 16.10.2010 - Кант о возвышенномВначале Кант устанавливает общие черты прекрасного и возвышенного. Как прекрасное, так и возвышенное определяется не на основе чувственного удовольствия и не на основе логического суждения, а суждением рефлексии.Поэтому и удовольствие от прекрасного и возвышенного связано не с ощущением приятного и не с определенными понятиями. Однако и по объекту, и по механизму восприятия их, и по чувствам, вызываемым этими объектами, прекрасное и возвышенное различны. Прекрасное в природе связано с формой предмета, а возвышенное — с бесформенным и чрезмерным. Прекрасное при восприятии соотносится воображением с рассудком, возвышенное — с разумом. Восприятие прекрасного возбуждает игру высших способностей познания — рассудка и воображения, что приводит к “чувству повышения жизнедеятельности”; восприятие же возвышенного, наоборот, подавляет жизнедеятельность человека как природного существа, возбуждая при этом его духовные чувства, стимулирует деятельность его воображения. Прекрасное связано с оценкой качества, возвышенное — количества. “Основание для прекрасного в природе мы должны искать вне нас, для возвышенного же — только в нас и в образе мыслей, который вносит возвышенное в представление о природе...” (5, 252). А отсюда при восприятии красоты природы хотя и не происходит познания ее явлений, но все же обогащается понятие о ней, так как эстетическое восприятие природы, которое основано на принципе субъективной целесообразности (т. е. ее способности вызвать игру познавательных способностей) , заставляет человека задуматься о возможности объективной целесообразности природы. “Следовательно,— писал Кант,— самостоятельная красота природы на самом деле расширяет хотя и не наше познание объектов природы, но все же наше понятие о природе, а именно [о природе] просто как механизме, [расширяет] до понятия о ней как об искусстве, что побуждает нас к глубоким исследованиям о возможности такой формы” (5, 251—252). Возвышенное же в природе не ведет к пониманию природы, а воздействует на человека и указывает ему на целесообразность в самом человеке, независимо от природы. Приступая к исследованию возвышенного как эстетической категории, Кант применяет при этом тот же метод, что и при исследовании прекрасного, т. е. рассматривает возвышенное по его качеству, количеству, отношению и модальности. Ибо “как суждение эстетической рефлектирующей способности суждения удовольствие от возвышенного, так же как и от прекрасного, должно быть по количеству общезначимым, по качеству — лишенным интереса, по отношению — давать представление 0 субъективной целесообразности, а по модальности — представлять эту целесообразность как необходимую” (5,252). Метод рассмотрения возвышенного отличается у Канта лишь последовательностью рассмотрения этих признаков: если исследование прекрасного начинается с определения его по качеству, то анализ возвышенного начинается с исследования количества как главного момента эстетического суждения о возвышенном. При этом Кант начинает с обоснования деления возвышенного на математическое и на динамическое возвышенное соответственво механизму деятельности внутреннего мира человека. Если при восприятии возвышенного в природе воображение соотносит его представление с познавательной способностью, то суждение об этом представлении па основе целесообразного движения души, которое оно вызвало, будет математическим возвышенным. Если же представление о возвышенном будет соотнесено воображением со способностью желания, то оно будет называться динамическим. В первом случае возвышенное рассматривается как величина, во втором — как сила. Понятие величины связано с познанием, понятие силы — с практическим соотношением сил природы и человека. Кант так определял возвышенное с точки зрения величины: “Возвышенным мы называем то, что безусловно велико” (5, 253), т. е. велико помимо всякого сравнения данного явления природы с другими ее явлениями.. Например, воспринимаемый нами океан велик безотносительно к другим океанам, которые, может быть, более велика. При суждении о возвышенном не происходит ни познанкя данного явления (т. е. представление о нем не соотносится с понятиями рассудка), ни определения его объективной целесообразности. Основу суждения о возвышенном, так же как и о прекрасном, составляет субъективная целесообразность представления по отношению к способности суждения. Согласно Канту, в основе эстетического суждения величины лежит субъективное мерило — представление о величине без всякого практического интереса к объекту. Объект вызывает удовольствие от сознания субъективной целесообразности в применении познавательных способностей, заключающейся в расширении воображения при восприятии возвышенного. Что же касается самого объекта суждения, то в доступной созерцанию природе, по Канту, пет ничего само по себе возвышенного, ибо “все то, что может быть дано в природе, каким бы большим мы ни считали его в нашем суждении, может быть низведено до бесконечно малого, если рассматривать его в ином отношении, и, наоборот, нет ничего столь малого, что в сравнении с еще меньшими масштабами нельзя было бы увеличить в нашем воображении до мировой величины. Телескопы дали нам богатый материал для того, чтобы сделать первое замечание, а микроскопы — второе” (5, 256). Воображение человека может продвигаться и в сторону увеличения, и в сторону уменьшения