Интенция | Все о философии

02.04.2009 - АРНО (Arnauld) Антуан (16.02.1612, Париж – 8.08.1694, Брюссель)

Французский богослов, философ, логик, писатель-полемист, названный в свое время «великим Арно».

Происходил из семьи известного парижского адвоката (уроженца Оверни) Антуана Арно, был самым младшим из его двадцати детей. Готовился к адвокатской карьере, но пожертвовал ею ради «служения Богу». В 1641 защитил докторскую диссертацию по теологии в Сорбонне, стал преподавателем на факультете теологии и принял сан священника. Принадлежал к янсенистской общине аббатства Пор-Рояль.

В конце 30-х годов XVII в. в Пор-Рояле было 80 монахинь, а загородная часть монастыря превратилась в оплот янсенизма, и здесь образовалась мужская группа отшельников, среди которых находились как знатные дворяне, судьи, военные, так и ученые, теологи, врачи, и даже простые крестьяне. Главой монастыря и общины был аббат де Сен-Сиран (Жан Дювержье де Оран), прирождённый духовный наставник и руководитель; его речи, полные суровой трепетности, ясные и краткие, властно подчиняли умы и души слушателей. Именно Сен-Сиран существенно расширил размеры аббатства, приобретя в 1626г. недвижимость. в парижском предместье. В 1638г. аббат, обвиненный в ереси, был заключен в тюрьму кардиналом Ришелье (поначалу числившим его в своих друзьях, называвшим Сен-Сирана «самым ученым мужем Европы» и очень часто консультировавшимся у него по вопросам богословия). Именно Сен-Сиран отвлёк преуспевающего молодого богослова от схоластических исследований и направил его внимание на творения Августина.

После смерти аббата в 1643г. роль лидера Пор-Рояля перешла к Арно. Он занимался ученым просветительством, в т.ч. организацией школ для обучения детей из семей городской интеллигенции логике и грамматике. Кстати, одна из сестер Арно, Жаклина, известная впоследствии как мать Анжелика, начав свою религиозную деятельность с места помощницы настоятельницы в Пор-Рояле, уже в 10-летнем возрасте (в 1602г.) сама стала здешней аббатисой.

Всю свою жизнь Арно посвятил борьбе с иезуитами, написав множество памфлетов против их трактовки христианства, религиозной практики и «ослабленной морали»: «О частом причастии» (1643), «Моральная теология иезуитов», «Письмо к знатной особе», «Второе письмо к пэру Франции» (1655) и др. В ответ иезуиты организовали настоящую травлю «великого Арно» и добились его исключения в 1656г. из состава теологического факультета Сорбонны: богословский факультет выдворил Арно 124 голосами в противовес 71 за него и 15 воздержавшихся. 29 января 1656 г. Арно был исключен из списков докторов Сорбонны. В лице Арно церковь решила укротить всю элитную часть янсенистского движения. Ослабление янсенистов означало усиление позиций иезуитов. Иезуитская атака на янсенизм приняла открытые формы...

Арно решил привлечь общественное мнение Франции к «порочной деятельности» всесильного ордена иезуитов, чтобы раз и навсегда сокрушить его. Пор-Рояль поручил выполнить эту задачу Паскалю, в связи с чем им и были написаны «Письма к провинциалу» — антиклерикальный памфлет, всколыхнувший всю Францию и вызвавший полицейские преследования янсенистов из Пор-Рояля. Выступал Арно и против кальвинистов, чтобы отвести от янсенистов обвинения в «ереси» и спасти Пор-Рояль. Арно, Паскаль и др. отстаивали свободу воли человека, отрицаемую протестантами, и считали возможным согласовать ее с предопределением и благодатью.

В 1653 г. книга Корнелия Янсения «Августин...» была осуждена и строжайше запрещена папой римским Иннокентием X (1574 - 1655; понтификат 1644 -1655). Прелат католической церкви признал пять положений из книги опасно еретическими. Арно, узнав об этом, откликнулся на случившееся довольно смелым заявлением, в котором показывал, что папа-де справедливо осудил усмотренные церковью еретические положения, но не осудил тем самым никак самого учения Янсения, поскольку они, эти положения, на самом-то деле в нем не содержатся.

