 26.10.2010 - Взаимосвязь философского и частнонаучного в пифагореизмеОчень часто ученые, особенно математики, высказывают точку зрения, согласно которой пифагорейское учение есть своего рода «математическая, или математизированная, философия», т. е. философия, построенная на основе собственно математических (арифметических и геометрических) понятий и отношений.В свете этой точки зрения пифагореизм выступает как одно из проявлений более общей тенденции превращения математического знания в орудие и метод философского исследования. Профессиональные философы, начиная с античности, культивируют иную точку зрения на сущность пифагорейского учения, согласно которой пифагореизм есть собственно философская система, в которой математика имеет важное, однако не определяющее, а подчиненное значение по отношению к более общим, универсальным и фундаментальным философским принципам. Что же в действительности представляет собой пифагореизм? Правильное разрешение поставленного вопроса, являющееся вместе с тем существенной предпосылкой для адекватного понимания и определения характера и формы взаимоотношений философского и специально-научного познания в пифагореизме, возможно лишь при строгом соблюдении двух важнейших методологических требований, вытекающих из принципа конкретности истины и принципа историзма. Принцип конкретности истины предполагает рассмотрение древнепифагорейского учения как целостного духовного образования, взятого в органическом единстве всех его элементов (философского, специально-научного, религиозного и т. д.). Принцип историзма требует тщательного учета не только конкретно-исторических и познавательно-теоретических условий, в которых происходило становление первоначальной формы учения, но и исследования процесса его эволюции. Конкретно-историческое рассмотрение пифагорейского учения в целом показывает, что обе указанные точки зрения на характер взаимоотношения в древнем пифагореизме философского и математического элементов имеют свое историческое и логическое оправдание. Однако при этом они обладают различной познавательной ценностью и значением, поскольку в их основе лежит различное по глубине понимание смысла и существа пифагорейского учения в целом. Точка зрения, согласно которой пифагорейское учение есть своего рода «математизированная философия», имеет под собой следующие основания. Во-первых, действительно, исторически и логически специально-математические исследования Пифагора и его учеников составили исходный пункт и первоначальную теоретическую основу формирования пифагорейского взгляда на мир, согласно которому в основе всех вещей и Вселенной в целом лежат числа и числовые соотношения. Логично поэтому предположить, что на самом раннем, начальном этапе своего возникновения пифагорейское учение представляло собой прямую, непосредственную абсолютизацию математических (главным образом арифметических и в меньшей степени геометрических) понятий и отношений, возведение их без какой-либо переработки и переосмысления в ранг универсальных принципов познания природы всего существующего. Кроме этого генетического основания, справедливость которого отмечал уже Аристотель, трактовка пифагорейского учения как «математической», или «математизированной», философии имеет и существенное содержательно-теоретическое основание. Оно заключается в том, что в основе всех специальных, частнонаучных теоретических построений древних пифагорейцев (в их- космологической, акустической, антропологической, психологической, этической и других теориях) непосредственно лежат числа и числовые соотношения в их арифметическом смысле. Таковы, в частности, 183 мира Петрона, образующие структуру Вселенной, в форме равностороннего треугольника; десять сфер Вселенной, вращающиеся вокруг центрального огня; числовые, чисто арифметические соотношения звуков, характеризующие интервалы основного тона, октавы, кварты и квинты; числовые арифметические соотношения, характеризующие различные этические добродетели; числа, характеризующие структуру человеческого тела и души, и т. д. Однако этими двумя моментами, т. е. возможностью собственно арифметической трактовки числа в первоначальной форме учения и чисто арифметической трактовкой чисел в пределах специальных теоретических построений, и ограничивается, на наш взгляд, справедливость точки зрения на древнепифагорейское учение как на «математизированную философию», т. е. универсальное учение, построенное на основе собственно математических понятий числа и числовых соотношений. Более общий, целостный и глубокий взгляд на сущность пифагорейской доктрины и на формы ее конкретного