план, что чрезвычайно усиливало эффект, ибо призрачной становилась сама жизнь. Эта призрачность проявлялась в бесконечном ряду странных, нелогичных, внутренне непоследовательных движений, фактов и явлений, от противоречивых поступков персонажей до обособления и автономности окружающих их вещей, предметов туалета и даже телесных органов. Вещи, вроде бы принадлежащие людям, начинают жить независимой от них жизнью. Верх сугубо гоголевской фантастики такого рода – «петербургская повесть» Нос. Рассказ о том, как майора Ковалева покинул собственный нос, как этот нос начал самостоятельную жизнь, заслоняющую жизнь прежнего хозяина, – чрезвычайно смелый гротеск, предвосхитивший литературный сюрреализм и экспрессионизм 20 в.

Контрастом по отношению к современному провинциальному и столичному мирам стала повесть Тарас Бульба (1835 – в составе Миргорода; 2-я, переработанная редакция – 1842). Погружение в эпическое прошлое, когда «народ» (запорожские казаки) защищал свою суверенность (временные рамки здесь условны – действие пронизано анахронизмами, переплетающими исторические реалии 15–17 вв.), способствовало романтизации образов главных героев. Казаки рисуются здесь единой молодецкой силой, определившей характер европейской истории. В повести чрезвычайно важную роль играет стилизация повествования под поэтику фольклорных украинских песен и русских былин. Стихийная неуемность казаков осмысляется как сила во многом двойственная. Она способна затуманить разграничение ими основных духовных и нравственных понятий и в конце концов приводит к трагическому, хотя и исполненному высокой героикой, финалу: погибают Андрий, Остап и Тарас Бульба, повстанческое движение в целом разгромлено «ляхами» и т.д. По сути, эпическое полотно Тараса Бульбы рисует распад единого органичного мира казачества, обусловленный его неспособностью подняться от коллективной морали к индивидуально ответственному переживанию первичных христианских нравственных категорий.

Осенью 1835 Гоголь принимается за написание Ревизора, сюжет которого был ему подсказан Пушкиным. Первые драматические планы появились еще раньше. В 1833 он был поглощен комедией Владимир 3-й степени. Она не была окончена, но материал послужил для нескольких драматических эпизодов – Утро делового человека, Тяжба, Лакейская и Отрывок. Первая из этих пьес была напечатана в «Современнике» Пушкина (1836), остальные – в первом собрании сочинений Гоголя (1842). В том же собрании увидели свет пьесы Женитьба, первые наброски которой относятся к тому же 1833, и Игроки.

Работа над Ревизором продвигалась столь быстро и успешно, что уже в январе 1836 Гоголь читает пьесу на дому у Жуковского в присутствии Пушкина и П.А.Вяземского, а в феврале – марте уже занят ее постановкой на сцене Александринского театра.

Ревизор стал первой русской комедией, в которой автор практически полностью отказался от любовной интриги и сочленил принципы комедийных характеров с установкой на широкое, универсальное обобщение. В пьесе вызван к жизни образ провинциального города, символически воплощающего любое более крупное социальное объединение вплоть до всей России или даже всего человечества (Гоголь применил к этому образу определение «сборный город»). Потенциальная критическая сила такого образа практически безгранична. Так реализовались, с одной стороны, идущая из детских лет гоголевская страсть к театру, с другой – с юности одушевлявшая его гражданская устремленность и идея борьбы с общественными пороками. Автор нашел особый драматургический момент в существовании этого города – момент встречи с ревизором, представляющим высшие иерархические инстанции, и особую общую ситуацию, объединяющую всех персонажей. На комедийную почву Гоголь перенес основной конструктивный принцип, подмеченный им в картине К.П.Брюллова Последний день Помпеи, когда «все явления» соединены в «общие группы» и «выбраны сильные кризисы, чувствуемые общею массою». Выражением этой общности в комедии стал страх героев перед неминуемым наказанием.

Новаторство Гоголя заключалось и в том, что впервые двигателем интриги был выведен такой человек, как Хлестаков, по определению Гоголя, «лицо фантасмагорическое», «лживый олицетворенный обман». Не являясь сознательным обманщиком, оказываясь в ложной роли ревизора, он становится фиктивным двигателем интриги, невольно служа идеальным центром приложения усилий иных персонажей. Гоголь отступил также не только от традиции наказания порока (в финале дано лишь указание на вмешательство высшей, монаршей власти – «по именному повелению» прибывает настоящий ревизор, – но никак не конкретизируется ее решение), но отказался и от «итогового», «разрешающего» конфликта, все проясняющего финала. Увенчивающая картину «немая сцена», написанная под влиянием той же картины Брюллова «Последний день Помпеи», не снимает кризисную ситуацию, а, напротив, ее бесконечно продлевает. Центр тяжести перенесен на само действие, на длительность онемения, что оставляет простор для широких символических толкований.



Глубина комедии не была отражена ее ранними постановками и прошла мимо внимания большинства критиков. Первые по времени отзывы были откровенно недоброжелательными: Ф.Булгарин обвинил Гоголя в клевете на Россию, а О.С.Сенковский печатно заявил, что комедия лишена серьезной идеи, сюжетно и композиционно не оформлена. Непонимание глубины комедии продемонстрировали и ее «сторонники», рукоплескавшие автору как «великому комику жизни действительной» (слова из критического отзыва Н.И.Надеждина).

Гоголь испытал потребность, отталкиваясь от Ревизора, теоретически осмыслить основы комедийного искусства и в пьесе 1836 Театральный разъезд после представления новой комедии подчеркнул этическую роль смеха как единственного «честного, благородного» лица комедии, раскрыл мучительную драму комического писателя, на которого обрушивается шквал брани, кривотолков и близоруких суждений. В 1846 Гоголь написал драматическую сцену Развязка Ревизора, где в духе трактата Блаженного Августина О граде Божием дал религиозно-аллегорическое толкование образов комедии (место действия – «душевный город», чиновники суть «страсти человеческие», Хлестаков – «ветреная светская совесть», наконец – «страшен тот Ревизор, который ждет нас у дверей гроба»). Очевидно, что эти смыслы изначально были заложены автором в пьесу и задавали не прочувствованную публикой особую перспективу ее интерпретации в духе эсхатологических идей Страшного Суда (Ревизор как последний Судия, «немая сцена» как светопреставление).

Тяжело переживая непонимание своей комедии, Гоголь в июне 1836 уезжает в Германию и в общей сложности провел за границей 12 лет, лишь периодически наведываясь в Россию. Отныне для глубинного постижения происходящего на Родине и пестования в себе тех черт, которые необходимы для выполнения высокой патриотической миссии, Гоголь будет испытывать потребность именно стороннего взгляда «из Европы».

В Европе он продолжает начатую еще в 1835 работу над прозаической поэмой Мертвые души. Ее сюжет был также подсказан Пушкиным. Замысел новой книги сразу обрел широкий размах: «предлинный роман» должен был обнимать «всю Русь», хотя и «с одного боку», то есть преимущественно с комической стороны. В Петербурге несколько глав были прочитаны Пушкину и вызвали у него горячее одобрение и одновременно гнетущее чувство, выразившееся в словах: «Боже, как грустна наша Россия». С начала заграничного путешествия замысел перестраивается. Гоголь устанавливает для себя универсальное задание, не ограничивающееся только комическим ракурсом. Отныне он надеется, что «вся Русь отзовется» в новой книге, иными словами, желает создать грандиозный национальный эпос. Но эпос нового типа, в отличие от поэм древности, ориентированный не на абсолютное прошлое, а на идеальное будущее, в котором раскроется провиденциальность исторических путей России и явится во всей своей нравственной мощи новый русский человек.

