Исследование вопросов о природе и характере человеческого познания вообще, в том числе рассмотрение вопросов о том, что такое обыденное опытное знание, искусство, научное и, наконец, философское знание, Аристотель осуществляет в целом ряде своих работ. Наиболее полно и систематически эти проблемы трактуются в «Метафизике», «Никомаховой этике» (разд. VI, гл. 3—7) и «О душе». Однако и в других работах, таких, как «Физика», «О частях животных», Аристотель высказывается по этим вопросам.
Общая кардинальная задача, которую ставит перед собой и последовательно разрешает Аристотель, заключается в том, чтобы проследить генезис человеческого познания в его полном объеме, вычленить в нем качественно отличающиеся друг от друга ступени и выявить при этом их историческую и логическую взаимосвязь и преемственность.
В трактовке исходного момента познания Аристотель стоит на последовательно сенсуалистической позиции. С его точки зрения, исходным пунктом всякого познания являются чувственные восприятия, с одной стороны, и способствующая их удержанию и сохранению память — с другой. Этот сенсуалистический фундамент познания общ человеку и животным, также обладающим не только соответствующими органами чувств (зрением, слухом и т. д.), но и своеобразной памятью, сохраняющей чувственные впечатления. Однако в отличие от чувств память, делающая животных сообразительными и способными к обучению, присуща, согласно Аристотелю, не всем видам животных.
Чувственные восприятия и память составляют основу формирования опыта. Согласно Аристотелю, «ряд воспоминаний об одном и том же предмете имеет в итоге значение одного опыта». Опыт формируется не только у человека, но и у животных, обладающих памятью. Различие между опытом человека и опытом животных является чисто количественным, выражаясь лишь в степени использования приобретенного опыта, которая у человека значительно выше, чем у животных. Знание, присущее животным, и ограничивается, как полагает Аристотель, знанием опытного типа, тогда как у человека формируются более высокие ступени познания: искусство, наука и философия, которые обеспечивают ему превосходство над миром животных. «Все животные, (кроме человека), — пишет он, — живут образами воображения и памяти, а опытом пользуются мало; человеческий же род прибегает также к искусству и рассуждениям».
Согласно Аристотелю, первой специфически человеческой формой знания является искусство. Под искусством Ыууц) он понимает различные технические знания, навыки и умения, например искусство врачевания, гончарное искусство и т. д. Термин «искусство» в этом смысле употребляли уже до Аристотеля, в частности Сократ и Платон, так что Аристотель следует здесь традиции. Хотя искусство еще мало чем отличается от собственно опытного знания, однако различие между ними все же имеется. Оно заключается в том, что искусству, в отличие от опыта, присуща выработка общего взгляда на ряд сходных предметов: «Появляется же искусство тогда, когда в результате ряда усмотрений опыта установится один общий взгляд относительно сходных предметов» [там же]. Опыт, например, устанавливает эффективность некоторого лекарства для излечения некоторой болезни в отношении отдельных людей. Искусство же утверждает универсальность эффективности данного средства от этой болезни для всех людей в пределах одного темперамента: флегматического, холерического и т. д. Таким образом, заключает Аристотель, «опыт есть знание индивидуальных вещей, а искусство — знание общего...»
С практической точки зрения, справедливо отмечает Аристотель, опытное знание зачастую оказывается более эффективным, нежели искусство, поскольку в практических действиях, например в лечении больных, приходится иметь дело не с предметами общего характера, а с индивидуальными вещами. Однако подлинное знание и понимание присущи скорее искусству, чем опыту, и людей, владеющих общим понятием сходных предметов, ставят выше по мудрости, нежели людей, владеющих опытом. Основание превосходства первых над последними заключается в том, «что одни знают причину, а другие — нет. В самом деле, люди опыта знают фактическое положение, (что дело обстоит так-то), а почему так — не знают; между тем люди искусства знают «почему» и постигают причину. Поэтому и руководителям в каждом деле мы отдаем больший почет, считая, что они больше знают, чем простые ремесленники, и мудрее их, так как они знают причины того, что создается» .
Второе отличие искусства от опытного знания заключается, с точки зрения Аристотеля, в том, что люди, владеющие искусством, способны обучать ему других лиц, тогда как люди, владеющие опытным знанием, не в состоянии обучить ему других. Эта способность обучения сама основывается на свойственном искусству знании общей причины ряда сходных явлений. Хотя опытное знание и составляет наши главные сведения об индивидуальных вещах, оно не может все же притязать на звание мудрости. Дело в том, что, выражаясь современным философским языком, опытные знания имеют чисто феноменальную природу: «они не отвечают ни для одной вещи на вопрос «почему», например, почему огонь горяч, а указывают только, что он горяч» , тогда как искусствам присуще знание причин.
Дальнейшее развитие познания, согласно Аристотелю, заключалось в том, что число искусств постепенно умножалось. Возникновение одних было связано с необходимостью удовлетворения жизненно важных потребностей, другие служили украшением досуга, причем последние ценились выше, а их изобретатели признавались более мудрыми, нежели лица, практиковавшие искусства первой группы. И лишь после того, как сформировались многообразные искусства, стали возникать науки. «Когда же все такие искусства были установлены, — пишет Аристотель, — тогда уже были найдены те из наук, которые не служат ни для удовольствия, ни для необходимых потребностей, и прежде всего (появились они) в тех местах, где люди имели досуг. Поэтому математические искусства образовались прежде всего в области Египта, ибо там было предоставлено классу жрецов время для досуга».
Следует отметить, что Аристотель здесь терминологически еще не совсем строго проводит различие между искусствами и собственно науками, но по существу это различие он имеет в виду. Оно заключается в том, что науки, в данном случае математические, имеют, в отличие от искусств, более общий теоретический характер, выражающийся в их большей отдаленности от практических потребностей жизни. Искусства и науки различаются, следовательно, по степени теоретической общности, которая у наук выше, нежели у искусств. Это различие не затушевывает, однако, их принципиального родства, заключающегося в том, что как наука, так и искусство есть прежде всего знание причинного типа. В математических науках аналогом причинного объяснения является доказательство, основывающееся в конечном итоге на некоторых началах (в развитых математических теориях — на аксиомах), реализующих функцию причин тех или иных доказываемых положений.
Наконец, четвертой, высшей ступенью человеческого познания Аристотель считает философию, мудрость в собственном смысле слова. Эта «так называемая мудрость, по всеобщему мнению, имеет своим предметом первые начала и причины». Если искусства и науки постигают лишь ближайшие и частные по своему значению причины, то философия постигает причины особого характера — первопричины, последние основания сущего. Эти первопричины, поскольку они относятся ко всему сущему, имеют универсальный характер и выступают в качестве наиболее глубоких, предельно фундаментальных оснований всех происходящих в мире явлений. Такова экстенсивная и интенсивная характеристики причин, свойственных подлинной мудрости — философскому познанию реальности.
Надточаев А. С
|