После разрыва с Сорбонной Арно окончательно перебрался в Пале-Рояль. Здесь он познакомился и подружился с Пьером Николем. Рассказывают, что когда однажды Николь предложил своему другу сложить хоть на время оружие критики и отдохнуть от борьбы с орденом иезуитов, то Арно с возмущением воскликнул: «Нам отдыхать!!? Для этого у нас есть вечность!».

Арно написал множество богословских сочинений по вопросам вероучения и католической догмы: «Церковная традиция в практике покаяния», «Непрерывность веры», «Согласование Евангелий» и др. Однако распря с иезуитами, их преследования и поддержка их позиций Людовиком XIV вынудили Арно в 1679 покинуть Францию и поселиться в Бельгии (сначала в Монсе, а затем в Брюсселе). Папа Иннокентий XI предлагал ему убежище в Риме, но Арно отказался. Он умер в изгнании, но сердце его было отправлено на родину и похоронено в загородном Пор-Рояле.



Авторитет Арно и как философа был высок, его признания в свое время добивался Лейбниц, с которым он полемизировал по вопросу о предустановленной гармонии, считая его философские размышления о Боге далекими от подлинной веры.

Испытав на себе определенное влияние Декарта и будучи картезианцем в гносеологии и методологии, Арно не принимал многие положения его метафизики и прислал ему свои «Возражения» (1641, рус. пер. 1994) на его «Размышления о первой философии».

Арно полагал весьма опасным для склонных к неверию людей «этот чересчур свободный прием философствования, все подвергающий сомнению» («Четвертые возражения. Письмо, адресованное досточтимому мужу // Декарт Р. Сочинения. В 2 т. Т. 2. - М., 1994. - С. 169). Критиковал Арно и дуализм Декарта, не соглашаясь с его утверждением о возможности чистого, т. е. бестелесного, мышления, ибо «способность мышления представляется тесно связанной с телесными органами.., нечестивые атеисты — палачи наших душ — особенно напирают на это» (там же, с. 161). Он считал некорректной в логико-философском плане трактовку Бога у Декарта и не соответствующим действительности отрицание души у животных (там же, с. 162). Что же касается души человеческой, то далеко не все в ней осознано, как об этом думал «досточтимый муж» (там же, с. 169). И вообще «догмы Декарта» опасны для религии, ее таинств и вряд ли адекватны христианскому учению - таково резюме Арно.

В полемике с Мальбраншем он написал трактат «Об истинных и ложных идеях» («Des vraies et des fausses idees», 1683), открывший многолетний спор о «видении вещей в Боге», статусе разума, природе идей и др.

Полемически заострен против схоластической логики известный учебник «Логика, или искусство мыслить» («La logique ou L'art de penser», совместно с П. Николем, 1662, рус. пер. 1991), названный «Логикой Пор-Рояля». Философской базой его является картезианская гносеология и методология («естественный свет» разума в дополнение к правилам силлогизма, приоритет интеллектуальной интуиции над дедукцией, аксиоматико-дедуктивный метод) и янсенистская идеология (правильное направление разума верой, приоритет морали перед абстрактной гносеологией, интерес к психологии познания). Если схоласты изощрялись в логико-грамматическом анализе и технике формальных приемов, имея в виду лишь правильное мышление, то Арно говорил о «естественной логике», задача которой состоит в определении стратегии реального процесса познания истины и анализе не только формальнологических, но и «естественных заблуждений» человека (см. гл. 20 «Софизмы самолюбия, личного интереса и страсти», написанную под влиянием Паскаля). Поэтому «Логика Пор-Рояля» излагается не в «безвоздушном пространстве чистой мысли», а в контексте духовной и культурно-исторической ситуации того времени. В развитие и дополнение картезианской методологии Арно включает в свою «Логику» 8 правил геометрического метода Паскаля из его сочинения «О геометрическом уме и об искусстве убеждать». Арно отличает этот «научный, или теоретический, метод» («метод композиции») от «метода решения, или изобретения», Декарта. Итак, «Логика Пор-Рояля», помимо формально-логических, включает содержательные и психологические аспекты исследования процесса познания.

Совместно с К. Лансло Арно написал учебник «Грамматика общая и рациональная» («Grammaire generate et raisonnee», 1665, рус. пер. 1990, 1991). В 1667 он издал сочинение «Новые начала геометрии», в котором подвергает критике теорию определений и доказательств Евклида.

