Интенция | Все о философии

23.03.2009 - Бруно. Бесконечность Вселенной

Джордано Бруно

Главнейшим положением космологии Бруно было учение о бесконечности: “Вселенная есть бесконечная субстанция, бесконечное тело в бесконечном пространстве, т. е. пустой и в то же время наполненной бесконечности. Поэтому Вселенная (universum) – одна, миры же бесчисленны. Хотя отдельные тела обладают конечной величиной, численность их бесконечна”, – писал Бруно в “Камераценском акротизме” [110, т. 1, ч. 1, с. 173].
Вне Вселенной нет ничего, ибо она представляет собой все сущее, все бытие. Она вечна, не сотворена богом, неподвижна. Неподвижность Вселенной следует понимать лишь как невозможность перемещения ее в другое место, ибо такого места, такой пустоты вне ее не существует; в самой же Вселенной постоянное изменение, непрерывное движение и развитие происходят вечно.
В борьбе за космологию бесконечной Вселенной Бруно должен был опровергнуть доводы как аристотелевской философии, так и католического богословия, согласно которому бесконечность является исключительным атрибутом бога, созданный же им мир неизбежно ограничен в пространстве. Бруно отвергает схоластическое представление о замкнутом мире, вне которого нет ничего – ни тела, ни пустоты, ни пространства, но только Бог-Перводвигатель. Но Стагирит, пожелав ограничить пределы пространства, Все же не в силах его заключить в неприступные стены. И, вопрошая себя, где же высшие неба пределы, Если ни тело его не содержит в себе, ни поверхность, Ни пустота, ни пространство, ни что-либо рода такого, Что содержало б иное в себе, обнимая собою,– Делает вывод, что мир помещается “в собственном месте*
[там же, с. 221].
Этот ответ вполне логичный с точки зрения перипатетического учения о пространстве-месте, есть, по мнению Бруно, не ответ, а словесная уловка. Схоластическое богословие, чтобы “избежать пустоты и небытия” вне мира, утверждает, что “вне мира находится разумное и божественное существо, так как бог есть место всех вещей” [20, с. 305].
Что же – я жажду узнать – лежит за пределами неба?
Смысла лишенная речь софиста звучит мне ответом:
Вечное там божество, бесконечно блаженная сущность,
Самодовлеющий ум, извне управляющий миром
[110, т. 1, ч. 1, с. 222].
Теологическое решение, исходящее из противостояния бесконечного бога и конечного мира, неприемлемо в философии: во-первых, это речь не философа, рационально мыслящего, а пророка, опирающегося на догму откровения:
Так отвечает мудрец, из философа ставший пророком,
Нить разуменья вконец потеряв в лабиринте софизмов
[там же, с. 222],
а во-вторых, противоречит даже и схоластическому представлению о боге, оставляя невыясненным вопрос, “каким образом бестелесная, умопостигаемая и не имеющая измерений вещь может быть местом измеримой вещи” [20, с. 305].
Бруно отвергает не только представление о замкнутом пространстве мира, но и само понятие заключающего его в себе бога. Бог, как его трактует ноланская философия, “не может каким-либо образом ограничивать тело”, так как “божество существует не для того, чтобы заполнять пустоту” [там же, с. 306]. Бруно не просто провозглашает бесконечность Вселенной, в конце концов об этом уже писали до него – П.-А. Мандзолли и независимо от него Ф. Патрици; он – ив этом заключено то принципиально новое, что вносит он в космологию бесконечности, – отвергает деление мира на “здешний”, материальный и конечный, и иной, запредельный и нематериальный – будь то Перводвигатель перипатетиков, христианский бог или бестелесный свет “Зодиака жизни” и “Новой философии Вселенной”:
Я же на это спрошу как могло получиться,
Чтоб ограничен телесный был мир бестелесным,
Непротяженность в себе заключала пространство?
[там же, с 222]