созерцаемой природы бесконечно, а разум человека стремится мыслить всю эту бесконечность в обе стороны как бесконечность единого целого и притязает, по словам Канта, на обладание “реальной идеи”, этой “абсолютной целокупности”. Поэтому, по Канту, возвышенны не предметы природы сами по себе, а “расположение духа”, которое возникает под влиянием представления о них и пробуждает в человеке сверхчувственные способности постигать то, что превышает возможности чувственного восприятия природных явлений. Но каковы все же должны быть величины природных явлений, чтобы вызвать чувство возвышенного, и каков способ его определения? Возвышенное, по Канту, не может быть установлено посредством понятия о числе (это было бы математическим определением), а познается только в созерцании (по глазомеру, уточняет Кант) и, следовательно, является субъективно, а не объективно устанавливаемым. Поэтому если для математического определения величин нет предела наибольшего, так как наращивание чисел в принципе может быть бесконечным, то для эстетического созерцания наибольшее имеется. Оно обусловлено способностью восприятия природы, которое не бесконечно, ибо имеется предел возможности удерживать в сознании образ целого природного явления с помощью воображения. По теории познания Канта, способность воображения оперировать количеством связана с его способностью схватывания результатов восприятия природы внешними чувствами, т. е. во времени и пространстве, и соединения их в одно обозримое целое. Поэтому способность воображения в соединении с чувственностью и является критерием “эстетически наибольшей основной меры определения величин” (5, 258). Оно нечто среднее между конкретным единичным образом и бесконечностью их. “В самом деле,— писал Кант,— когда схватывание доходит до того, что схваченные сначала частичные представления чувственного созерцания в воображении уже начинают гаснуть, а воображение тем временем переходит к схватыванию большего числа [представлений], то оно на одной стороне теряет ровно столько, сколько выигрывает на другой, и в соединении имеется нечто наибольшее, дальше которого оно уже идти не может” (там же), ибо эстетическое суждение о величине “показывает величину безотносительную, насколько душа может воспринять ее в созерцании” 1. Поэтому эстетическое определение величин имеет “абсолютную меру, больше которой субъективно (для субъекта, его рассматривающего) ничто невозможно... оно приводит к идее возвышенного и порождает то волнение, которого не может вызвать математическое определение величин числами”, и которое “показывает всегда только относительную величину через сравнение ее о другими величинами того же рода, эстетическое же показывает величину безотносительную...” (5, 257—258), причем “величина, которая охватывается здесь, может возрастать до какой угодно степени, если только она может быть воображением соединена в одно целое” (5, 259). Учитывая все это, Кант приходит к выводу, что возвышенные чувства могут вызвать не продукты трудовой деятельности, где человеческая цель определяет их размеры и формы, и не такие природные предметы, как животные, например лошади, назначение которых из практики известно, а лишь явления грубой, дикой природы, и то лишь в том случае, если с восприятием их не связаны волнения из-за их реальной опасности, т. е. только в той степени, в какой они представляют собой “величину”. Но благодаря чему, спрашивает Кант, образуется эстетическая норма, служащая “основанием общезначимого удовольствия в определении величин, и притом в определении, доведенном до несоответствия нашей способности воображения в изображении понятия о величине?” (5, 260). Такой нормой является, по его мнению, бесконечное как целое, в сравнении с которым все другое мало. Но такое целое человек может лишь мыслить, а не представлять, ибо оно намного превышает “масштаб” его способности восприятия и воображения. Расширяясь до возможных пределов при восприятии возвышенных явлений природы, воображение убеждается в своем бессилии расширяться до бесконечности и дать представление о таких явлениях. Поэтому “природа возвышенна в тех своих явлениях, созерцание которых вносит идею ее бесконечности. Это может иметь место только благодаря несоответствию даже величайших усилий нашего воображения при определении величины какого-нибудь предмета” (5, 262), что “заставляет судить как о возвышенном не столько о предмете при определении его, сколько о расположении души” (5, 263), при котором воображение соотносится с разумом и субъективно соответствует его идеям. Кант полностью отрицает наличие возвышенного в окружающем человека мире природы и категорически утверждает, что “истинную возвышенность надо искать только в душе того, кто высказывает суждение, а не в объекте природы, суждение о котором дает повод для такого расположения у него”. Таким образом, суждение о возвышенном в природе как эстетическое характеризуется тем, что в результате его устанавливается, что “вся сила воображения все же несоразмерна идеям разума”. Суждение о возвышенном, по Канту, в конечном счете указывает на необходимость “привести понятие природы к сверхчувственному субстрату (лежащему в основе ее, а также в основе нашей способности мыслить)...”