Как вождь янсенистов во Франции Арно (вместе с Паскалем) сыграл главную роль в разоблачении иезуитов, породив широкое общественное движение против них, результатом чего было запрещение ордена в 1773. Большое значение в образовании имели учебники, созданные Арно, особенно «Логика Пор-Рояля», по которой учились несколько поколений французов.





Основные сочинения (в общей сложности более 50) :

«Моральная теология иезуитов» (1642);

«О частом причащении» (1643);

«Диссертация о мнимом счастье чувств»;

«Письмо знатной особе, написанное одним из докторов Сорбонны» (1655);

«Второе письмо герцогу и пэру Франции» (1655);

«Размышления о новой системе природы и благодати»;

«Общая и рациональная грамматика» (1660): [ в соавторстве с К. Лансло];

«Логика, или Искусство мыслить» (1662): [ читательское прозвище «Логика Пор-Рояля»].

Трактат написан в Пор-Рояле совместно с Пьером Николем за 4-5 дней (издавалось анонимно, изложение ведется от первого лица, авторство отдельных частей установить достоверно не представляется возможным.

Трактат снабжен авторским «Предуведомлением»:

«Этот небольшой труд своим рождением целиком обязан случаю и скорее своего рода развлечению, нежели серьезному замыслу. Некий знатный господин, беседуя с одним молодым человеком, который уже в юном возрасте обнаружил основательность и глубину ума, сказал ему, что в молодости он нашел учителя, сумевшего за две недели преподать ему одну из частей логики. Присутствовавший при сем другой человек, не питавший особого уважения к этой науке, смеясь, ответил, что, если господин пожелает дать себе труд, он берется в четыре-пять дней обучить его всему, что есть в логике полезного. Это неожиданное предложение послужило темой для разговора; решено было попробовать. Но так как обычные руководства по логике не представлялись ни достаточно краткими, ни достаточно ясными, явилась мысль написать небольшой очерк логики, предназначенный только для упомянутого молодого человека.

Такова была единственная цель, которую мы преследовали, приступая к работе над своей «Логикой». Мы рассчитывали потратить на нее не более дня, но когда мы ею занялись, на ум пришло столько новых мыслей, что мы вынуждены были их записать, дабы от них отрешиться. Поэтому вместо одного дня пришлось потратить четыре или пять, в те-

чение которых была создана основная часть этой "Логики"». Известность «Логики Пор-Рояля» огромна. Это .подлинная классика в разряде литературы, предназначенной для развития ума. Ее читать - удовольствие, ее знать - полезно.»;

«Вековечностъ веры католической церкви в отношении евхаристии, отстаиваемая против книги господина Клода» (1664): [ совместно с Пьером Николем; Жан Клод (1619 -1687) - глава протестантов во Франции во времена Людовика XIV];

«Опыты о морали»: [совместно с Пьером Николем.];

«Первое обвинение»;

«Лжемудрствование Марселя»;

«Трактат об истинных и ложных идеях» (1683) и др.

Библиография:


Сочинения:

Oeuvres complétes. V. 1-43/50. - Lausanne, 1775/77 - 81/83/ - [переизд., 1964-67];

Oeuvres philosophiques, ed. par Jules Simon. - P., 1843. – [в рус. пер.: Грамматика общая и рациональная Пор-Рояля /пер. Н. Ю. Бокадоровой. - М., 1990];

R. Donze. La Grammaire générale et raisonnée de Port-Royal, 1967;

Всеобщая рациональная грамматика /пер. Ю. С. Маслова. - М., 1991;

Die Logik oder die Kunst des Denkes (1685, 1972).- [рус. пер.: Арно А. и Николь П. Логика, или искусство мыслить /пер. В. П. Гайдамака. - М., 1991; 2-е изд., 1997] и др.

Литература:

Liebmann C. Die Logik von Port-Royal im Verhältnis_zu Descartes. - Lpz., 1902. – [Diss.];

Коh1ег S. Jansenismus und Cartesianismus... - Düsseldorf, 1905;

Sainte - Вeuve Сh. A. Port-Royal, [v.] 1-9. - P., 1926-28;

История философии. - Т. 2, [M.], 1941. - C. 143-44;

Lettre de Leibniz à Arnauld d'aprés un manuscrit inedit. - P., 1952;

Verga L. Il pensiero filosoficoescientifico di A. Arnauld. V. 1-2. - Mil., 1972;

Marin L. La critique du discours sur la «Logique de Port-Royal» et les «Pensees» de Pascal. - P., 1975;

Laporte J. La doctrine de la grace chez Arnauld. - P., 1982.