Бесконечность у Бруно есть бесконечность материальной Вселенной, и в духе учения о единстве материи и формы, против любых проявлений перипатетического ли, платонического ли дуализма направлена его полемика. Восторженно прославив в “Прощальной речи” автора “Зодиака жизни” Палингения (П. А. Мандзолли) как одного из предшественников учения о бесконечности, он решительно и резко полемизирует с ним в заключительных главах поэмы “О безмерном и неисчислимых”:
“Палингений еще глубже грезит с Платоном, полагая бесконечный и бестелесный свет вне этого конечного мира и видимых звезд” [110, т. 1, ч. 2, с. 295]. Заполняющий запредельное пространство бестелесный свет есть разновидность осуждаемых Ноланцем “актов или форм без материи”: все эти “абстрактные природы”, “образцы”, “архетипы” суть чудовищные порождения фантазии: как нет формы без материи, так нет и пространства без тела [там же, с. 303–304], и потому необходимо оставить “эту химеру бесконечного и бестелесного света” [там же, с. 310].


Бесконечная Вселенная и бог


В связи с разработкой Бруно учения о бесконечности стоит постановка им проблемы соотношения божественного и природного начал. И тут уже полемика ведется со всей средневековой теологической традицией. Ибо схоласты, противопоставляя конечность мира бесконечности бога, “наносят ущерб достоинству божественной и вселенской природы” [20, с. 306].
На традиционное возражение одного из участников диалога “О бесконечности, Вселенной и мирах”, что “бесконечное благое, конечно, существует, но оно бестелесно”, т.е. на традиционное противопоставление бестелесного бесконечного блага-бога конечному миру, Филотей, выражающий в диалоге позицию автора, отвечает, что и “бесконечное телесное бытие” также может быть “в достойнейшем смысле благим”. Бесконечность бога есть “свернутая”, нереализованная в бытии бесконечность; в развернутом виде она скорее должна бы существовать в бесконечном пространстве, в беспредельной Вселенной – скорее, нежели “в этих столь тесных пределах” конечного мира схоластики [там же, с. 311].
Пространство Вселенной бесконечно, и общее и единое его свойство, его способность воспринимать тело, материю в равной мере присуще ему как “здесь”, так и “там”, и само это разделение на “здешнее” и “запредельное” пространство несостоятельно:
Равно божественна в целом едином природа,
Жребий один для нее и “внутри” и “снаружи”,
Так что не место она и сама ни во что невместима
[110, т 1, ч 1, с 222]
Бесконечность Вселенной есть, по Бруно, необходимое порождение бесконечности божественной мощи. Но чтобы допустить это, следовало отвергнуть теологическое представление как о боге, так и о природе. На доводы “священника” (в поэме “О безмерном и неисчислимых”), что бог может сотворить бесконечные миры, а “природа к тому не способна”, Бруно отвечает, что это бесконечное пространство и бесконечная масса материи в большей мере отвечают божественному могуществу:
“Ты, полагая в боге активную потенцию этого деяния, не допускаешь, что ей отвечает такая же пассивная потенция” [там же, с. 320]. Но именно “активной божественной мощи и пассивной силе природы” противна конеч-Вость вещей [там же, с. 212]. И только из соединения “действенности активной потенции” и “предрасположения пассивной потенции” возникает то совершенство жира, которое заключено “в неисчислимом множестве, в безмерности величия и в очевидной красоте соответствия” [там же, с. 198].
Итак, Вселенная в одном из своих атрибутов, и притом важнейшем, объявляется у Бруно равной богу. Мысль эта решительно противостоит ортодоксальному богословию. И не только потому, что природа таким образом приравнивалась к богу, но и потому, что бог приравнивался к природе. Ибо бог бесконечной Вселенной (и это ясно представляли себе противники Бруно) не мог быть прежним богом христианской религии, да и вообще религии откровения Место свободной божественной воли заступала необходимость природного закона: “От определенной и известной деятельности, – писал Бруно, – неизменным образом зависит определенное и известное действие” [20, с. 317].



Лит: Горфункель А.Х. Гуманизм и натурфилософия итальянского Возрождения. М., 1977

Опубликовано на сайте: http://intencia.ru
Прямая ссылка: http://intencia.ru/index.php?name=Pages&op=view&id=313