воплощения на различных этапах эволюции этого учения не только выявляет ограниченный характер первой точки зрения, но и приводит к принципиально иному пониманию всего содержания пифагореизма и места в последнем собственно математического элемента. Логично предположить, что на самой ранней, изначальной стадии своего становления пифагорейское учение формировалось на основе прямой, непосредственной абсолютизации математического знания, возведения собственно математических понятий и отношений в ранг универсальных, предельно глубоких принципов понимания и объяснения всего существующего. Причем на этой стадии, видимо, полностью отсутствовало сознание какой-либо возможности умозрительно-теоретического осмысления самой природы математических чисел, отсутствовало то, что получило впоследствии название философско-методологической рефлексии. Вместе с тем дальнейшее развитие пифагореизма, шедшее в русле общего развития всей древнегреческой философии и науки и связанное с универсальной тенденцией возвращения к исходным основаниям, началам и принципам познавательной и практической деятельности, с необходимостью привело к усилению философско-методологической рефлексии над природой и характером основных понятий и отношений арифметики и геометрии (прежде всего понятий числа, точки, линии, пространства и их взаимоотношений), в итоге придавшей пифагорейскому учению в целом характер не только чрезвычайно разветвленной и тщательно разработанной области специально-научного знания, но и глубокой, всеохватывающей философской системы, в которой область частнонаучных познаний получила философскую интерпретацию и обоснование. Философия заняла в этой целостной системе пифагореизма основополагающую, ключевую роль знания высшего типа, тогда как математическому знанию была отведена хотя и важная, но все же подчиненная роль. В результате этого коренного, фундаментального как по своему прямому значению, так и по более отдаленным последствиям переворота все специально-математическое знание оказалось производным, было явным образом поставлено в прямую метафизическую зависимость от сформировавшейся в результате рефлективной деятельности философемы «число есть сущность всех вещей и Вселенной в целом». При этом пифагорейская философема, сохранившая в себе существенное содержательное родство с собственно математическим, арифметическим понятием числа, содержала в себе принципиальную возможность логического перехода от этого единого основоположения всего пифагорейского учения в целом к математике (арифметике и геометрии) и опосредованно, через специальные математические числовые понятия и отношения, ко всем другим, частным областям «математизированной» пифагорейской науки. Имевшая место на раннем этапе становления пифагореизма непосредственная абсолютизация природы математического знания была в известной мере оправдана. Она явилась результатом осознания как универсальной применимости чисел для количественной характеристики вещей и явлений реальности, так и ключевого, центрального положения самого понятия числа в математике того времени. Это арифметическое понятие числа и числовых отношений сохранило свое значение и для всех последующих, позднейших, более развитых форм пифагорейского учения, однако собственную область их применения составили теперь те области реальности, которые изучались частными, специальными теоретическими науками (космологией, астрономией, акустикой, психологией и т. д.). Вместе с тем принципиальное отличие зрелых форм пифагореизма от изначальной как раз и заключалось в том, что в них понятие числа подверглось специальному общетеоретическому рассмотрению и исследованию, связанному с выяснением и установлением его более общего и глубокого смысла и значения, выходящих за пределы первоначального собственно арифметического значения и возводящих это переработанное посредством философского умозрения специально-математическое понятие в ранг универсальной философской категории, принципа мироздания и познания. Философия, поскольку она является философией, вообще не оставляет исследуемый ею материал в непосредственной форме, а перерабатывает его, переосмысливает, устанавливая качественно новую форму существования исходного предметного содержания. В пифагореизме в процессе развития собственно философского элемента арифметическое понятие числа подверглось глубокой теоретической переработке, в результате которой понятию «число» был придан качественно новый, не тождественный, хотя и родственный арифметическому, смысл. Эта философская переработка арифметического понятия числа выразилась в том, что, во-первых, оно было