Высказывания Арно


Логике принадлежит всё, что ей служит.

Как показывает опыт, из тысячи молодых людей, изучающих логику, не наберется и десятка таких, кто спустя полгода после окончания курса вспомнит из нее хоть самую малость.

Думается, что не подобает оставлять без внимания широко распространенные и хорошо известные мнения, сколь бы ложными они ни представлялись. Эту дань вежливости или, вернее, справедливости мы должны отдавать не лжи - она того не заслуживает, - а людям, дабы им не пришлось отвергать то, что они считают важным, без предварительного исследования. Разумно ценой труда, потраченного на изучение этих вопросов, получить право ими пренебрегать.

Деление в логике есть расчленение целого на то, что оно в себе содержит. Главная цель деления - облегчить ум. Правила деления следующие. Первое: оно должно быть полным, т. е. члены деления должны заключать в себе весь объем термина, подвергаемого делению. Например, четное и нечетное заключают в себе весь объем термина число, так как не существует числа, которое не было бы четным либо нечетным. Пожалуй, ничто другое не привело к стольким ложным умозаключениям, как невнимание к этому правилу. В заблуждение нас вводит то, что часто встречаются такие термины, которые, казалось бы, столь противоположны, что не допускают никакой середины, тогда как в действительности она существует.

Так, между невежественным и ученым есть известная середина - когда человек уже не относится к невежественным людям, но еще не может быть причислен к ученым. Между порочным и добродетельным также существует некое состояние, о котором можно сказать то, что Тацит говорит о Гальбе: скорее не имеющий порока, чем обладающий добродетелью. Ибо есть люди, не имеющие тяжких пороков, но и не делающие никакого добра. Их нельзя назвать ни порочными, ни добродетельными, хотя пред Богом это большой порок — не быть добродетельным. Между здоровым и больным есть состояние человека недомогающего и выздоравливающего. Между днем и ночью есть сумерки. Между противоположными пороками середина - добродетель, как, например, благочестие есть середина между неверием и суеверием. Иногда эта середина - двоякая; так, между скупостью и расточительностью есть щедрость и похвальная бережливость; между боязливостью, которая всего страшится, и смелостью, не знающей никакого страха, есть великодушие, которое не дрогнет перед опасностью, и разумная осторожность, побуждающая людей избегать ненужного риска.

Верно, что все доказательства, какие строят относительно любого предмета, могут быть поставлены в зависимость от тех основных положений и общих терминов, которые называют общими местами, однако находят доказательства вовсе не этим методом. К ним подводит людей сама природа, а искусство затем относит их к определенным родам. Так что об общих местах справедливо будет сказать то, что святой Августин говорит о

предписаниях риторики вообще. Мы обнаруживаем, говорит он, что в рассуждениях красноречивых людей соблюдаются правила красноречия, хотя, когда они говорят, они не думают об этих правилах, независимо от того, знают ли они их или нет. Они применяют эти правила, потому что они красноречивы, а не пользуются ими для того, чтобы быть красноречивыми.

Гораздо чаще грешат преизбытком, нежели недостатком; рассуждения обычно изобилуют материей сверх меры. Таким образом, чтобы обучить людей рассудительному и основательному красноречию, было бы гораздо полезнее учить их молчать, а не говорить - иными словами, учить их отбрасывать мысли неглубокие, банальные и ложные, а не нагромождать, как они это делают, правильные и неправильные умозаключения, которыми полны и книги, и устная речь.


Логическая ошибка «Доказывать не то, что требуется доказать».

Этот софизм называется у Аристотеля «незнание сути опровержения», т. е. незнание того, что нужно доказать для опровержения противника. Это обычный недостаток, который обнаруживают спорящие. Люди спорят с горячностью и часто не понимают друг друга. Из-за пристрастности или недобросовестности противнику приписывают то, что далеко от его мнения, чтобы получить преимущество в споре, или же ссылаются на следствия, которые, как полагают, можно вывести из его учения, хотя он не признаёт и отрицает их. Всё это относится к названному виду софизмов, коего добропорядочный и искренний человек должен избегать больше, чем каких-либо других логических ошибок.

