Проблемы эстетики наиболее последовательно и многосторонне рассматриваются Кантом в его “Критике способности суждения”, общей задачей которой было исследование целесообразности природы и способов ее отражения человеком.
Эта “Критика”, третья по счету, завершала построение философской системы и была написана в целях объединения науки и этики.
Принципы и возможности науки были обоснованы в “Критике чистого разума”. В “Критике практического разума” были установлены природа и цели разума, который обусловливал постулаты этики. Таким образом, кантовская философская система в противоречии с предшествующей ей традицией основывалась не на дифференциации структуры объекта (будь то природа, материальная или идеальная субстанция и т. д.), а на своеобразии структуры субъекта, на различении основных свойств человеческой психики или души.
Основными свойствами души Кант считал способность познания, желания, а также возможность испытывать чувство удовольствия и неудовольствия. Они осуществляются со-ответствующими им высшими органами — рассудком, разумом и способностью сужде-ния, действующими на основе своих априорных принципов каждый в своей сфере: рассудок — применительно к природе, разум — к свободе или практическому поведению человека, а рефлектирующая способность суждения — к искусству.
“Критика способности суждения”, хотя и написана последней, помещается Кантом между двумя предыдущими “Критиками” и призвана объединить в одно системное целое рассмотрение природы как мира явлений и свободы как проявления в душе и поведения человека свободы, независимой от мира явлении природы и обусловленной закономерно-стями, действующими в области сверхчувственного и, следовательно, непостигаемого мира “вещей в себе”. Ибо, по Канту, “область понятия природы под одним законодательст-вом и область понятия свободы под другим совершенно обособлены друг от друга глубокой пропастью ... Понятие свободы ничего не определяет в отношении теоретического познания природы; понятие природы точно так же ничего не определяет в отношении практических законов свободы; и в этом смысле невозможно перекинуть мост от одной области к другой”.
Кант стремился обосновать связь и взаимодействие духовного и материального посредством своего учения о целесообразности. Он считал, что основания для человеческой деятельности хотя и лежат в мире сверхчувственном, действия людей происходят в мире явлений (так как человек — тоже явление), которые на основе приписываемой им целесообразности или содействуют, или препятствуют действиям человека, а в конечном итоге — его свободе.
Кант утверждал, что “действие согласно понятию свободы есть конечная цель, которая <...> должна существовать, для чего и предполагается условие возможности ее в природе (субъекта как чувственно воспринимаемого существа, а именно как человека).
То, что предполагает это условие a priori ... дает нам в понятии целесообразности природы посредствующее понятие между понятиями природы и понятием свободы, которое делает возможным переход от чистого теоретического [разума] к чистому практическому...”. Отсюда, согласно теории познания Канта, природа должна рассматриваться и теоретически, и телеологически. “Во всяком исследовании природы,— писал Кант,— ра-зум по праву взывает сначала к теории и лишь позднее к определению цели”. Дело в том, что научное познание, по Канту, может рассматривать природу лишь как “механический агрегат” причин и действий, причинно-следственных отношений ее явлений. Рассмотрение же природы с точки зрения ее целесообразности выходит за пределы научного познания и “допускает лишь телеологический, а никак не физикомеханический способ объяснения, по крайней мере для человеческого разума”.
Только творец природы, если бы он существовал, мог знать ее цели или определяющие основания всех ее процессов и действий. Но человеку ничего не известно о существовании их, и поэтому он не имеет никакого права усматривать в природе какие-либо внутренне присущие ей, имманентные цели.
|