Мертвые души изначально расценивались Гоголем как самое значительное его произведение, долженствующее упрочить его славу. Однако по мере расширения замысла художественное значение поэмы все теснее сливалось со значением общественным, национальным и даже религиозным: книга, по мысли Гоголя, должна открыть нечто существенно важное для судеб страны и народа. В настроениях Гоголя все явственнее проявляются мотивы высокого избранничества, мессианства («И ныне я чувствую, что не земная воля направляет путь мой»), предощущение подвига, который одновременно станет и подвигом патриотическим («Клянусь, я что-то сделаю, чего не делает обыкновенный человек. Львиную силу чувствую в душе своей...»).



Продолжая работу над Мертвыми душами, Гоголь путешествует по Германии, Швейцарии, зиму проводит с А.Данилевским в Париже, где особенно сближается с А.О.Смирновой и где получает известие о смерти Пушкина, страшно его поразившее. В марте 1837 приезжает в Рим, который чрезвычайно ему полюбился и стал для него «второй родиной». Европейская политическая и общественная жизнь была чужда и мало знакома Гоголю; его привлекали природа и произведения искусства, а Рим мог удовлетворить этим интересам идеально. Он изучал памятники древности, картинные галереи, посещал мастерские художников, любовался народной жизнью и любил показывать Рим, «угощать» им приезжих русских знакомых и приятелей. В Риме он и усиленно работал над поэмой, закончил повесть Шинель, писал повесть Анунциата, переделанную впоследствии в Рим.

Осенью 1839 отправляется в Россию, в Москву, где его встречают с восторгом, и в Петербург, чтобы заняться делами своих сестер. В Петербурге и Москве Гоголь читает ближайшим друзьям законченные главы Мертвых душ. Устроив свои дела, опять отправился за границу, в любимый Рим, пообещав друзьям вернуться через год и с готовым первым томом поэмы. К лету 1841 первый том был готов. В сентябре того же года Гоголь поехал в Россию печатать свою книгу. Ее судьба складывалась не гладко. Поэма была представлена сначала в московскую цензуру, которая собиралась совсем запретить ее; затем отдана в цензуру петербургскую и, благодаря участию влиятельных друзей Гоголя, была с серьезными купюрами (с изъятием Повести о капитане Копейкине ) дозволена к печати. Она была опубликована в 1842 в Москве под измененным названием Похождения Чичикова, или Мертвые души, существенно затемнявшим сложную символику душевного омертвления поверхностным сходством с традиционными заглавиями плутовских романов.

Еще ранее, летом 1840, Гоголя настигает приступ тяжелой нервной болезни. Оправившись после нее, он переживает перестройку внутренней системы ценностей, углубление религиозно-мистических настроений, доходящих до экзальтации. Гоголь все более высоко оценивает мессианское значение своей поэмы. При этом в его глазах искупительное и исцеляющее воздействие оказывает не только поэма, но и собственное жизненное поведение, и слово, независимое от литературного труда. В одном из писем Аксакову от марта 1841 он говорит: «Труд мой велик, мой подвиг спасителен; я умер теперь для всего мелочного». Тон его писем и публичных заявлений становится поучающим, не допускающим возражений. Сосредоточившись на взращивании в себе «внутреннего человека», Гоголь тем не менее начинает щедро расточать наставления друзьям и знакомым. Его религиозность эволюционирует. По характеристике богослова и историка русской христианской мысли протоиерея Георгия Флоровского, от «романтической взволнованности, чувствительности, умиления», религиозного страха перед особо остро переживаемой дьявольщиной к «пиетическому», по духу во многом протестантскому, «гуманизму», склонному к построению утопических социальных проектов, имеющих немного общего с сугубо православным подходом к реальности.

Это умонастроение Гоголя вступило в сложное взаимодействие со смыслом уже написанной книги и повлияло на содержание и поэтику некоторых лирических отступлений – прежде всего тех, где речь идет о «птице-тройке», о грядущем и неясном откровении, которым России суждено одарить мир.

В целом в поэме нашло новое выражение основное требование сложившейся гоголевской эстетики – извлечение «необыкновенного» из «обыкновенного». Испытанным приемом для получения этого эффекта служила исключительная ситуация – Чичиков скупает не просто души крепостных крестьян, прописанные в документах последней ревизии, но души мертвые. В результате накладываются друг на друга конкретно-социальный и обобщенно-философский смысловые планы. На уровне социальном поэма обнажала язвы сложившегося крепостнического уклада жизни, основанного на торговле «живым товаром». Но раскрывающаяся при этом подмена моральных категорий придает поэме потенциал философского обобщения. Само понятие «мертвая душа» от конкретного смыслового наполнения эволюционирует к символико-философскому. В нем заключено противоречие: душа бессмертна – мертвыми душами торгуют.



Речь идет прежде всего о духовном омертвлении душ людей, по видимости вполне живых – помещиков, жителей города N и, разумеется, самого Чичикова. Поэма строится на сложной диалектике антитезы «живой – мертвый»: мертвые в буквальном смысле вчерашние крепостные оказываются в сущности живыми, в отличие от всех населяющих поэму собственно живых персонажей. Проблема омертвления и оживления человеческой души поднималась здесь до общечеловеческого масштаба. С этим связаны нетрадиционность и многосоставность жанра Мертвых душ, где элементы плутовского романа сплавлены с элементами романа-путешествия, нравоописательного и бытового романа, и все это возведено в более высокую степень символического повествования. Обозначение «поэма» должно было указать на эту сложность, равно как и на прямое и возрастающее участие в повествовании образа автора и позитивного авторского идеала.

В Италии Гоголь окончательно решает, что Мертвые души должны иметь трехчастную структуру. Во многом моделью для писателя служила Божественная Комедия Данте. Поэма Гоголя должна была реализовать современную «комедию о душе», идею восстановления человеческого духа на пути восхождения от «адских» глубин через «чистилище» к «райскому» свету. В схематичном виде первый том, изображающий «хотя с одного боку всю Русь», был соотнесен с дантовым Адом, а второй и третий тома предполагалось соотнести с Чистилищем и Раем соответственно. В первом томе поездки Чичикова по имениям помещиков вокруг города N напоминают спуск по кругам дантовского «Ада». Каждый новый помещик несет в себе большую, чем у предшественника, меру омертвления души. Гоголь предполагал во 2-м и 3-м томах поэмы подвести Чичикова к душевному воскресению.

Замыслам этим не суждено было реализоваться. В 1842–1845 Гоголь напряженно работает над 2-м томом поэмы. Крайне трудное продвижение вперед писатель связывал с собственным настроением души, ее направлением к истине и Богу. Вспоминая о Гоголе этих лет, С.Т.Аксаков писал о «его постоянном стремлении... к улучшению в себе духовного человека и преобладании религиозного направления, достигшего впоследствии... такого высокого настроения, которое уже несовместимо с телесною оболочкою человека». Процесс написания поэмы все более превращался в процесс жизнестроения себя, а через себя и всех окружающих.

В 1845 у Гоголя, силы которого были подорваны, появляются признаки нового душевного кризиса. Он разъезжает по Франции и Германии в поисках врачей, способных вывести его из тяжелого состояния. В конце июня – начале июля 1845 в состоянии резкого обострения болезни Гоголь сжигает рукопись 2-го тома, объясняя этот шаг тем, что в книге не достаточно ясно были показаны «пути и дороги» к идеалу.

Появление в печати 1-го тома Мертвых душ вызвало в читательских кругах небывалое возбуждение. Гоголь осознается «демократическим» лагерем русской литературы ведущим писателем современности. К.С.Аксаков в брошюре 1942 Несколько слов о поэме Гоголя: Похождения Чичикова, или Мертвые души проводил радикальную мысль о том, что «в «Мертвых душах» древний эпос предстает перед нами». В.Г.Белинский, однако, оспорил мысль о бесстрастном характере гоголевского письма и напрочь отрицал всякую связь поэмы с гомеровским эпосом. Критик ошибался: работая над Мертвыми душами, Гоголь специально изучал Гомера.