Было бы хорошо, если бы Аристотель позаботился не только о том, чтобы предостеречь нас от этой ошибки, но и о том, чтобы самому ее избежать. Ибо невозможно скрыть, что он опровергал некоторых древних философов, неверно излагая их мнения. Он опровергает Парменида и Мелисса, допускавших только одно начало всех вещей, как если бы они понимали под этим началом то, из чего вещи состоят, тогда как они подразумевали одно-единственное начало, из которого все вещи произошли, каковое есть Бог.



Когда мы наблюдаем действие, причина которого нам неизвестна, мы воображаем, будто открыли ее, если мы связали с этим действием общее слово сила, или способность, не вызывающее в нашем уме никакой другой идеи, кроме той, что у этого действия есть некоторая причина, - что мы. прекрасно знали и до того, как нашли это слово. Нет, например, такого человека, который не знал бы о биении пульса; о том, что железо, помещенное вблизи магнита, притягивается к нему; о том, что сенна очищает, а мак усыпляет. Те, кто не хвалится своей ученостью и не стыдится неведения, искренне признают, что им известны эти действия, но они не знают их причины. Ученые же, которые от такого признания сгорели бы со стыда, выходят из положения иначе. Они утверждают, что им удалось открыть истинную причину этих действий, а именно: в артериях есть пульсирующая сила, в магните - магнетическая, в сенне - очистительная, в маке — снотворная. Вот как просто решается затруднение, и любому китайцу было бы так же легко не разделять восторга, вызванного в этой стране часами, когда их привезли из Европы. Ему надо было бы только сказать, что он доподлинно знает причину того, что другие находят столь удивительным: в этом, механизме есть указательная сила, показывающая время на циферблате, и бьющая сила, отбивающая часы. Таким образом он сделался бы столь же сведущим в часах, как философы - в биении пульса, в свойствах магнита, сенны и мака.

Очень часто доводится слышать, как люди обращают друг к другу одни и те же упреки, называя друг друга, к примеру, упрямыми, пристрастными, придирчивыми, когда они придерживаются разных мнений. Мало бывает таких тяжб, чтобы спорящие не обвиняли друг друга в затягивании процесса и в сокрытии правды с помощью хитросплетений, так что правые и неправые говорят почти что одним языком, сетуют на одно и то же и приписывают друг другу одни и те же пороки: Это одна из наших главных бед: истина и заблуждение, справедливость и несправедливость окутываются из-за этого столь густым мраком, что большинство людей неспособно их различить; поэтому многие наугад и вслепую присоединяются к одной из сторон, а иные осуждают обе стороны как равно заблуждающиеся.

Порождается эта странность той же болезнью, из-за которой каждый исходит из принципа, что он прав: ведь отсюда нетрудно заключить, что все, кто нам перечит, упрямы, поскольку быть упрямым значит не соглашаться с тем, кто прав.

Человек по природе своей не только самолюбив - он еще и ревнив, завистлив, злобен по отношению к другим людям. Ему трудно примириться с тем, что у кого-то есть преимущество перед ним: он хочет, чтобы всеми преимуществами обладал только он один; а так как знать истину и нести людям новый свет - это определенное преимущество, человек втайне алчет похитить у других эту славу, что часто заставляет его безосновательно оспаривать чужие мысли и изобретения.

Ибо люди, питая любовь лишь к себе самим, не терпят, чтобы другой обращал на себя их внимание и хотел, чтобы на него смотрели с уважением. Всё, что они не относят к самим себе, им ненавистно и докучно, и враждебность к людям обычно оборачивается у них враждебным отношением к тем или иным мнениям и доводам. Поэтому умные люди не выставляют перед другими своих преимуществ. Они не стремятся быть на виду и, наоборот, стараются затеряться в общей массе и быть незаметными, дабы в их речах воспринимали одну только высказанную ими истину.

Было бы неверно порицать споры вообще; напротив, можно сказать, что, если их правильно вести, нет ничего, что открывало бы большие возможности и для того, чтобы найти истину, и для того, чтобы убедить в ней других. Ум, занятый только исследованием какого-либо предмета, обыкновенно слишком холоден и слишком вял; ему нужен некоторый пыл, оживляющий его и пробуждающий в нем идеи.