универсализировано, осмыслено не в качестве частного математического понятия, а в качестве универсального, всеобщего понятия, категории; во-вторых, оно было абсолютизировано, т. е. выставлено в качестве последней основы всего существующего, возведено в ранг фундаментального философского принципа; наконец, в-третьих, оно стало трактоваться не как внешняя, чисто количественная характеристика всех вещей и явлений, а как их внутренняя природа, коренная, существенная основа. Характер такой философской переработки особенно отчетливо проявился на этапе неопифагореизма, когда все арифметические числа и прежде всего числа первой десятки натурального ряда были интерпретированы в терминах высшего философского принципа неопифагореизма — категории Единого, включающей в себя все формы логических противоположностей, в том числе противоположности четного и нечетного, предела и беспредельного, монады и неопределенной диады как начал, принципов самой арифметической единицы, порождающих своим движением весь ряд арифметических чисел. Однако такая глубокая философская переработка арифметического понятия числа характерна не только для неопифагореизма. Она имела место и в развитии древнего пифагореизма вплоть до его доплатоновской и доаристотелевской форм. Собственно философский характер древнего пифагореизма выражается прежде всего в том, что подвергшиеся прямой математической обработке частнонаучные теоретические построения пифагорейцев поставлены в зависимость от основополагающего философского принципа числа. Философски осмысленный принцип числа на различных этапах развития древнего пифагореизма выступал в особенных, специфических, все углубляющихся по своему содержанию философемах: 1) «все вещи суть числа»; 2) «число есть сущность всех вещей» и 3) «начала чисел есть элементы, принципы как самих чисел, так и всех вещей и Вселенной в целом». На всех этих основных этапах развития древнего пифагореизма числовые соотношения понимались уже не в их прямом, собственно математическом, чисто количественном значении, а истолковывались (и тем самым зависели) в терминах общефилософского принципа числа, который и придавал им высший, окончательный смысл и значение. Более того, философская трактовка арифметического понятия числа и его переработка в общемировоззренческую и методологическую категорию заложена уже в теоретической предпосылке пифагорейского учения, в концепции, согласно которой все в мире определяется числом 7. Уже в ней явным образом осознано и сформулировано различие философского понимания природы числа и понимания числа в собственно математическом смысле, в смысле чисто внешней, количественной характеристики вещей и явлений; уже в этой септадической форме учения число трактуется в смысле внутренней, существенной основы всего сущего, получающей вместе с тем и свое внешнее проявление в различных частных областях природного существования. Таким образом, не только на этапе зрелого пифагорейского учения, но даже в пред-пифагорейском (если следовать гипотезе Рошера) «гебдомадическом мировоззрении» числа имели прежде всего общефилософский, универсально-мировоззренческий смысл. Вследствие того что содержательно-философское понимание природы чисел имеет место на всех этапах эволюции пифагореизма, неправомерно квалифицировать пифагорейское учение (рассматривая его как целостное образование) в качестве собственно «математической философии», представляющей собой не что иное, как простую абсолютизацию значения чисто количественных понятий числа и числовых отношений, как возведение арифметических понятий числа и числовых соотношений в их прямом, собственно количественном смысле в ранг всеобщего философского принципа. На всех этапах развития пифагорейского учения «философские» числа представляют собой не просто прямую, непосредственную абсолютизацию понятия числа и числовых отношений, а эти арифметические значения чисел подвергались качественной переработке и переосмыслению в фундаментальные философские принципы по мере развития и углубления философского элемента пифагореизма. Осмысление и обоснование специальных арифметических и геометрических понятий на основе всеобщих философских принципов привели к тому, что пифагорейская математика и вся пифагорейская наука в целом приобрели философский характер. В результате такой обработки и переработки различных разделов специального знания на основе универсальных философских принципов пифагореизм сформировался в достаточно развитое, в логическом отношении последовательное философско-научное мировоззрение, в котором его собственно методологическая основа (принцип «число есть сущность всех вещей») получила