Творческая неудача с написанием 2-го и 3-го томов поэмы получила своеобразную трактовку в критике 20 в. В одном из своих писем С.П.Шевыреву 1847 Гоголь говорит: «Уже с давних пор я только и хлопочу о том, чтобы после моего сочинения насмеялся вволю человек над чертом». Размышляя над этими словами, Д.С.Мережковский замечает, что гоголевский черт – «номинальная середина сущего, отрицание всех глубин и вершин – вечная плоскость, вечная пошлость... среди „безделья“, пустоты, пошлости мира человеческого не человек, а сам черт, „отец лжи“ в образе Хлестакова или Чичикова плетет свою вечную всемирную „сплетню“». Финал 1-го тома поэмы должен был, по замыслу автора, вывести героя на волне высокого лиризма отступления о Руси – «птице тройке» из «ада» в «чистилище» 2-го тома. получает у Мережковского парадоксальную трактовку: «...подобно Хлестакову, он умчится на своей птице-тройке, „как призрак, как воплощенный обман“ в неизмеримые пространства будущего...Чичиков скрылся.



Но из необъятного русского простора выступит и русский богатырь, появится снова, уже в окончательном ужасающем явлении своем, бессмертный Хозяин „мертвых душ“. И тогда лишь откроется то, что теперь еще скрыто не только от нас, читателей, но и от самого художника, – как страшно это смешное пророчество: Чичиков – Антихрист»».

В.В.Набоков в своих лекциях о Гоголе, аттестовав Чичикова как «коммивояжера дьявола», вслед за Мережковским интерпретирует в этом ключе и финал поэмы: «...пред Гоголем стояла двойная задача: позволить Чичикову избегнуть справедливой кары и в то же время отвлечь читателя от куда более неприятного вывода – никакая кара в пределах человеческого закона не может постигнуть посланника сатаны, спешащего домой, в ад».

Логика русских критиков ясна: такому герою путь через «чистилище» к возрождению заказан.

После 1845 Гоголь продолжает напряженно работать над 2-м томом и одновременно испытывает желание объяснить обществу, почему книга до сих пор не написана. Кроме того, он чувствует потребность публично изложить свои основные учительные идеи, наставить современников на путь «истинного совершенствования». Все это заставляет его опубликовать часть своих писем близким людям в виде книги Выбранные места из переписки с друзьями (1847). Книга отразила мучительные сомнения автора в действенной функции художественной литературы и поставила его на грань отречения от своих прежних созданий, ибо они, в его глазах, не отвечали задачам прямой моральной дидактики. В поисках выхода из поразивших Россию общественных и нравственных болезней Гоголь конструирует идеальную программу выполнения своего долга всеми «сословиями» и «званьями», от крестьянина до высших чиновников и царя. Каждому из своих адресатов он методично и с полным осознанием несомненного на то права указывает, какие действия он обязан предпринимать для исполнения раскрытого перед ним долга (как помещику управлять крестьянами, как чиновникам служить и т.д.). В духе протестантского социального утопизма Гоголь «идеальное небесное государство» связывал с реальными бюрократическими инстанциям современной ему России, которые, с его точки зрения, должны осуществить свое высокое предназначение.

Выход в свет этой книги навлек на автора настоящую критическую бурю со стороны «демократических» литературных кругов, которые восприняли ее как проявление «поповского» ренегатства со стороны вчерашнего нелицеприятного «изобразителя натуры». Эскапады подобного рода наиболее явственно прозвучали в знаменитом публичном письме Гоголю В.Г.Белинского от 15 июля 1847 из Зальцбрунна. С другой стороны, в умеренно настроенных общественных и церковных кругах книга также вызвала явное отторжение. Показательно, что один из наиболее почитаемых духовных авторитетов эпохи, епископ и будущий святитель Игнатий (Брянчанинов) счел ее вредной.

Сам Гоголь, на рубеже 1840–1850-х переживавший постепенное движение от мистической экзальтированности к более трезвым формам воцерковленного христианства, признавался в одном из писем Жуковскому: «Я размахнулся в моей книге таким Хлестаковым, что не имею духу заглянуть в нее».

Паломническая поездка 1848 в Иерусалим ко Гробу Господню заставляет писателя пристальнее присмотреться к тому духовному пути, который ему еще предстоит пройти. Гоголь молится о том, «чтобы собрать все силы наши на произведенье творений, нами лелеемых», то есть на завершение Мертвых душ.

1 января 1852 Гоголь сообщает одному из своих знакомых, что 2-й том «совершенно закончен». Но в последних числах месяца явственно обнаружились признаки нового кризиса преследующей Гоголя болезни, которая так и не была врачами диагностирована. Толчком к тому послужила смерть Е.М.Хомяковой, человека, духовно близкого Гоголю, сестры Н.М.Языкова. Писателя терзает предчувствие близкой смерти, усугубляемые вновь усиливающимися сомнениями в благотворности собственного литературного поприща.



В конце января – начале февраля он встречается с приехавшим в Москву своим духовником священником Матвеем Константиновским, человеком строгого церковного духа, оказывавшем определяющее влияние на последний этап внутренней жизни писателя. Содержание их бесед осталось неизвестным, однако есть свидетельства о том, что о. Матвей мог посоветовать Гоголю уничтожить часть глав поэмы из-за их потенциального вредного влияния на читателей. 7 февраля Гоголь исповедуется и причащается, а в ночь с 11 на 12 сжигает беловую рукопись второго тома (сохранились лишь пять глав разных черновых редакций). Последние дни жизни Гоголь проводит в чрезвычайно строгом посте и молитве. 21 февраля утром 1852 умирает в своей последней московской квартире в доме Талызина.

Смерть Гоголя вызвала в русском обществе глубокое потрясение. От университетского домового храма Св. мученицы Татианы, где отпевали писателя, до места погребения гроб несли профессора и студенты университета. На надгробном памятнике Гоголю была высечена цитата из библейской книги пророка Иеремии, 20, 8: «Горьким словом моим посмеюся». Похоронен Гоголь был в Даниловом монастыре, в 1931 его останки перенесены на Новодевичье кладбище.

Оригинальность гоголевского творчества определило сочетание полярно противоположных начал. С одной стороны, Гоголь стремится к предельным обобщениям, мыслит общерусскими и общечеловеческими категориями, с другой – его взор проникает в низшие пласты жизни, «со всем сором и дрязгами», «дробью и мелочью». В речевом и стилистическом отношении это выразилось в гиперболическом мышлении, в причудливом соединении элементов самого высокого слога со сниженными языковыми пластами, в сосуществовании одической риторики и библейской традиции с просторечьем, диалектом и жаргоном. Озирая с высоты идеала «всю громадно-несущуюся жизнь», Гоголь обнаруживает ее колоссальное раздробление, измельчание, а главное – омертвление и выхолащивание смысла, что, в частности, нашло отражение в характерном образе скуки («Скучно на этом свете, господа!» – финал Повести о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем). Образ скуки противопоставлен традиционно узнаваемым романтическим мотивам тоски и печали: скука вызвана «пустотой», отсутствием того, что обычно приводит к тоске и печали. Однако эта «пустота» у Гоголя глубоко двойственна, ибо примитивность и пошлость причудливо отражают или замещают собой более высокие психологические реакции и состояния. Так, тщеславное желание героя Ревизора Бобчинского оповестить о своем существовании столицу и государя таит под собой естественное желание «обычного» человека доказать свое право «быть» в этом мире, пусть и в комических формах, но утвердить свое «личное достоинство».

При всем своем комизме художественный мир Гоголя энциклопедичен, универсален и глубоко философичен. Его творчество – едва ли не единственный пример высокого религиозного комизма в новой русской литературе.