Мы редко рассматриваем вещи во всех подробностях; мы судим о них по самому сильному своему впечатлению и воспринимаем только то, что нас больше поражает. Так, если в чьем-либо рассуждении мы находим много истин, мы не замечаем примешанных к ним заблуждений, и наоборот.

Люди оценивают вещи в основном по наружности, так как мало кто постигает глубину и суть. Обо всём судят по тому, что бросается в глаза, и горе тем, кто не обладает располагающими манерами! Пусть вы сведущи, умны, основательны в суждениях — если вы не бойки на язык и не умеете ответить на комплимент, вы должны знать, что люди никогда не будут оказывать вам подобающего уважения и что вам предпочтут множество ничтожных умов. Невелика беда — не пользоваться той славой, какой заслуживаешь, но большое зло —следовать подобным ложным суждениям и смотреть на вещи только с внешней стороны; этого надо старательно избегать.

Столь ценимая людьми доблесть, побуждающая тех, что слывут храбрецами, без боязни устремляться навстречу величайшим опасностям, часто бывает следствием того, что ум их находится во власти пустых и обманчивых образов. Немногие воистину не дорожат жизнью, и те, кто, кажется, с таким бесстрашием встречает смерть лицом к лицу, бросаясь на прорыв или отбивая натиск врага, трепещут так же, как и другие, и часто даже больше других, когда она настигает их в постели. А то великодушие, какое они порой проявляют, объясняется тем, что они живо представляют себе, с одной стороны, насмешки, ожидающие трусов, а с другой - похвалы, достающиеся храбрецам, и этот двоякий призрак, завладевший ими, отвращает их от мыслей об опасности и смерти.

Так, офицеры обыкновенно мужественнее солдат, дворяне мужественнее людей иного звания: они более чувствительны ко всему, что касается чести, ибо в этом отношении им есть что терять и приобретать.




Как вы думаете, для чего, выезжая в карете, берут с собой столько лакеев? Вовсе не для того, чтобы пользоваться их услугами - ведь они скорее стесняют, - а с единственной целью дать понять каждому встречному, что это проезжает чрезвычайно важная особа; мысль о том впечатлении, какое производит на людей столь роскошная карета, льстит тщеславию ее владельца.

Точно так же если разобраться, чем же, собственно, привлекательны все звания, должности и профессии, пользующиеся почетом, мы увидим, что они часто дают людям случай вообразить себе чувства почитания, благоговения, страха и восхищения, которые они внушают другим, и это, скрашивает сопряженные с ними труды и тяготы.

Жизнь в одиночестве невыносима.

Нам доставляет удовольствие рассказывать об опасностях, коим мы подвергались, потому что из этих злоключений каждый выносит представление о себе самом как о человеке благоразумном или же снискавшем особое благоволение Божие. Мы охотно говорим о недугах, от которых нам удалось исцелиться, потому что мы представляемся себе достаточно, крепкими, чтобы сопротивляться тяжелым болезням.

Мы стараемся одержать верх во всём, даже в азартных играх, где не нужно никакого умения, и даже тогда, когда играем не для выигрыша. Оттого что к своей идее самих себя мы присоединяем идею счастливого человека, нам кажется, что судьба остановила на нас свой выбор и что она благосклонна к нам за наши достоинства. Это мнимое счастье мы даже рассматриваем как некое постоянное свойство, дающее право и впредь рассчитывать на удачу. Поэтому есть люди, с которыми игроки садятся играть в паре охотнее, чем с другими, что уж и вовсе смешно, ибо мы, конечно, можем сказать, что человек был счастлив до определенного момента, но вероятность быть счастливым в следующий момент у него нисколько не больше, чем у людей, которые были всех несчастнее.


Когда говорят, что мы должны сообразовывать тон своего голоса с ушами людей, которые нас слушают, то подразумевают под этим всего лишь, что надо говорить достаточно громко, чтобы нас услышали. Но они упускают из виду важное свойство голоса, ибо тон значит порой не меньше, чем сами слова. Бывает голос для наставлений, голос для лести, голос для порицания. Часто хотят, чтобы слова не просто дошли до ушей того, к кому обращаются, а задели и уязвили его; и никто не счел бы подобающим, если бы лакей, которого бранят, быть может, слишком громко, ответил: «Сударь, говорите потише, я вас прекрасно слышу», поскольку тон является частью внушения и необходим для образования в уме той идеи, которую в нем хотят запечатлеть.


