Интенция | Все о философии

03.12.2011 - Перводвигатель Аристотеля

Высшей сущностью, последней основой всего сущего является для Аристотеля абсолютная субстанция, или бог. Это — существующее необходимым образом неподвижное, но вместе с тем движущее первоначало, не обладающее никакой материей. Его сущность заключается в чистой деятельности как таковой.

В этом первоначале неразрывно связаны между собой способность к деятельности и сама деятельность. Обосновывая необходимость существования этой абсолютной субстанции — вечного, неподвижного перводвигателя, который всем движет, Аристотель пишет: «Существует что-то, что вечно движется безостановочным движением, а таково — движение круговое; и это ясно — не только как логический вывод, но и как реальный факт, а потому первое небо обладает, можно сказать, вечным бытием. Следовательно, существует и нечто, что (его) приводит в движение. А так как то, что движется и (вместе) движет, занимает промежуточное положение, поэтому есть нечто, что движет, не находясь в движении, нечто вечное и являющее собой сущность и реальную активность».

Аристотель трактует вечный двигатель как неподвижный на основании следующего рассуждения. У всего, что движется, есть некоторая причина его движения, которая в случае, если она сама движется, с необходимостью ставит вопрос о причине движения этой причины и т. д. Это ведет нас к регрессу в бесконечность. Поэтому, если мы допускаем саму возможность достижения знания, необходимо признать существование некоторых последних, абсолютных и окончательных его основ или начал, дальше и глубже которых мы уже не можем пойти. Таким образом, трактовка вечно движущей причины как неподвижной основывается в конечном итоге на финалистской позиции Аристотеля, сознательно принятой им на основании рационально-логических рассуждений. Отметим, кстати, что эту в целом достаточно трезвую и глубокую методологическую позицию позднее подвергли сомнению и критике античные скептики, справедливо указавшие на следующее присущее ей затруднение. А именно: то, что приводится для обоснования некоторого положения, само в свою очередь нуждается в соответствующем обосновании и т. д., т. е. по существу мы вынуждены, идти в бесконечность, поскольку в противном случае следует признать, что всякое конечное обоснование само основывается на некритически, бездоказательно принятой предпосылке.

Будучи сама вечной и неподвижной, абсолютная субстанция является вместе с тем движущей все сущее. Трактуя вечный неподвижный двигатель как вместе с тем деятельный, движущий, Стагирит теоретически расходится с пифагорейцами и с Платоном. Обосновывая данное положение, Аристотель пишет: «...если существует начало, способное вызывать движение или действенное (творческое), но оно (при этом) не находится в действительной деятельности, тогда движения (еще) не будет: то, что обладает способностью (к деятельности), может и не проявлять ее. Нет, значит, никакой пользы, даже если мы установим вечные сущности, по примеру тех, кто принимает идеи, если эти сущности не будут заключать в себе некоторого начала, способного производить изменение; да, впрочем, и его еще (здесь) недостаточно, как недостаточно взять другую сущность — за пределами идей: если она не будет действовать, движения не получится. И (одинаково)—даже в том случае, если она будет действовать, но в существе своем остается способностью: вечного движения не будет, ибо то, что обладает способностью существовать, может (еще) не иметь существования. Поэтому должно быть такое начало, существо которого — в деятельности. А, кроме того, у сущностей этих не должно быть материи: ведь они должны быть вечными, если только есть еще хоть что-нибудь вечное; следовательно, (им необходимо пребывать) в деятельности».

Каким же образом это вечное деятельное начало может двигать что-либо другое, будучи само неподвижным? Аристотель отвечает на этот вопрос следующим образом: подобно тому как любящий движется предметом своей любви, который сам может при этом покоиться, так и все движимое определяется к движению последней неподвижной сущностью. «Так вот, — кратко формулирует он эту мысль, — движет она, как предмет любви, между тем как все остальное движет, находясь в движении (само)».

Вместе с тем перводвигатель движет не только как предмет любви, но и как предмет мысли, и обе эти характеристики оказываются в конечном итоге тождественными. Аристотель пишет: «Но движет так предмет желания и предмет мысли: они движут, (сами) не находясь в движении. А первые (т. е. высшие) из этих предметов (на которые направлены желание и мысль) друг с другом совпадают. Ибо влечение вызывается тем, что кажется прекрасным, а высшим предметом желания выступает то, что на самом деле прекрасно. И (вернее сказать, что) мы стремимся (к вещи), потому что у нас есть (о ней) (определенное) мнение, чем что мы имеем о ней (определенное) мнение, потому что (к ней) стремимся: ведь начальным является мышление».