Творчество Гоголя оказало огромное воздействие на дальнейшее развитие всей отечественной культуры, в т. ч. и философии. Его художественное творчество само по себе значительный и серьезный предмет для осмысления с точки зрения философии, эстетики и социологии. Его загадочный мир многократно давал повод для самых разнообразных интерпретаций.

Философское значение Гоголя долгое время оставалось неосознанным. Роковую роль в этом отношении сыграло "Письмо к Гоголю" Белинского, в котором отрицательно характеризовались "Выбранные места из переписки с друзьями" (1847) - книга, которую сам мыслитель просил соотечественников "прочитать несколько раз". Призыв этот не был услышан, и несколько поколений "соотечественников" узнавали о Гоголе-мыслителе из письма Белинского к нему.



За Гоголем надолго закрепилась репутация писателя хотя и гениального, но не вполне владеющего своим дарованием, мыслителя слабого и не самостоятельного, нуждающегося в наставнике-критике (такое соотношение писателя и критика господствовало в России до кон. XIX в.).

В действительности же "Выбранные места из переписки с друзьями" - одна из лучших книг, написанных Гоголь. Без нее и художественное творчество писателя могло бы остаться "незавершенным".

Благодаря этой книге, в равной степени как и "Авторской исповеди" (опубл. 1855), мы можем глубже понять его художественный мир, почувствовать основной - проповеднический - пафос всего его творчества. По своему жанру "Выбранные места из переписки с друзьями" занимают промежуточное положение между "Философическими письмами" Чаадаева и "Дневниками писателя" Достоевского. Отсутствие единого плана произв. лишь сильнее оттеняет его осн. идеи. Психологическая идея, пронизывающая все произв. Гоголя, - страх; автор не скрывает от читателей своего страха, охватывающего его при мысли о какой-то еще неясной, но отчетливо осознаваемой им надвигающейся катастрофе: "Соотечественники! страшно!" (Гоголь Н. В. Соч.: В 7 т. М., 1986. Т. 6. С. 207).

Апокалипсические предчувствия вновь стали характерными для русской литературы в начале XX в., особенно для символистов, которых поэтому следует с полным основанием считать открывателями Гоголя для своего времени (особенно А. Белого). Нравственный пафос произведения - христианская проповедь самоуглубления и самосовершенствования. В этом отношении Гоголь предвосхищает авторов сборник "Вехи", которые вполне правомерно по этой причине считали его одним из своих предшественников. Тематика "Выбранных мест из переписки с друзьями" не поддается классификации по какому-то одному определенному признаку. Много внимания Гоголь уделяет языку, как "высшему подарку Бога человеку", словесности, вообще искусству, в т. ч. живописи. Но прежде всего и больше всего он озабочен историческими судьбами России - эту тему и следует считать центральной темой книги.

Размышляя о России, Гоголь не мог, конечно, пройти мимо полемики славянофилов и западников, которая ко времени выхода в свет его книги достигла своего апогея. "Все эти слависты и европисты, или же староверы и нововеры, или же восточники и западники, - пишет он, - ...все они говорят о двух разных сторонах одного и того же предмета, никак не догадываясь, что ничуть не спорят и не перечат друг другу..." (Там же. С. 252).

Таким образом, еще до Достоевского Гоголь по-своему объявил спор славянофилов и западников "великим у нас недоразумением". Тем не менее, считает он, "правды больше на стороне славистов и восточников" (там же), т. к. они больше правы в "целом" своего учения, западники же больше правы "в деталях".

Наиболее глубокие и провидческие мысли Гоголь о судьбах России, изложенные им в письме "Страхи и ужасы России", к сожалению, не были известны современникам, поскольку оно было запрещено цензурой. Здесь, анализируя сложившуюся сложную и противоречивую обстановку России и Европы, чреватую революционными потрясениями, Гоголь предлагает свои рецепты спасения России, главный из которых - "исполнить все, сообразно с законом Христа". Лишь в этом случае "Европа приедет к нам не за покупкой пеньки и сала, но за покупкой мудрости, которой больше не продают на европейских рынках" (Там же. С. 342).



В др. своих весьма многочисленных статьях, печатавшихся главным образом в журналах "Современник" и в сборнике "Арабески", он подробно излагает свои исторические и социологические взгляды, близкие к концепциям географического детерминизма. Схема его рассуждений такова: "От вида земли зависит образ жизни и даже характер народа" (Там же. С. 62), а характер народа определяет формы правления. Вообще, по Гоголю, "многое в истории разрешает география".

Сочинения:

Полное собрание сочинений. – Т. 1–14. - М., 1937–1952;

Собрание сочинений. Т. 1–7. - М., 1984–1986;

Собрание сочинений. Т.1- 9. - М., 1994–1996;

Полное собрание сочинений и писем. Т.1-23. - М., 2001.

Переписка Н. В. Гоголя. Т. 1-2. - М., 1988.

Литература:

Гершензон М. О. Завещание Гоголя // Русская мысль. - 1909.- № 5;

Иванов-Разумник. История русской общественной мысли. - Спб., 1914.;

Письмо Белинского к Гоголю (статья и публикация К. Богаевской) // Литературное наследство. - 1950. - Т. 56. - С. 513-605;

Зеньковский В.В. Гоголь. - Париж, 1961;

Золотусский И. Гоголь. - 2-е изд. - М., 1984;

Мережковский Д.С. Гоголь и черт //Мережковский Д.С. В тихом омуте. - М., 1991. –

С. 213-309;

Розанов В.В. О писательстве и писателях. - М., 1995 и др.

Источники:

Сапов В. В. Гоголь [Текст] / В. В. Сапов // Русская философия: словарь / под общ. ред. М. А. Маслина – М.: Республика, 1995. – С. 116;




Библиография Гоголя


“Библиографические Записки” — “Библиографические Записки” 1859, № 9, стр. 263—264.

“В память С. А. Юрьева” — “В память С. А. Юрьева”. М., 1890.

Гоголь Н.В. — “Полное собрание сочинений” т1-14. Издательство Академии наук СССР, 1936-1952

“Гоголь” — Гиппиус В. М., “Федерация” 1931

“Гоголь в жизни” — В. В. Вересаев, М.-Л., “ACADEMIA”, 1933

“Гоголевский сборник”, 1902 г. — “Гоголевский сборник, изданный состоящей при Историко-филологическом институте кн. Безбородко Гоголевской комиссией под ред. проф. М. Сперанского”. Киев, 1902.

“Гоголь в письмах” — В. Гиппиус. Гоголь в письмах и воспоминаниях. М., 1931.

“Год в чужих краях” — “Год в чужих краях (1839). Дорожный дневник М. Погодина”. М., 1844.

“Дневники Жуковского”. — “Дневники Жуковского”. СПб., 1901.

“Женихи” — “Женитьба”. Черновик начала комедии (три отдельных листа). Автограф. Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина, Москва, № 2206.

“Записки” — <П. А. Кулиш>. “Записки о жизни Николая Васильевича Гоголя, составленные из воспоминаний его друзей и знакомых и из его собственных писем”. СПб., 1856.

“И. С. Аксаков в его письмах” — “Иван Сергеевич Аксаков в его письмах”. M., 1888.

“Из записной книжки В. С. Аксаковой” — “Последние дни жизни Гоголя”. (Из записной книжки В. С. Аксаковой). / “Минувшие годы”. 1908, № 7.

“Из переписки А. О. Смирновой с Аксаковыми” — “Из переписки А. О. Смирновой с Аксаковыми”. / “Русский архив”. 1896, № 1.

“Из прошлого Одессы”. — Сборник “Из прошлого Одессы”. Одесса. 1894.

“Известия Азербайджанского университета” — “Известия Азербайджанского университета”, т. IV—V. Баку, 1925.