Коль скоро божественные истины возвещаются не просто затем, чтобы их знали, а затем, чтобы их принимали с любовью и благоговением, благородная, возвышенная и образная манера, в какой их излагали святые отцы, без сомнения, подходит к ним гораздо больше, нежели простой, лишенный всяких фигур стиль схоластиков, потому что она не только позволяет поведать нам эти истины, но и передает чувства любви и .благоговения, с коими говорили о них отцы.


Человеческий ум подвержен не единственному виду болезни: он страдает различными, в том числе и прямо противоположными недугами. Есть глупая простота, когда человек верит в самые невероятные вещи. Но есть и глупое самомнение, когда человек осуждает как ложное всё, что не вмещается в узких пределах его ума. Люди часто проявляют любопытство к пустякам и равнодушны к важным вещам. Ложные истории распространяются во все концы, а совершенно истинные остаются для многих неизвестными.


Авторитет того, кто выдвигает какое-либо положение, и манера, в какой оно выдвигается, —-два настолько сильных средства убеждения, что лишь редкий ум способен перед ними устоять.

Часто осуждаемая ошибка и несправедливость, которой, однако, мало кому удается избежать, - судить о принятых решениях по происшедшим вслед за тем событиям и возлагать на людей, принявших благоразумное решение сообразно обстоятельствам, им известным, вину за всё зло, воспоследовавшее за этим или по чистой случайности, или из-за чьих-то козней, расстроивших их планы, или по каким-либо другим причинам, коих невозможно было предвидеть. Желая быть и мудрыми и счастливыми, люди не делают различия между счастливым и мудрым, между несчастным и виновным. Это различие кажется им слишком тонким. Они изобретательны по части выискивания ошибок, которые, по их мнению, повлекли за собой пагубные последствия, и как астрологи, зная о каком-то происшествии, непременно найдут положение звезд, послужившее его причиной, точно так же всегда находят, что те, на кого обрушились невзгоды и несчастья, заслужили их за свое неблагоразумие. «Он не добился успеха, значит, он не прав». Так рассуждают в наши дни и рассуждали во все времена, ибо в суждениях людей всегда было мало справедливости. Не зная истинных причин вещей, они придумывают их в зависимости от последующих событий, похвально отзываясь о тех, кто достиг успеха, и осуждая тех, кто не преуспел.



Существует нелепая и, однако, весьма распространенная иллюзия, а именно:

верить, что человек говорит истину, потому что он знатен, богат или облечён саном.

Люди не любят проводить различия: различение их затрудняет, им нужно всё или ничего. Если они по какой-то причине испытывают к человеку доверие, они верят ему во всём; если к кому-то у них доверия нет, они ни в чем ему не верят; они любят короткие, решительные и ближайшие пути. Но подобная настроенность, хотя она свойственна очень многим, противна разуму, который подсказывает нам, что одним и тем же людям надо верить не во всём, поскольку не во всём они превосходят других, и что нельзя умозаключать таким образом: «Этот человек степенный, значит, он умен и сведущ во всех вопросах».

Испытывая жгучую страсть к почестям и наслаждениям, люди, естественно, высоко ценят богатство и вообще всё, что доставляет эти почести и наслаждения. Из-за любви ко всем этим вещам, имеющим для них большую цену, тех, кто ими обладает, они почитают счастливыми и поэтому ставят их выше себя, взирая на них как на людей выдающихся и благородных. Привычка смотреть на них с почтением незаметно переносится с их состояния на самый их ум. Люди редко делают что-либо наполовину; и вот их уже наделяют душою столь же высокой, как и, занимаемое ими положение, и их мнение признают неоспоримым. В этом причина доверия, которое им обычно оказывают в делах.

Но еще сильнее эта иллюзия в самих вельможах. Они не заботятся о том, чтобы исправить впечатление, какое на них производит их состояние. Среди них мало таких, которые не использовали бы в качестве довода свое положение и богатства и не считали

бы, что их мнения должны одерживать верх над мнениями нижестоящих. Они не выносят, когда люди, на которых они смотрят с презрением, выказывают не меньше здравого смысла и ума, чем они сами, и потому они так нетерпимы к малейшим возражениям.

