Интенция | Все о философии

24.03.2009 - Фрэнсис Хатчесон. Этика

Английское просвещение

Фрэнсис Хатчесон: наилучшее действие обеспечивает наибольшее счастье наибольшему числу людей

Если для сочинений Шефтсбери характерна тонкость психологического анализа, то систематичность стала типичным признаком работ ирландца Фрэнсиса Хатчесона (1694—1747). С 1729 г. он — профессор моральной философии в университете Глазго, развивающий основные идеи и мотивы философии Шефтсбери и Батлера. Хатчесон — автор следующих сочинений: Исследование о происхождении наших, идей красоты и добродетели" (1725), Исследование о моральном добре и зле" (1726), "Опыт о природе и проявлении аффектов" (1728), "Система моральной философии" (посмертно,1754).

Вслед за Гроцием и Локком, он уделяет особое внимание проблемам естественного права. "У нас, — пишет Хатчесон, — достаточно свидетельств существования и провидения Бога, творца всех наших естественных возможностей и наклонностей, нашего разума, наших моральных склонностей и чувств; поэтому при правильном размышлении мы можем ясно различить, какой тип действий морально превосходит как представляющий интерес. Следовательно, мы должны видеть намерения Бога. <...> Если мы достигнем этого убеждения, то практический вывод получит новое подкрепление как со стороны моральных возможностей, так и со стороны нашего интереса".

"Исследование о происхождении наших идей о красоте и добродетели" состоит из двух трактатов. В первом утверждается, что есть непосредственное чувство красоты и это чувство специфично и самостоятельно. Оно не может быть сведено к внешним чувствам, поскольку люди, владеющие прекрасным зрением и совершенным слухом, могут быть слепы к красоте живописного образа или глухи к музыкальному. Чувство красоты не может быть спутано с оценкой полезности предмета. Врожденный инстинкт красоты заставляет нас любоваться упорядоченностью и единством. И если Шефтсбери объединял эстетическое и этическое чувства, то Хатчесон различает их. Для него способность к эстетической оценке столь же первозданна и самостоятельна, как и к оценке этической. "Творец даровал нам возможность иметь с помощью внешних чувств приятные или неприятные представления о вещах, в зависимости от того, полезны они или вредны для наших тел, и получать удовольствие от красоты и гармонии, подобным же образом он наделил нас моральным чувством, дабы управлять нашими действиями и позволить нам познать еще более возвышенные радости; в результате желая добра другим, мы приносим добро себе".

Итак, есть чувство прекрасного, и есть чувство добра. И именно это чувство добра позволяет нам конкретизировать конечные цели, о которых молчит разум: разум "судит о вспомогательных средствах и целях", применительно же к конечным целям не существует никакого умозаключения. Мы стремимся к этим целям по некоему непосредственному расположению души, которое, в предвидении действия, всегда "предшествует любому рассуждению, поскольку никакое суждение не может подтолкнуть к действию, если этому не предшествует желание определенной цели". Чувство добра и справедливости является врожденным, непосредственным, независимым: "Большинство и даже каждый индивид могут быть испорчены несправедливостью, — пишет Хатчесон в «Системе моральной философии», — однако общество редко дает жизнь несправедливым законам. Во всех живет чувство праведного и неправедного, сопровождаемое естественным негодованием против несправедливости".

И если, в отличие от Шефтсбери, Хатчесон разделяет эстетическое и этическое чувство, видя целую гамму различных "тончайших восприятии", то это направлено также против тех, кто утверждает, что "нет иного повода к возникновению политической организации общества, помимо человеческой низости". Хатчесон не принимает пессимизма Гоббса относительно природы человека, унаследованного от Бернарда Мандевиля. Политическая организация общества, пишет Хатчесон, "может быть вызвана несовершенством людей, которые по сути своей справедливы и добры". Более того, "в основе человеческой природы лежит, в конечном счете, бескорыстное желание счастья другим, и наше моральное чувство заставляет нас считать добродетельными только те действия, которые вытекают, хотя бы частично, из этого желания". И наилучшее из возможных действий — то, которое совершается для "наибольшего счастья наибольшего числа людей". Это выражение Хатчесона станет классическим, и мы его встретим у Бентама и Беккариа.


Опубликовано на сайте: http://intencia.ru
Прямая ссылка: http://intencia.ru/index.php?name=Pages&op=view&id=473