“История моего знакомства” — “История моего знакомства с Гоголем, со включением всей переписки с 1832 по 1852 год”. Сочинение С. Т. Аксакова. М., 1890.

“Н. В. Гоголь. Материалы и исследования” — “Н. В. Гоголь. Материалы и исследования”, под ред. В. В. Гиппиуса. М.—Л., 1936.

“Одесский Вестник”, 1848 — “Одесский Вестник” 1848 г.

“Одесский Вестник”, 1869 — “Одесский Вестник” 1869, № 67.

“Опыт биографии” — “Опыт биографии Н. В. Гоголя, со включением до сорока его писем. Сочинение Николая М.” <П. А. Кулиша>. СПб., 1854.

“Остафьевский Архив” — “Остафьевский Архив князей Вяземских”. Под ред. и с примеч. В. И. Саитова. Изд. гр. С. Д. Шереметева. СПб., 1899—1913.

“Отблески” — “Отблески”, изд. 2. СПб., 1908.

“Памяти Гоголя” — “Памяти Гоголя”. Научно-литературный сборник, изданный Историческим обществом Нестора-летописца под ред. Н. П. Дашкевича. Киев, 1902.

“Памяти Жуковского и Гоголя” — “Памяти Жуковского и Гоголя”, вып. 1. СПб., 1907.

“Переписка Грота с Плетневым” — “Переписка Я. К. Грота с П. А. Плетневым”. Издана под редакцией К. Я. Грота, ординарного профессора императорского Варшавского университета. СПб., 1896.

“Переписка Пушкина” — “Сочинения Пушкина”. Переписка. Под редакцией и с примечаниями В. И. Саитова. Издание Академии Наук. СПб., 1906—1911.

“Письма В. Г. Белинского” — “Письма В. Г. Белинского”. Ред. и примеч. Е. А. Ляцкого. СПб., 1914.

“Письма Пушкина” — “Пушкин. Письма”. “Academia”. М.—Л., 1935.

“Письма” — “Письма Н. В. Гоголя”. Под редакцией В. И. Шенрока. Издание А. Ф. Маркса. СПб., <1901>.

“Повесть о капитане Копейкине” — Запрещенный цензурой текст (четыре листа, вырезанные из рукописи РЦ). Копия с поправками Гоголя. Главное архивное управление, Москва.

“Пушкин в печати: 1814—1837” — “Пушкин в печати: 1814—1837”. Сост. Н. Синявский и М. Цявловский. М., 1938.

“Русское Обозрение” — “Русское Обозрение” 1894, № 8.

“Сочинения и письма” — “Сочинения и письма Н. В. Гоголя”. Издание П. А. Кулиша. СПб., 1857.

“Татевский сборник” — “Татевский сборник”, СПб., 1899.

“Тверские Епархиальные Ведомости” — “Тверские Епархиальные Ведомости” 1902, № 5.

“Ученые Записки Юрьевского университета” — “Ученые Записки Юрьевского университета” 1904, № 5.

А. И. Маркевич — А. И. Маркевич. “Гоголь в Одессе”. / “Записки имп. Новороссийского университета”. Одесса, 1902.

А. И. Храповицкий — “Запись в дневнике А. И. Храповицкого”. / “Русская Старина” 1879, № 2.

А. Ксензенко — А. Ксензенко. / “Русская старина” 1888, № 11.

А. Назаревский — А. А. Назаревский. “Из архива Головни”. / “Н. В. Гоголь. Материалы и исследования” под ред. В. В. Гиппиуса.

А. П. Толченов — <А. П. Толченов>. “Из воспоминаний провинциального актера”. / Сборник “Н. В. Гоголь в Одессе”. Одесса, 1902.

А. Т. Тарасенков — А. Т. Тарасенков. “Последние дни жизни Н. В. Гоголя”. СПб., 1857.

ААН — Архив Академии Наук СССР, Ленинград.

Анненков — П. В. Анненков. “Литературные воспоминания”. Предисловие Н. Пиксанова. Вступительная статья, редакция и примечания Б. М. Эйхенбаума. “Academia”. Л., 1928.



Анненков, “Замечательное десятилетие” — П. В. Анненков. “Замечательное десятилетие”. Изд-во “Academia”. Л., 1928.

Анненков, “Материалы для биографии Пушкина” — Анненков. Материалы для биографии Пушкина, изд. 2, 1873.

Ар — Арабески. Разные сочинения Н. Гоголя. СПб., 1835.

Барсуков — Н. П. Барсуков. “Жизнь и труды М. П. Погодина”. СПб., 1888—1910.

В. А. Соллогуб — Из воспоминаний гр. В. А. Соллогуба. / “Русский Архив” 1865, № 5–6.

В. Гаевский — В. Гаевский. “Дельвиг”. / “Современник” 1854, № 9.

В. Истрин — В. Истрин. “День рождения Гоголя”. / Известия ОРЯС 1908, (XII) 4.

В. Ф. Одоевский — Письмо В. Ф. Одоевского к М. А. Максимовичу. / “Киевская Старина” 1833, апрель.

ВД1 — “Вечера на хуторе близ Диканьки. Повести, изданные пасичником Рудым Паньком”. СПб., 1831—1832.

ВД2 — “Вечера на хуторе близ Диканьки. Повести, изданные пасичником Рудым Паньком”. Издание второе. СПб., 1836.

Г. П. Данилевский — Г. П. Данилевский. “Знакомство с Гоголем”. / “Исторический Вестник”. 1886, № 12.

Галахов — А. Д. Галахов. “Сороковые годы”. / “Исторический Вестник”, 1892, № 2.

ГАФКЭ — Государственный архив феодально-крепостнической эпохи, Москва.

Гербель — Гербель. “Гимназия высших наук и Лицей князя Безбородко”. Издание второе, исправленное и дополненное. СПб., 1881.

Гиппиус, “Литературное общение” — В. Гиппиус. “Литературное общение Гоголя с Пушкиным”. / “Ученые записки Пермского государственного университета”, выпуск 2. Пермь, 1931.

ГК — “Ганц Кюхельгартен. Идиллия в картинах. Соч. В. Алова. Писано в 1827”. СПб., 1829.

Д. А. Оболенский — Д. А. Оболенский. “О первом издании посмертных сочинений Гоголя”. / “Русская Старина”. 1873, № 12.

Дневник Бодянского — “Осип Максимович Бодянский в его дневнике 1849—1852 гг.” / “Русская Старина”. 1888, № 11 и 1889, № 10.

Дневник Е. И. Поповой. — “Из московской жизни сороковых годов”. Дневник Е. И. Поповой. СПб., 1911.

Дневник неизвестной — “Гоголь в Одессе”. / “Русский Архив”. 1902, № 3.

Заболотский, “К биографии” — П. А. Заболотский. “К биографии Гоголя в полтавский период”. / “Известия Отделения русского языка и словесности Академии Наук”, 1912.

Заболотский, “Опыт обзора” — П. А. Заболотский. “Опыт обзора материалов для биографии Н. В. Гоголя в юношескую пору”. В. И. Шенрок. “Замечания к статье Заболотского” / “Известия Отделения русского языка и словесности Академии Наук”, 1902.

И. И. Панаев — И. И. Панаев. Полное собрание сочинений. М., 1912.

И. Линниченко — И. Линниченко. “Послужной список Н. В. Гоголя”. / “Русская Мысль” 1896, № 5.

И. С. Тургенев — И. С. Тургенев. “Литературные и житейские воспоминания”. Сочинения. Л., 1934.

Известия ОРЯС — “Известия Отделения русского языка и словесности Академии Наук”.

ИМ — Государственный исторический музей, Москва.

Иордан, “Записки” — Записки Ф. И. Иордана. М., 1918.

КАБ — Государственная библиотека Академии Наук УССР, Киев.

