Жизнь и облик Эпикура
Сын бедного афинского переселенца Эпикур провел детство на острове Самосе, родине Пифагора. Мать его была заклинательницей злых духов и зарабатывала на хлеб своим искусством. Эпикур еще ребенком вынужден был сопровождать ее, когда она ходила по домам, воюя с демонами, и ужас от постоянной близости чего-то зловещего повлиял на мальчика: отечественная религия предстала перед Эпикуром в отталкивающем виде, отождествляясь с ремеслом матери. – Высылка эмигрантов из Афин заставила Эпикура в 322 г. уехать в Малую Азию. Там он скитался несколько лет, изучая философию (пользовался уроками учеников Платона и Демокрита), читая лекции и терпя порой крайнюю нужду.
Но уже в 32 года Эпикур начинает проповедовать свое новое учение и излагать его письменно. Летом 306 г. он возвращается в Афины, где быстро находит учеников, ставших его преданными и любящими друзьями. Неизменно спокойный и просветленный, он делает их как бы членами одной семьи. По примеру слушателей Платона и Аристотеля они приобретают для Эпикура участок земли близ Дипилонских ворот. Туда, в тенистый сад, сходятся все желающие принять участие в беседах мудреца. Философ угощает их хлебом и родниковой водой и учит находить радость в самом простом и необходимом. – Он был учителем жизни для своих учеников и сплотил их в одну дружную семью, которая неизменно, в течение 6 веков, держалась его учения, в ряде сменяющихся поколений. Он пользовался общим уважением не одних учеников, но и сограждан, которые воздвигали памятники после его смерти.
Над входом в Сад Эпикура висела надпись: «Гость, тебе будет здесь хорошо. Здесь удовольствие – высшее благо». И когда кто-нибудь входил в сад Эпикура, заинтересовавшись вывеской, то этому гостю в качестве угощения подавали ячменную крупу и воду. Это – истинное эпикурейство. Человек, который победил в себе страсти, становится независим от страстей. Такой человек становится блаженным, приобретает состояние, когда все страсти удалены. Такое состояние называется атараксия, т.е. состояние свободы от аффектов и страстей.
Нрав. учение Эпикура, признававшее верховным принципом своим удовольствие, вызвало немало недоразумений и возражений со стороны др. школ, в особенности со стороны стоиков, причем они не раз пытались бросить тень на нрав. облик Эпикура и его друзей (эти последние не оставались в долгу у своих противников). Тем не менее личность самого Эпикура и характер его школы являются нам в чрезвычайно выгодном свете. Строгая умеренность и самообладание, мужество, самое широкое дружелюбие, любовь к родителям, нежная заботливость по отношению к друзьям, гуманное обращение с рабами, полное согласие жизни с тем нрав. идеалом радостного и невозмутимого мира душевного, который он себе поставил, – вот черты нрав. образа Эпикура, которые запечатлелись в предании его школы и продолжали сказываться в ней и впоследствии.
Единственная черта, неприятно поражающая нас, это отношение Эпикура к предшественникам – не только к тем, с которыми Эпикур глубоко и принципиально расходился, но и к тем, которым он был обязан, напр., к Демокриту. Чрезмерная самоуверенность, вера в единую спасительность своего учения и опознанной им истины, при отсутствии теоретич. интереса и широкого фил. образования, делали его нетерпимым и неспособным к пониманию чужой мысли – не только Платона и Аристотеля, но даже Демокрита, с его научными интересами. "Праздно рассуждение философа, которое не врачует никакой чел. страсти; как нет никакой пользы в медицине, которая не удаляет болезни из тела, так нет пользы в философии, если она не удаляет страсти душевной". Свое учение Эпикур излагал в беседах, письмах и сочинениях, написанных в простой, иногда тяжеловесной форме, без всяких прикрас и лит. обработки. Из древних философов едва ли кто с более нелицемерным презрением относился к "словесному искусству", чего древние критики ему не прощали.
Ни одному из философов в древности, за исключением разве Пифагора, не удалось создать такой прочный и тесный союз, каким была его школа: взаимная дружба эпикурейцев столь же славилась, как некогда пифагорейская, хотя она и менее превознесена легендами; а верность последователей Эпикура его заветам является не только большей, нежели у пифагорейцев, но даже прямо беспримерной в древности. В течение 6 веков, вплоть до торжества хр-ва, школа Эпикура хранит их, практически, без изменения. Уже это доказывает, что притязания Эпикура на оригинальность не лишены основания. Его школа есть своего рода фил. орден или секта, без таинств пифагорейцев, без мистики или иной религии, кроме культа памяти учителя. Эта школа есть всецело создание Эпикура, давшего ей "догмат" – правило веры и правило жизни, своеобразный идеал мудрости и блаженства, который последователи Эпикура должны были воспитывать в себе, денно и нощно размышляя о преподанном учении. Нрав. общение их между собою и с учителем ценилось здесь выше, чем в любой другой школе; ибо оно являлось условием не искания истины, а счастливой и приятной жизни, которая немыслима без дружбы. Совместная жизнь и дружеский союз заменяли семью, "в которой все было общее", хотя коммунизм отвергался и никаких правил отн. распоряжения личной собственностью не существовало: такие внешние правила казались Эпикуру излишними или оскорбительными для общества истинных друзей.
По-видимому, сам Эпикур был выдающейся личностью; ею-то он привязал к себе друзей и санкционировал свое учение: в то время, как в II веке стал преобладать эклектизм, и школы стали сглаживать свои оригинальные черты, эпикурейское учение осталось неизменным. На эпикурейцев было много нападок, но и сами противники признавали за их школой нрав. характер. Цицерон говорит: "... и сам Эпикур был хорошим человеком, и многие эпикурейцы были и ныне продолжают быть в дружбе верны и во всей жизни постоянны и серьезны". Они имели в Риме прочный успех.
Александр Мень. История религии. т. 6
Словарь Брокгауса и Ефрона.
|
