Вначале Кант устанавливает общие черты прекрасного и возвышенного. Как прекрасное, так и возвышенное определяется не на основе чувственного удовольствия и не на основе логического суждения, а суждением рефлексии.
Поэтому и удовольствие от прекрасного и возвышенного связано не с ощущением приятного и не с определенными понятиями. Однако и по объекту, и по механизму восприятия их, и по чувствам, вызываемым этими объектами, прекрасное и возвышенное различны.
Прекрасное в природе связано с формой предмета, а возвышенное — с бесформенным и чрезмерным. Прекрасное при восприятии соотносится воображением с рассудком, возвышенное — с разумом. Восприятие прекрасного возбуждает игру высших способностей познания — рассудка и воображения, что приводит к “чувству повышения жизнедеятельности”; восприятие же возвышенного, наоборот, подавляет жизнедеятельность человека как природного существа, возбуждая при этом его духовные чувства, стимулирует деятельность его воображения.
Прекрасное связано с оценкой качества, возвышенное — количества. “Основание для прекрасного в природе мы должны искать вне нас, для возвышенного же — только в нас и в образе мыслей, который вносит возвышенное в представление о природе...” (5, 252). А отсюда при восприятии красоты природы хотя и не происходит познания ее явлений, но все же обогащается понятие о ней, так как эстетическое восприятие природы, которое основано на принципе субъективной целесообразности (т. е. ее способности вызвать игру познавательных способностей) , заставляет человека задуматься о возможности объективной целесообразности природы. “Следовательно,— писал Кант,— самостоятельная красота природы на самом деле расширяет хотя и не наше познание объектов природы, но все же наше понятие о природе, а именно [о природе] просто как механизме, [расширяет] до понятия о ней как об искусстве, что побуждает нас к глубоким исследованиям о возможности такой формы” (5, 251—252). Возвышенное же в природе не ведет к пониманию природы, а воздействует на человека и указывает ему на целесообразность в самом человеке, независимо от природы.
Приступая к исследованию возвышенного как эстетической категории, Кант применяет при этом тот же метод, что и при исследовании прекрасного, т. е. рассматривает возвышенное по его качеству, количеству, отношению и модальности. Ибо “как суждение эстетической рефлектирующей способности суждения удовольствие от возвышенного, так же как и от прекрасного, должно быть по количеству общезначимым, по качеству — лишенным интереса, по отношению — давать представление 0 субъективной целесообразности, а по модальности — представлять эту целесообразность как необходимую” (5,252).
Метод рассмотрения возвышенного отличается у Канта лишь последовательностью рассмотрения этих признаков: если исследование прекрасного начинается с определения его по качеству, то анализ возвышенного начинается с исследования количества как главного момента эстетического суждения о возвышенном. При этом Кант начинает с обоснования деления возвышенного на математическое и на динамическое возвышенное соответственво механизму деятельности внутреннего мира человека.
Если при восприятии возвышенного в природе воображение соотносит его представление с познавательной способностью, то суждение об этом представлении па основе целесообразного движения души, которое оно вызвало, будет математическим возвышенным. Если же представление о возвышенном будет соотнесено воображением со способностью желания, то оно будет называться динамическим. В первом случае возвышенное рассматривается как величина, во втором — как сила. Понятие величины связано с познанием, понятие силы — с практическим соотношением сил природы и человека.
Кант так определял возвышенное с точки зрения величины: “Возвышенным мы называем то, что безусловно велико” (5, 253), т. е. велико помимо всякого сравнения данного явления природы с другими ее явлениями.. Например, воспринимаемый нами океан велик безотносительно к другим океанам, которые, может быть, более велика. При суждении о возвышенном не происходит ни познанкя данного явления (т. е. представление о нем не соотносится с понятиями рассудка), ни определения его объективной целесообразности.
Основу суждения о возвышенном, так же как и о прекрасном, составляет субъективная целесообразность представления по отношению к способности суждения. Согласно Канту, в основе эстетического суждения величины лежит субъективное мерило — представление о величине без всякого практического интереса к объекту. Объект вызывает удовольствие от сознания субъективной целесообразности в применении познавательных способностей, заключающейся в расширении воображения при восприятии возвышенного. Что же касается самого объекта суждения, то в доступной созерцанию природе, по Канту, пет ничего само по себе возвышенного, ибо “все то, что может быть дано в природе, каким бы большим мы ни считали его в нашем суждении, может быть низведено до бесконечно малого, если рассматривать его в ином отношении, и, наоборот, нет ничего столь малого, что в сравнении с еще меньшими масштабами нельзя было бы увеличить в нашем воображении до мировой величины. Телескопы дали нам богатый материал для того, чтобы сделать первое замечание, а микроскопы — второе” (5, 256).
|