КАБ1 — “Мертвые души”. Текст поэмы, написанный в большей своей части под диктовку Гоголя, с многочисленными авторскими исправлениями. Ряд листов — автографы. Текст почти полный; отсутствуют лишь отдельные листы. Государственная библиотека Академии Наук УССР, Киев.

КАБ2 — “Миргород”. Рукопись второй редакции. Государственная библиотека Академии Наук УССР, Киев.

КАБ3 — “Портрет”. Беловой автограф второй редакции повести. Государственная библиотека Академии Наук УССР, Киев.

КАБ4 — “Игроки”. Автограф окончательной редакции. Государственная библиотека Академии Наук УССР, Киев.



КАБ5 — “Театральный разъезд”. Беловой автограф второй редакции пьесы. Государственная библиотека Академии Наук УССР, Киев.

КАБ6 — “Тяжба”, “Лакейская”. Автографы, содержащие в себе две вырезки из белового автографа “Владимира третьей степени”. Государственная библиотека Академии Наук УССР, Киев.

КИЛ — Институт литературы Академии Наук УССР, Киев.

КСА — Архив старинных актов, Киев.

Л. И. Арнольди — Л. И. Арнольди. “Мое знакомство с Гоголем”. / “Русский Вестник”.1862, № 1.

Лавровский — Н. А. Лавровский. “Гимназия высших наук кн. Безбородко в Нежине (1820—1832)”, 1879. / “Известия Историко-филологического института кн. Безбородко”.

ЛБ — Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина, Москва.

ЛБ1 — “Мертвые души”. Первая сохранившаяся редакция (главы II—VI). Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина, Москва.

ЛБ10 — “Предуведомление” к предполагавшимся изданиям “Ревизора” с “Развязкой” в пользу бедных. Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина, Москва, № 3215/1.

ЛБ11 — “Предуведомление для тех, которые пожелали бы сыграть как следует Ревизора”. Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина, Москва, № 3215/2.

ЛБ12 — Конец “Развязки Ревизора” в исправленном виде (т. н. “Дополнение к Развязке”). Черновой автограф. Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина, Москва, № 3215/3.

ЛБ13 — Наброски отдельных мест второй редакции “Ревизора”. Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина, Москва, № 3215/5.

ЛБ14 — “Женитьба”. Беловая рукопись последней редакции (первые одиннадцать явлений — рукой В. А. Панова; дальше, со стр. 14 — автограф Гоголя). Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина, Москва, № 2206.

ЛБ15 — “Отрывок”. Автографы из бумаг А. А. Иванова. Беловой автограф пьесы и набросок к одному месту черновой редакции. Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина, Москва, картон № 2206/б.

ЛБ16 — Беловой автограф с поправками. Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина, Москва, шифр М. 3213, № 7.

ЛБ17 — Беловой автограф с поправками. Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина, Москва, шифр М. 3122, № 2.

ЛБ18 — Записная книга Гоголя, из числа принадлежавших Аксакову. Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина, Москва, № 3231.

ЛБ19 — Автографы из бумаг А. А. Иванова. Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина, Москва, картон № 2205.

ЛБ2 — Автографы статей. Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина, Москва.

ЛБ20 — Записная книга Гоголя. Черновые наброски. Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина, Москва, № 3122/1.

ЛБ21 — Черновой автограф. Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина, Москва, № 3211.

ЛБ22 — Черновой автограф начала статьи “Жизнь”. Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина, Москва, шифр М. 3213, № 21.

ЛБ23 — Черновой набросок начала программы в записной тетради Гоголя № 10, л. 3. Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина, Москва, шифр М. 3229.

ЛБ24 — Черновой набросок начала программы в записной тетради Гоголя № 14, л. 3. Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина, Москва, шифр М. 3230.

ЛБ25 — Копия с поправками, вычеркиваниями и дополнениями рукой Гоголя. Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина, Москва, шифр М. 3221, № 3.

ЛБ26 — “Ревизор”. Экземпляр первого издания с разновременными поправками и приписками Гоголя на полях. Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина, Москва, № 2207.

ЛБ27 — “Женитьба”. Наброски новой редакции комедии. Автограф (с двумя оборванными в длину листами). Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина, Москва, № 3122.

ЛБ3 — “Миргород”. Первоначальные черновые наброски глав V, VI, VII и IX (по окончательному счету), переработанных для второй редакции. Государственная публичная библиотека СССР имени В. И. Ленина, Москва.



ЛБ4 — “Миргород”. Авторизованная писарская копия второй редакции. Государственная публичная библиотека СССР имени В. И. Ленина, Москва.

ЛБ5 — Записная книга Гоголя. Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина, Москва, листы 7, 8 и часть 9-го.

ЛБ6 — Автограф, с началом черновой редакции “Рима” (так называемой “Аннунциаты”). Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина, Москва, полулист почтовой бумаги in 8°. Рим.

ЛБ7 — “Новоселье”. Автограф стихотворения, без 9 средних строк. Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина, Москва.

ЛБ8 — Записная книга Гоголя, из числа принадлежавших Л. Ф. Самарину. Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина, Москва, № 3121.

ЛБ9 — “Ревизор”. Писарская копия с разновременными поправками, приписками и вклейками Гоголя. Вторая редакция. Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина, Москва, № 3214.

ЛМ — Государственный литературный музей, Москва.

ЛОИА — Ленинградский областной исторический архив.

М — “Миргород”. Повести, служащие продолжением “Вечеров на хуторе близ Диканьки” Н. Гоголя. СПб., 1835.

М. Боткин, “А. А. Иванов. Его жизнь и переписка” — “Александр Андреевич Иванов. Его жизнь и переписка. 1806—1858 гг.”. Издал Михаил Боткин. СПб., 1880.

М. Погодин — М. Погодин. Письмо из Петербурга. / “Московский Наблюдатель”, 1835, кн. 2.

М. С. Щепкин — М. С. Щепкин. “Записки и письма”. СПб., 1914.

М. И. Гоголь — М. И. Гоголь. “Автобиографическая записка”. / “Русский архив”. 1902, № 4.

М1 — “Миргород”. Повести, служащие продолжением “Вечеров на хуторе близ Диканьки” Н. Гоголя. СПб., 1835. Экземпляры дальнейшего тиража (с купюрами и добавлениями).

МД1 — “Похождения Чичикова или Мертвые души”. Поэма Н. Гоголя. М., 1842.

МД2 — “Похождения Чичикова или Мертвые души”. Поэма Н. Гоголя. Издание второе. М., 1846.

МП — Государственный музей А. С. Пушкина.

МТ — Архив Государственного Академического Малого театра, Москва.

Н — “Новоселье”. СПб., 1834.

Н. Белозерская — Н. Белозерская. “Служба Н. В. Гоголя в Патриотическом институте”. / “Русская Старина”. 1887, № 12.

Н. В. Берг — Н. В. Берг. “Воспоминания о Н. В. Гогол ”. / “Русская Старина”. 1872, № 1.

Н. В. Гоголь. АН СССР / Полное собрание сочинений Н. В. Гоголя. Издание АН СССР. М.—Л., 1940—1952.

Н. В. Станкевич — “Переписка Н. В. Станкевича”, 2 изд. М., 1914.

Н. Иваницкий — Н. Иваницкий. / “Отечественные Записки”, 1853, № 2.

Н. Лернер — Н. Лернер. “Труды и дни Пушкина”, изд. 2, 1910.

Н. Миловский — Н. Миловский. “К биографии Н. В. Гоголя”. М., 1902.

Н. Мундт — Н. Мундт. “Воспоминания”. / “СПб. Ведомости” 1861, № 235.

Н. Ю. Артынов — Н. Ю. Артынов. / “Русский Архив” 1877, кн. 3.