Первое неподвижное и вместе с тем все движущее начало есть, согласно Аристотелю, не что иное, как мировой разум, называемый Стагиритом также и богом. Содержанием его деятельности является мышление о мышлении. Это первое неподвижное все движущее начало составляет последнюю глубочайшую основу Вселенной в целом и природы, в частности. «Так вот, — пишет в этой связи Аристотель, — от такого начала зависит мир небес и (вся) природа. И жизнь (у него) — такая, как наша — самая лучшая, (которая у нас) на малый срок. В таком состоянии оно находится всегда, (у нас этого не может быть), ибо и наслаждением является деятельность его (поэтому также бодрствование, восприятие, мышление — приятнее всего, надежды же и воспоминания— (уже) на почве их). А мышление, как оно есть само по себе, имеет дело с тем, что само по себе лучше всего, и у мышления, которое таково в наивысшей мере, предмет — самый лучший (тоже) в наивысшей мере. При этом разум, в силу причастности своей к предмету мысли, мыслит самого себя: он становится мыслимым, соприкасаясь (со своим предметом) и мысля (его), так что одно и то же есть разум и то, что мыслится им. Ибо разум имеет способность принимать в себя предмет своей мысли и сущность, а действует он, обладая (ими), так что то, что в нем, как кажется, есть божественного, это скорее самое обладание, нежели (одна) способность к нему, и умозрение есть то, что приятнее всего и всего лучше. Если поэтому так хорошо, как нам — иногда, богу — всегда, то это изумительно; если же лучше, то еще изумительнее. А с ним это именно так и есть. И жизнь без сомнения присуща ему: ибо деятельность разума есть жизнь, а он есть именно деятельность; и деятельность его, как она есть сама по себе, есть самая лучшая и вечная жизнь. Мы утверждаем поэтому, что бог есть живое существо, вечное, наилучшее, так что жизнь и существование непрерывное и вечное есть достояние его; ибо вот что такое есть бог».

Среди всех видов движений, вызываемых в конечном итоге этим неподвижным, все движущим началом, первым движением является перемещение в пространстве (в современной терминологии— механическое движение), а в области последнего первым и вместе с тем наиболее совершенным, иллюстрирующим образ вечности является движение по кругу. Именно оно, согласно Аристотелю, присуще видимой области вечного — небу неподвижных звезд, в то время как другие, более сложные виды движения (изменение по качеству, по количеству, возникновение и гибель) присущи области изменчивого — природе и ее созданиям.

Такова основная концепция аристотелевской метафизики — первой философии, исследующей первые начала и вместе с тем первопричины всего сущего. Ее преимущественная тенденция есть тенденция к объективному идеализму, причем идеализму более общего и глубокого порядка, нежели пифагореизм и платонизм. Эта более высокая степень общности и большая содержательная глубина аристотелевской философской доктрины выражаются главным образом в том, что Аристотель не только сознает и выявляет существенные теоретические недостатки предшествующих ему философских учений, в том числе пифагорейского и платоновского, но и критически преодолевает, разрешает выявленные трудности, разрабатывая новое философское учение, включающее в себя в переработанном, критически переосмысленном виде положительное содержание по существу всей предшествующей философии.

Однако философская концепция Аристотеля не лишена существенных, на наш взгляд, недостатков. Одним из них является отсут ствие в ней разумно постижимой формы связи между наиболее существенными моментами ее содержания. В частности, хотя Аристотель и указывает на зависимость видимой области вечного — неба неподвижных звезд, и области изменчивого — области природы, включающей в себя прежде всего все земные процессы от неподвижной, все движущей первопричины, однако он лишь ограничивается этим общим, следовательно, лишь абстрактным указанием, не подвергая никакой дальнейшей конкретной разработке вопрос о характере и форме этой зависимости. В результате, различая и определяя специфическое содержание трех основных видов сущности — бога, вечного неба и природы, Аристотель не сводит их в единую систему, сохраняющую их специфическое содержание и вместе с тем устанавливающую место и способ их связи с целым. Другой, более частный недостаток заключается в следующем. Характеризуя сущность второго рода, имеющую отношение прежде всего к существам живой природы, и признавая, что этому роду сущности присущи материя, форма и деятельность, Аристотель хотя и связывает в своей концепции энтелехии деятельность с формой, однако вопрос о форме взаимосвязи энтелехий с материей оставляет неразработанным. Таким образом, аристотелевское философское учение при всей его общности, основательности и глубине не лишено внутренних проблем, не получивших адекватного разрешения.

Надточаев А. С

Опубликовано на сайте: http://intencia.ru
Прямая ссылка: http://intencia.ru/index.php?name=Pages&op=view&id=722