Ограниченность человеческого ума такова, что решительно всё служит человеку для того, чтобы сделать более величественной ту идею, какую он составил о себе самом. Если у кого-то красивый дом, пышные одежды, густая борода, он уже мнит себя более одаренным; посмотреть на него, так он больше уважает себя сидящим верхом на лошади или усевшимся в карету, нежели пешим. Нетрудно убедить всех, что нет ничего смехотворнее подобных суждений, но очень трудно оберечься от подспудного впечатления, которое все эти внешние атрибуты производят на ум. Мы можем лишь, насколько это в наших силах, приучить себя не придавать никакого веса всем тем качествам, которые не могут способствовать отысканию истины, а тем, которые этому способствуют, придавать вес лишь постольку, поскольку они служат этому на деле.

В искаженных представлениях, порождаемых манерой, есть нечто очень обманчивое. Люди обычно склонны считать, что человек прав, когда он говорит с изяществом, с легкостью, чинно, сдержанно, мягко. И наоборот. Они думают, что человек заблуждается, если у него неприятная манера говорить или если он обнаруживает горячность, озлобленность, самомнение в своих словах и поступках.

Надменность, самоуверенность, язвительность, упрямство, вспыльчивость в манерах всегда связаны с некоей болезнью духа, которая нередко более серьезна, чем недостаток понятливости и света разума, порицаемый в других. Можно даже сказать, что, когда людей стараются убедить таким образом, это всегда неоправданно. Конечно же, в порядке вещей всецело отдаваться истине, когда мы ее познаём, но несправедливо требовать от других, чтобы они считали истинными все наши мнения и не признавали иных авторитетов, кроме нас самих. Однако именно это и делают, когда высказывают истину в неподобающей манере. Ибо тон речи обычно доходит до ума прежде всяких доводов, потому что ум улавливает его скорее, чем уясняет основательность доказательств, которых часто и вовсе не понимают. Но тон речи, воспринимаемый прежде доказательств, выражает лишь тот авторитет, какой приписывает себе говорящий. Если он говорит язвительно и властно, это не может не отталкивать других, поскольку у них создаётся впечатление, что он хочет завоевать посредством авторитета и своего рода тирании то, чего следует добиваться только убеждением и разумом.

Люди созданы не для того, чтобы проводить время, измеряя линии, исследуя соотношение углов и изучая различные движения материи. Ум их слишком велик, а жизнь слишком коротка и время слишком драгоценно, чтобы тратить его на столь незначительные предметы. Но они обязаны быть справедливыми, беспристрастными и разумными во всех своих рассуждениях, делах и поступках. Это главные качества, которые они должны в себе вырабатывать и развивать.

Если надо убедить в чем-нибудь окружающих, мало быть правым. Большое зло - быть правым и не обладать всем необходимым для того, чтобы заставить других признать твою правоту.

Источники биографии и библиографии:

1) Арно [Текст] // Философская энциклопедия: в 5 т. Т.1.: А– Дидро / Ин-т философии Академии наук СССР; научный совет: А. П. Александров [и др.]. – М.: Советская энциклопедия, 1960. – С. 98;

2) Стрельцова Г. А. Арно [Текст] / Г. А. Стрельцова // Новая философская энциклопедия: в 4 т. Т.1.: А – Д / Ин-т философии Рос. акад. наук, Нац. обществ. - науч. фонд ; науч.-ред. совет.: В. С. Степин [и др.]. – М.: Мысль, 2000. – С.180-181;

3) Арно [Текст] // Философский словарь: основан Г. Шмидтом /пер. с нем.; под ред. Г. Шишкоффа, общ. ред. В. А. Малинина. – 22-е, новое, переработ. изд. – М: Республика, 2003. – С. 34;

4) Арно [Текст] // Таранов П. С. Философский биографический словарь, иллюстрированный мыслями. – М.: Эксмо, 2004. – С.79-89.

Источник высказываний: Арно [Текст] // Таранов П. С. Философский биографический словарь, иллюстрированный мыслями. – М.: Эксмо, 2004. – С.79-89.




Антуан Арно, Арно биография
Опубликовано на сайте: http://intencia.ru
Прямая ссылка: http://intencia.ru/index.php?name=Filosof&op=view&id=5