Никитенко — А. В. Никитенко. “Моя повесть о самом себе и о том, “чему свидетель в жизни был”. Записки и дневник”. Издание 2-е под. ред. М. К. Лемке. СПб., 1905 (на титульном листе — 1904).

О. В. Головня — “Из семейной хроники Гоголей (Мемуары Ольги Васильевны Гоголь-Головни)”. Киев, 1909.

Ореус — <И. И. Ореус>. “Д. П. Трощинский”. / “Русская Старина”. 1882, № 6.

Отрывки — “Мертвые души”. Отрывки из бумаг А. А. Иванова. Черновые наброски к главам II, V, VI VIII—XI и неполный текст гл. VIII. Автографы. Государственная библиотека СССР им. В. И. Ленина, Москва.

П — “Сочинения Николая Гоголя”. СПб., 1842.

Панаев, “Литературные воспоминания” — И. И. Панаев. “Литературные воспоминания”. Изд-во “Academia”. Л., 1928.

ПБК — Государственная публичная библиотека УССР, Киев.

ПБЛ — Публичная библиотека им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, Ленинград.

ПБЛ1 — “Мертвые души”. Глава XI (начиная с биографии Чичикова). Автограф. Редакция, близкая к печатной. Публичная библиотека им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, Ленинград.



ПБЛ10 — Отрывки из бумаг А. А. Иванова. Публичная библиотека им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, Ленинград.

ПБЛ11 — “Женитьба”. Первая полная редакция. Автограф. Государственная Публичная библиотека им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, Ленинград.

ПБЛ2 — Черновой набросок статьи “Взгляд на составление Малороссии”, вырванный, по всей вероятности, из записной книги. Публичная библиотека им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, Ленинград.

ПБЛ3 — “Мертвые души”. Копия с многочисленными авторскими исправлениями. Почти полный текст поэмы; отсутствует б&#243;льшая часть первой главы и отдельные листы из других глав. Публичная библиотека им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, Ленинград.

ПБЛ4 — “Мертвые души”. Копия с рукописи, написанной в большей своей части под диктовку Гоголя, с многочисленными авторскими исправлениями. Полный текст поэмы. Публичная библиотека им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, Ленинград.

ПБЛ5 — Писарская копия с поправками и дополнениями Гоголя. Публичная библиотека им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, Ленинград.

ПБЛ6 — “Миргород”. Автограф. Государственная публичная библиотека имени М. Е. Салтыкова-Щедрина в Ленинграде.

ПБЛ7 — “Нос”. Черновой набросок начала повести. Записная книжка Гоголя из числа принадлежавших И. С. Аксакову. Публичная библиотека им. Салтыкова-Щедрина, Ленинград.

ПБЛ8 — Записная книга. Черновые автографы статей. Публичная библиотека им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, Ленинград.

ПБЛ9 — “Нос”. Автограф из древлехранилища Погодина на семи страницах листового формата. Публичная библиотека им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, Ленинград.

ПГМ — Полтавский городской музей.

ПД — Институт русской литературы (Пушкинский Дом) Академии Наук СССР.

ПД1 — Альбом автографов Гоголя из собрания Дашкова. Институт русской литературы (Пушкинский Дом) Академии Наук СССР, фонд 652, опись 1.

ПД2 — Разные бумаги Н. В. Гоголя, спасенные М. П. Погодиным от сожжения (из собрания П. Я. Дашкова). Институт русской литературы (Пушкинский Дом) Академии Наук СССР, фонд 652, опись 1, № 1.

ПД3 — “Ревизор”. Писарская копия с разновременными приписками Гоголя и других лиц, а также с пометами за подписью цензора Е. Ольдекопа. Институт русской литературы (Пушкинский Дом) Академии Наук СССР, фонд 652, опись 1, № 2. Цензурный экземпляр второй редакции. (“Первоначальный сценический текст”, по определению Тихонравова).

ПД4 — “Предуведомление” к предполагавшимся изданиям “Ревизора” с “Развязкой” в пользу бедных. Беловой автограф окончательной (краткой) редакции, из архива П. В. Анненкова. Институт русской литературы (Пушкинский Дом) Академии Наук СССР, фонд 652, № 6.

ПД5 — “Развязка Ревизора”, копия, выверенная С. Шевыревым и представленная П. Плетневым в цензуру. На копии надпись А. Никитенки “Печатать позволяется. Ноября 5 дня 1846”. Некоторые места зачеркнуты красными чернилами (цензором). Окончательная редакция. Институт русской литературы (Пушкинский Дом) Академии Наук СССР, фонд 652, опись 2, № 1.

ПД6 — “Развязка Ревизора”, копия рукой О. М. Бодянского. Ранняя редакция. Институт русской литературы (Пушкинский Дом) Академии Наук СССР, фонд 652, оп. 2, № 92.

ПД7 — “Развязка Ревизора”, писарская копия с того же оригинала, что и копия рукой О. М. Бодянского (ПД6). Из собрания К. Романова. Институт русской литературы (Пушкинский Дом) Академии Наук СССР, фонд 652, оп. 2, № 61.

ПД8 — “Пропавшая грамота”. Черновой автограф. Институт русской литературы (Пушкинский дом) Академии Наук СССР, Ленинград.

ПД9 — Беловой автограф. Институт русской литературы (Пушкинский Дом) Академии Наук СССР, фонд 652, опись 1, № 39.

ПЖМНП, 1834 — “Журнал министерства народного просвещения”, 1834.

Пл — “Выбранные места из переписки с друзьями Николая Гоголя”. СПб., 1847.

ПЛГ, 1831 — “Литературная газета”, 1831.

ПМ, 1834 — “Молва”, 1834.



ПМВ, 1842 — “Московские ведомости”, 1846.

ПМск, 1841 — “Москвитянин”, 1841.

ПМск, 1842 — “Москвитянин”, 1842.

ПМТ, 1834 — “Московский телеграф”, 1834.

Пог — Разночтения печатного текста и поправки Погодина.

ПОЗ, 1830 — “Отечественные Записки”. 1830.

ПП — Письмо Гоголя к Н. Я. Прокоповичу из Гастейна от 15/27 июля 1842, содержащее заключение вводной статьи “Характеры и костюмы” и окончательную редакцию заключительной немой сцены. Государственная библиотека Академии Наук УССР, Киев.

ПС, 1836 — “Современник”. Спб., 1836.

ПС, 1837 — “Современник”. СПб., 1837.

ПС, 1842 — “Современник”, 1842.

ПС, 1846 — “Современник”. СПб., 1846.

ПСП, 1834 — “Северная пчела”, 1834.

Р1 — “Ревизор”. Комедия в пяти действиях, соч. Н. Гоголя. Первое издание. СПб., 1836.

Р2 — “Ревизор”. Комедия в пяти действиях, соч. Н. Гоголя. Издание второе, исправленное, с приложениями. М., 1841.

РП — Письмо П. И. Мартоса к П. И. Бартеневу от 16 февраля 1866. Копия с автографа, по которому стихотворение было помещено в лицейском журнале “Метеор”. Центральный государственный литературный архив, Москва.

Рукописи Н. Гоголя — “Рукописи Н. Гоголя”. Каталог. Сост. П. Георгиевский и А. А. Ромодановская. Издание Государственной библиотеки СССР им. Ленина. М., 1940.

РЦ — “Мертвые души”. Цензурный экземпляр. Копия с поправками Гоголя и цензурными искажениями. Научная библиотека им. М. Горького при Государственном университете, Москва.

С. Дурылин — С. Дурылин. “Из семейной хроники Гоголя”. Государственная Академия художественных наук. М., 1928.

Смирнова, “Записки” — А. О. Смирнова, “Записки, дневник, воспоминания, письма”. М., 1929.

Соч. Белинского — “Полное собрание сочинений В. Белинского” под редакциею и с примечаниями проф. С. А. Венгерова. СПб., 1900—1917.

