Интенция | Все о философии

21.03.2009 - Мифологические зачатки философии

Зачатки философии часто таились под сенью мифологии. Поэтому ее называют «предфилософией», или «протофилософией», «первой метафизикой», а метафизику — «второй мифологией». По Аристотелю, человек, любящий или сочиняющий мифы, до некоторой степени философ, так как мудрость состоит в знании причин, а мифы — объяснение причин явлений природы.

В III—VI вв. неоплатоники уверяли, что мифы учат той же истине, что и философия: Зевс — это первичное начало, из которого все проистекает и которому все повинуется, Афина — мудрость и т. д. Неоплатоники развивали аллегорические истолкования мифов эллинскими философами, которые еще во второй половине VI в. до н. э. видели в столкновениях гомеровских богов отражение борьбы- стихий огня и воды и других сил природы.

Миф обладает этиологической (от древнегреч. al-cia — причина) функцией, а поэтому мифологию давно называли первобытной натурфилософией, удовлетворяющей каузальную потребность. «Человека поражает известное — все равно: действительное или мнимое — явление, — писал Г. В. Плеханов. — Он старается объяснить себе, как оно произошло. Так возникают мифы... Миф есть рассказ, отвечающий на вопросы: почему? и каким образом? Миф есть первое выражение сознания человеком причинной связи между явлениями» (50, 23—24). Мифотворец ищет ответы в аналогиях различных предметов и явлений природы и общества, в превращениях их. «Откуда взялась луна?»—спрашивают бушмены и рассказывают, что после дождя колдун сел у костра, снял мокрые сандалии и положил их слишком близко к огню. Вскоре он увидел, что от одной сандалии остался пепел, а другая сгорела наполовину. Он рассердился, взял полусгоревшую сандалию и бросил ее вверх. Она взлетела высоко-высоко, долетела до ночного неба и стала луной.



Мифы выражаются словами, пантомимой, рисунком, они не только рассказываются, но изображаются. Даже пигмеям, живущим на Андаманских островах, известны мифы о происхождении огня, ночи, смерти и т. д. У более развитых племен имеются сложные циклы мифов: этиологические, рассказывающие о происхождении отдельных предметов и явлений природы, космогонические — о возникновении мира, этногонические — о возникновении рода и его институтов, антропогонические — о происхождении людей и эсхатологические — о их будущем. Лингвисты объясняли происхождение многих мифов полисемантизмом, т. е. наличием у слова разных значений. Пример: у индейцев гуичолов одно слово означает олень и пшеница, а поэтому и появился миф, что пшеница некогда была оленем. Возникновению древнейших мифов способствовало то, что первые понятия и слова имели весьма широкое, расплывчатое, крайне неопределенное содержание.

Клод Леви-Стросс применил в своем четырехтомном исследовании мифологии южноамериканских индейцев методику структурной лингвистики для объяснения происхождения мифов. Он рассматривает их как своеобразные логические инструменты освоения окружающего мира, которые помогали людям в их обобщениях, классификациях и анализе. Ученый доказывает, что мифы возникли в результате попыток объяснить, например, такую противоположность, как жизнь и смерть. Преодоление в сознании индейцев северо-западного побережья Америки этой дилеммы привело к созданию мифа о Вороне — устроителе мира, питающемся падалью.

В 1967 г. в интервью, опубликованном в журнале «Les lettres francaises» (№ 1165), Леви-Стросс говорил о том, что в мифах следует видеть философские интерпретации мира, даже если они исходят из ложных предпосылок, «снятие» противоречий действительности.

Многие западноевропейские мыслители прошлого усвоили воззрения древнегреческих философов на мифы, объяснявших их обожествлением исторических деятелен (Зевс не бог, а обоготворенный царь), олицетворением явлений природы (ссора Зевса с Герой — борьба тепла и холода) или абстрактных понятий (Зевс не сын Кроноса, а сын чистого разума). Одни ученые видели в мифах историю, превращенную в сказку, а другие, напротив, сказку, превращенную в историю. В XVII в. английский философ Фрэнсис Бэкон в сочинении «О мудрости древних» доказывал, что мифы в поэтической форме хранят древнейшую философию: моральные сентенции или научные истины, смысл которых скрыт под покровом символов и аллегорий. В XVIII в. итальянский философ Джамбаттиста Вико рассматривал миф как выражение «фантастической метафизики» первобытных людей, как своеобразную «поэтическую мудрость». По его мнению, мифы «возникли из потребности природы, неспособной абстрагировать формы и свойства от предметов; следовательно, они были способом мышления для целых народов» (22, 354). В этой поэтической мудрости якобы таится, как в семени, бессознательно все то, что впоследствии развивается сознательно в философии.