развернутое, широкое применение. Частнонаучные теоретические построения пифагорейцев оказались существенно связанными с их основной, фундаментальной философемой. В этом заключается существенное отличие пифагорейской науки от современной науки. Достигнув значительной автономии по отношению к философии, современные частные науки в своих собственных пределах чаще всего не рассматривают, не анализируют специально своих оснований, а если и обращаются к такому анализу оснований, то лишь в критические, революционные моменты своего развития. В течение же периодов спокойного, эволюционного развития той или иной области знания ученые концентрируют свое внимание прежде всего на разработке частностей той или иной принятой в данное время основной теоретической концепции, не ставя своей специальной задачей не только выяснение взаимоотношений этой концепции с общими философскими предпосылками и принципами, но и уяснение ее взаимоотношений с другими близко или далеко лежащими научно-теоретическими построениями. Справедливости ради следует признать, что и к моменту формирования пифагорейского философско-научного мировоззрения такое философское обсуждение оснований математики и других наук еще не выделилось в самостоятельную исследовательскую область методологического знания. Сама необходимость такого выделения впервые была осознана Демокритом, а более строго и глубоко сформулирована Платоном и Аристотелем. Что же касается древнепифагорейского учения, то, как и в других древнегреческих натурфилософских учениях, философская рефлексия исходных оснований частнонаучного знания оказывалась здесь прямым, непосредственным продолжением той общетеоретической тенденции, которая заключала в себе необходимость доведения познания до его изначальных, первых оснований и принципов. Наивный характер взаимосвязи частнонаучного и философского знания, типичный не только для пифагореизма, но и для целого ряда натурфилософских построений античности, заключался именно в том, что философское осмысление оснований частнонаучного знания (в пифагореизме — непосредственно оснований арифметики и опосредствованно, вследствие универсальной применимости последней ко всем областям реальности — всех других специальных областей знания) осуществлялось еще без осознания глубокого качественного различия философского способа познания и вырабатываемого им знания всеобщего типа, с одной стороны, и знаний, вырабатываемых на основе специальных приемов и методов исследования частными науками, — с другой. И все же, несмотря на отсутствие сознательного разграничения областей собственно научного и философского исследования и связанное с этим отсутствие сознательного разграничения философского и специально-научного знания (а в конечном итоге — и методов их выработки и получения) в пифагореизме в целом налицо уже более глубокое, нежели у милетских мыслителей, понимание высшей ценности и значения философской деятельности по сравнению с деятельностью частнонаучной, направленной на разрешение тех или иных специальных задач. Это понимание выражается как в различении пифагорейцами низшей, дофилософской и высшей, философской ступеней образования, так и во все возрастающем значении собственно философского элемента в процессе исторического и логического развития пифагорейского учения в целом. Субъективно разграничение философии и науки выразилось в различной оценке пифагорейцами философской и научной деятельности. Объективно оно выразилось в том, что в пределах: учения формулировались положения различной степени общности и содержательной значимости: с одной стороны, такие всеобщие по своему смыслу и значению принципы, как «число есть сущность всех вещей» или «начала чисел есть принципы как самих чисел, так и всех вещей и Вселенной в целом», с другой — такие частные, специально-научные положения, как деление чисел на простые и сложные, квадратные, прямоугольные и треугольные — в арифметике; определение точки, линии и плоскости — в геометрии; различение интервалов (октавы, квинты и кварты) — в акустике. Логично предположить, что следующий познавательный шаг был бы шагом теоретической, общеметодологической рефлексии над этими различными по форме и содержанию, а следовательно, :и по своей познавательной ценности и значению положениями, непосредственно приводящим к вопросу, связанному с необходимостью выявления и определения их специфики, т. е. к постановке проблемы разграничения общефилософского и специально-научного знания. Непосредственно вслед за решением задачи разграничения философских принципов и положений частнонаучного характера логически возникал бы вопрос о