Соч. Белинского 1948 г. — “Сочинения В. Белинского в трех томах”. Под ред. Ф. М. Головенченко. M., 1948.

Соч. В. А. Жуковского — “Сочинения В. А. Жуковского”. Издание седьмое. СПб., 1878.

Соч. Гоголя, 10 изд. — 1) “Сочинения Н. В. Гоголя”. Издание десятое. Текст сверен с собственноручными рукописями автора и первоначальными изданиями его произведений Николаем Тихонравовым. Издание книжного магазина В. Думнова под фирмою “Наследники бр. Салаевых”, М., 1889. 2) “Сочинения Н. В. Гоголя”. Издание десятое. Текст сверен с собственноручными рукописями автора и первоначальными изданиями его произведений Николаем Тихонравовым и Владимиром Шенроком. Издание А. Ф. Маркса, 1896, тт. VI (Москва и С.-Петербург) и VII (С.-Петербург).

Соч. Чернышевского — “Полное собрание сочинений Н. Чернышевского в 10 томах”. Издание М. Н. Чернышевского. СПб., 1906.

Тих — “Ревизор”. Комедия в пяти действиях. Сочинение Н. В. Гоголя. Первоначальный сценический текст, извлеченный из рукописей Николаем Тихонравовым. М., 1886.

ТМ1 — Писарская копия без авторской правки. Библиотека Московского Малого театра. Сценический текст “Ревизора”, изданный Тихонравовым в виде вариантов к писарской копии с разновременными приписками Гоголя и других лиц, а также с пометами за подписью цензора Е.

Тр — “Сочинения Н. В. Гоголя”. М., 1855—1856.

ЦГЛА — Центральный государственный литературный архив, Москва.

ЦД — Цензурное дело о “Коляске” с перечнем измененных цензурою мест. Институт русской литературы (Пушкинский Дом) Академии Наук СССР.

ЦД1 — Цензурное дело: Журнал заседания С.-Петербургского цензурного комитета 10 марта 1836 о статье “Петербург и Москва (из записок дорожного)”. Институт русской литературы (Пушкинский Дом) Академии Наук СССР, фонд 244, опись 16, № 84 (места, исключенные или измененные цензурой).

ЧГМ — Черниговский городской музей.

Шенрок “Материалы” — “Материалы для биографии Гоголя” В. И. Шенрока. М., 1892—1898.

Шенрок “Указатель” — “Указатель к письмам Гоголя, заключающий в себе объяснение инициалов и других сокращений в издании Кулиша, с приложением неизданных отрывков из писем матери Н. В. Гоголя и его собственных”. Составил В. Шенрок. М., 1886.

Шенрок, “Материалы” — “Материалы для биографии Гоголя” В. И. Шенрока. М., 1892—1898.


Источник:

Гоголь Н.В. Полное энциклопедическое собрание сочинений. электрон. кн. [Электронный ресурс] : тексты, музыка, иллюстрации / Н.В. Гоголь. - Электрон. ресурс. - М. : Адепт ; М. : ИДДК ГРУПП, 2002. - 1 CD-диск, 12 см. - (Электронная библиотека ). - содер:.ж.: 25 томов текста, 600 илл., 3 часа музыки Н. Римского-Корсакова, А. Глазунова, А. Бородина, М. Балакирева.



Высказывания Гоголя


Человек такое дивное существо, что никогда не можно исчислить вдруг всех его достоинств, и чем более в него всматриваться, тем более является новых особенностей...

Чем истины выше, тем нужно быть осторожнее с ними: иначе они вдруг обратятся в общие места, а общим местам уже не верят.

Гнев везде неуместен, а больше всего в деле правом, потому что затемляет и мутит его.

Разум есть несравненно высшая способность, но она приобретается не иначе, как победой над страстями.

Быть в мире и ничем не обозначить своего существования - это кажется мне ужасным.

Всякому кажется, что он мог бы наделать много добра на месте и в должности другого, и только не может сделать его в своей должности. Это причина всех зол.

Страх прилипчивее чумы.

Постойте же, придет время, будет время, узнаете вы, что такое Православная Русская Вера! Уже и теперь чуют дальние и близкие народы: подымается из Русской земли свой Царь, и не будет в мире силы, которая бы не покорилась ему!

Архитектура - тоже летопись мира: она говорит тогда, когда уже молчат и песни, и предания.

В каждом слове бездна пространства, каждое слово необъятно...

В литературном мире нет смерти, и мертвецы так же вмешиваются в дела наши и действуют вместе с нами, как живые.

... Едва есть ли высшее из наслаждений, как наслаждение творить.

Женщине легче поцеловаться с чертом, чем назвать кого красавицей.

Какого горя не уносит время? Какая страсть уцелеет в неравной борьбе с ним?

Молодость счастлива тем, что у нее есть будущее.

Ничего более не боится человек так, как смеха... Боясь смеха, человек удержится от того, от чего бы не удержала его никакая сила.

Обращаться со словами нужно честно.

Поэты берутся не откуда же нибудь из-за моря, но исходят из своего народа. Это - огни, из него же излетевшие, передовые вестники сил его.

Родник поэзии есть красота.

Сила влияния нравственного выше всяких сил.

Страданиями и горем определено нам добывать крупицы мудрости, не приобретаемой в книгах.

Смотрите на то, любите ли вы других, а не на то - любят ли вас другие.

Произнесенное метко, все равно что написанное, не вырубливается топором.

... Нет слова, которое было бы так замашисто, бойко, так вырывалось бы из-под самого сердца, так бы кипело и животрепетало, как метко сказанное русское слово.

Несчастье умягчает человека; природа его тогда становится более чуткой и доступной к пониманию предметов, превосходящих понятие человека, находящегося в обыкновенном и вседневном положении.

Когда человек влюбится, то он все равно что подошва, которую, коли размочишь в воде, возьми согни - она и согнется.

Быть в мире и ничем не обозначить своего существования - это кажется мне ужасным.

Искусство стремится непременно к добру, положительно или отрицательно:выставляет ли нам красоту всего лучшего, что ни есть в человеке, или же смеется над безобразием всего худшего в человеке.

Славная дивчина! Я бы отдал все свое хозяйство, чтобы поцеловать ее! (Вечера на хуторе близ Диканьки)

Как ни глупы слова дурака, а иногда бывают они достаточны, чтобы смутить умного человека.

Кто уже кулак, тому не разогнуться в ладонь.

Как осмеивать исключения, если еще не узнал хорошо те правила, из которых выставляешь на вид исключения?

Чем истины выше, тем нужно быть осторожнее с ними: иначе они вдруг обратятся в общие места, а общим местам уже не верят.

Без носа человек - черт знает что: птица не птица, гражданин не гражданин, - просто возьми, да и вышвырни в окошко!

Отсюда хоть три года скачи, ни до какого государства не доскачешь.

Позаботься прежде о себе, а потом о других: стань прежде сам чище душою, а потом уже старайся, чтобы другие были чище.

Дивишься драгоценности нашего языка: что ни звук, то и подарок: все зернисто, крупно, как сам жемчуг, и, право, иное название еще драгоценней самой вещи.

Театр - это такая кафедра, с которой можно много сказать миру добра.

Есть у русского человека враг, непримиримый, опасный враг, не будь которого он был бы исполином. Враг этот - лень.


гоголь,н гоголь,мертвые души гоголя,ревизор гоголя,произведения гоголя,гоголь сочинения,біографія гоголя,повести гоголя,творчество гоголя,портрет гоголя,шинель гоголя,гоголь тарас бульба,гоголь сценарии,поэма гоголя мертвые души
Опубликовано на сайте: http://intencia.ru
Прямая ссылка: http://intencia.ru/index.php?name=Filosof&op=view&id=25