В 1798 г. немецкий философ Ф. Шеллинг опубликовал сочинение «О мифах, исторических легендах и философемах древнего мира», провозгласив миф первообразом поэзии, которая породила «науку незапамятных времен», была «матерью философии». Он вернулся к предположениям неоплатоников, утверждающих, что в мифах, как в символах, скрывается глубокая мудрость. В 1812 г. шеллингианец Ф. Крейцер выпустил в свет первый том своего четырехтомного сочинения «Символика и мифология древних народов», в котором уверял, что истинная мудрость содержится в божественном откровении, которое по его словам было известно египетским жрецам. Они пользовались символами, чтобы сделать религиозно-философские идеи доступными «грубому сознанию» народных масс, понимавших символы буквально, их же чуть ли не христианский смысл раскрывался только перед участниками мистерий.

Впоследствии символическая теория мифов повлияла на швейцарского психиатра К. Юнга, утверждавшего, что их содержание сводится к «архетипам», в которых выражается сущность души первобытных людей, «коллективное бессознательное», на Э. Каосирера, считавшего, что человек по природе своей символическое существо, воспринимающее мир как систему символов. Э. Кассирер думал, что мифология и философия идентичны, так как образы и понятия — символы, которые отличаются лишь по форме. Символы играли большую роль в духовной жизни первобытных и древних людей, но, конечно, не выражали непостижимую сущность бытия, не были «шифром трансцендентности».

Экзистенциалисты М. Элиаде, Ван дер Леува, Ж. Гюсдорф, сближающие мифологию с философией, определяют символы мифов как средство проникнуть в самые глубины человеческого существования. Они утверждают, что мифология была цельной системой, которая по-своему воспринимала и описывала природу, помогала понять мир. Например, некоторые африканские племена верят, что существует два вида львов: обыкновенные львы, пожирающие людей, и львы, в которые вселились души умерших, а поэтому не нападающие на человека. Так объясняли поведение льва, который то съедал человека, то нет. Случайность в поведении льва игнорируется, оно получает детерминированное объяснение — миф о переселении души. Но этот «мифологический детерминизм» не приносил людям пользы, потому что, неверно объясняя разные явления природы, мешал познанию и предвидению их. Мифология не была эквивалентом науки.



В первой половине XIX в. возникла натуралистическая теория мифов. Основоположник ее — гегельянец М. Мюллер полагал, что «первобытная философия», передающая в мифах стремление людей охватить силой духа бесконечность, сложилась в Индии, откуда предки древних греков, римлян, кельтов, германцев, славян переселились в Европу в XV в. до н. э. Поэтому у них общие с индийцами древние представления о мире, поклонение бесконечному небу. Позднейшие поколения не понимали первоначального смысла названий сил природы и предположили, что это человекоподобные боги. Нарицательные слова превратились в собственные имена. Санскритское слово «Дьяус» потеряло свое первичное значение небо, его стали понимать как имя небесного божества.

Мифологию как бессознательно-художественную переработку природы и общества следует отделять от философии, сознательно выражающей мир в наиболее абстрактных обобщениях.

Философствование нельзя отождествлять с мифотворчеством, потому что философия представляет собой систему теоретически обобщенных взглядов на мир и человека, объясняет происхождение и сущность явлений природы и общества в понятиях, мифотворчество же выражает их в образах.

Мифы эллинов, особенно в период развития их искусства, потеряли религиозное значение, а часть из них вообще не имела его и не подвергалась обработке жрецов, хотя, конечно, были и такие мифы, которые никогда не стали источником искусства, оставшись тесно связанными с религиозным культом.

Споры о происхождении мифов часто вызваны тем, что сущность первобытного мышления еще неясна. Н. Я. Марр утверждал, что ключ к загадкам мифологии следует искать в первобытном мышлении и языке: «Люди мыслили мифологически, мыслили так называемым „дологическим" мышлением, собственно, они еще не „мыслили", а мифологически воспринимали» (51, 2, 400). Он даже предполагал существование двух стадий развития первобытного мышления: тотемистической, когда люди называли все по тотему, и космической — по небу и его светилам, но в действительности таких стадий мышления не было. Попытки Н. Я. Марра исследовать тайны первобытного мышления и мифообразования не увенчались успехом, они остались неразрешенными.


В статье использованы материалы М. И. Шахновича: Первобытная мифология и философия
Опубликовано на сайте: http://intencia.ru
Прямая ссылка: http://intencia.ru/index.php?name=Pages&op=view&id=35