конкретной связи и взаимоотношении этих различных типов знания. И действительно, историческое развитие философского и научного познания привело к осознанию необходимости постановки и решения этих двух вопросов. Такого рода проблемы были поставлены Платоном и Аристотелем. Подводя итоги рассмотрению проблемы взаимосвязи философского и частнонаучного познания в древнем, доплатоновском пифагореизме, необходимо отметить следующее. Трактовка взаимоотношения философского и частнонаучного знания в пифагореизме основывается на неявном допущении неразрывного, органического единства общефилософских принципов и теоретических концепций частнонаучного характера. Это выразилось прежде всего в отсутствии постановки самой задачи их строгого разграничения. Вследствие этого философские принципы пифагорейцев и прежде всего их основная философема «число есть сущность всех вещей» прямо использовались для выработки частнонаучных концепций — космологических, астрономических, арифметических, геометрических, физических, антропологических, психологических, медицинских и т. д., непосредственно включаясь в них и составляя их существенное теоретическое ядро. Результатом этого явились логически последовательное проведение философского принципа числа в различных областях знания и формирование достаточно развитого, универсального философско-научного мировоззрения, объективно-идеалистического по своей основной тенденции. Хотя объективно основной принцип пифагорейской метафизики уже был ясно выделен и зафиксирован (более того, были выделены и определены его конкретные, представляющие собой ту или иную его модификацию, формы, конституировавшиеся на различных этапах эволюции пифагореизма), тем не менее в пифагореизме, по крайней мере в его древней форме, было далеко не полностью осознано то обстоятельство, что этот принцип представляет собой всеобщую, высшую форму знания, занимающую особое, исключительное положение по отношению к знаниям частнонаучного характера и имеющую своеобразное, отличное от последних значение и смысл. Своеобразие философского принципа выяснится несколько позднее, в диалогах Платона и трудах Аристотеля, которые, поставив проблему оснований универсальности философского знания, подвергнут специальному теоретическому рассмотрению его природу, а в связи с этим и природу частнонаучного знания. В ходе этого рассмотрения определится не только экстенсивная, но и интенсивная характеристика философских принципов, т. е. характеристика их в качестве последних, предельно глубоких форм постижения мира как целого. В связи с этим будет поставлена и по-своему (вполне удовлетворительно для той стадии культурно-исторического развития) решена задача определения специфики философского познания и его соотна шения с частнонаучным познанием. Кроме того, в учении Пла тона со всей определенностью будет сформулирован вопрос о специфике философского метода исследования по сравнению с методами и приемами познания, свойственными частнонаучным дисциплинам. Следует, однако, подчеркнуть, что при всей незрелости и неразвитости общеметодологической рефлексии в пифагореизме различение философского и частнонаучного знания и трактовка вопроса о форме их взаимосвязи проступают уже более ясно и определенно, чем в учениях милетцев. Можно констатировать, что в процессе эволюции пифагорейского учения во все возрастающей мере осознавалась необходимость основательной разработки собственно философского элемента учения. Это выразилось в последовательном углублении и обобщении теоретического смысла и содержания основного философского принципа «число есть сущность всех вещей». Поэтому следует признать, что в пифагореизме как целостном учении на всем протяжении его существования и развития существенное внимание уделялось прежде всего углубленной разработке общеметодологического основания учения, универсального метода осмысления, способа концептуализации, развернутого в результате своего последовательного применения в целостную мировоззренческую систему. Наряду с этим движением вглубь значительная часть усилий пифагорейцев, причем также во все возрастающей степени, была направлена на движение вширь. Они не просто высказали и зафиксировали (как это сделали другие греческие натурфилософы) свое высшее основоположение «число есть сущность всех вещей», но и чрезвычайно последовательно, причем во все возрастающей степени, стремились применить и фактически применили свою философему к осмыслению самых разнообразных явлений реального мира. Надточаев А. С. Опубликовано на сайте: http://intencia.ru Прямая ссылка: http://intencia.ru/index.php?name=Pages&op=view&id=697 |