. После определения функции количества, лежащей в основе суждения о возвышенном, Кант переходит к определению качества удовольствия в суждении о возвышенном. Согласно Канту, разуму присущ некий закон, по которому каждое явление, данное человеку в созерцании, как бы соотносится с неизменной мерой, а именно — о абсолютным целым, по отношению к которому всякое доступное восприятию явление не может не быть абсолютно малым. При этом соотнесении, как уже было сказано, обнаруживается, что человеческое воображение даже при его максимальном напряжении не может от созерцания данного явления расшириться до такой степени, чтобы достигнуть изображения этого абсолютного целого, т. е. изображения идеи разума. Но одновременно с ощущением ограниченности своего воображения человек чувствует и свое назначение — стремиться к этому целому. Отсюда возникает чувство уважения человека (а в его лице и всего человеческого рода) к своему назначению — достигнуть по сути своей недостижимого. При этом происходит перенесение уважения на объект, вызвавший это чувство. При соотношении объекта, вызвавшего чувство уважения своими размерами, с неизмеримо превосходящей его идеей целого делается наглядным превосходство познавательных способностей человека, стремящихся к постижению этого целого над максимальной способностью чувственности, возможности которой ограничиваются способностью воспринимать лишь этот объект, в данном случае, правда, превосходящий другие явления. “А именно все, что природа как предмет [внешних] чувств имеет для нас великого, считать малым в сравнении с идеями разума — это для нас закон (разума) и относится к нашему назначению; и то, что возбуждает в нас чувство этого сверхчувственного назначения, согласуется с этим законом”,— писал Кант (5, 265). Таким образом, чувство возвышенного — это сложное чувство, сочетающее в себе чувство неудовольствия от несоответствия возможностей воображения и разума при восприятии возвышенного в природе и удовольствия, вызванного этим же несоответствием, так как оно же подтверждает не только ограниченность возможностей чувственного восприятия человеком природы, но и его способность выйти за пределы чувственного восприятия к постижению сверхчувственного мира посредством разума человека. Каков же механизм восприятия возвышенного? В отличие от восприятия прекрасного, при котором душа находится в (спокойном созерцании”, при восприятии или представлении возвышенного в природе она чувствует себя “.взволнованной)). Это волнение похоже на потрясение, на быструю смену отталкивания и притяжения воспринимаемого объекта. Отталкивания — ибо возвышенный предмет побуждает воображение расширяться до бесконечности, толкает его в бездну, угнетает чувственность; притяжения — ибо он вызывает стремление воображения к идеям разума о сверхчувственном. Таким образом, эстетическое суждение о возвышенном “представляет лишь субъективную игру самих душевных сил через их контраст как гармоническую”. И “так же как воображение и рассудок в оценке прекрасного порождают своим единодушием субъективную целесообразность душевных сил, так и воображение и разум через столкновение между собой порождают ту же целесообразность, а именно чувство того, что мы имеем чистый, самостоятельный разум или способность определять величины, превосходство которой можно сделать наглядным, только [показывая] недостаточность той способности, которая в изображении величин (чувственно воспринимаемых предметов) сама безгранична” (5, 266). Таким образом, при восприятии возвышенного проявляется ограниченность органов чувств человека в его попытках отразить абсолютное целое и мощь его интеллектуальных сил, разума, способного своими идеями постигнуть это абсолютно целое, как и многое другое, недоступное чувственному восприятию. Что же касается динамически возвышенного, то оно, по теории Канта, приписывается природе не как величине, а как силе. Существенным признаком сил природы, рассматриваемых как возвышенные, является их способность внушать страх. Поэтому, утверждает Кант, “для эстетической способности суждения природа может считаться силой, стало быть, динамически возвышенным, лишь поскольку она рассматривается как предмет страха” (5, 268). Но одного этого условия еще недостаточно. Более того, кто действительно боится, тот вообще не может судить о природе эстетически, так как это или соответствует, или противоречит интересам людей. “Кто боится, тот вообще не может судить о возвышенном в природе, как не может судить о прекрасном тот, кто во власти склонности и влечения” (5, 269). Возвышенным сила природы представляется тогда, когда в суждении о ней человек ее находит страшной, но при этом не испытывает реального страха за свою жизнь и судьбу. Более того, страшные на вид предметы природы (гром, вулканы, ураганы и т. д.), называемые возвышенными, при их созерцании “увеличивают душевную силу сверх обычного и позволяют обнаружить в себе совершенно другого рода способность сопротивления, которая дает нам мужество померяться [силами] с кажущимся всемогуществом природы” Подобно тому как выявление ограниченности возможностей чувственного восприятия математически возвышенного приводит к обнаружению мощи разума, так и восприятие динамически возвышенного дает человеку возможность почувствовать свое физическое бессилие перед грандиозными стихийными силами природы и в то же время пробуждает в человеке гордость за человеческий род. Чувство превосходства над природой возвышается над страхом перед ее могучими явлениями. “Следовательно,— резюмирует Кант,— природа называется здесь возвышенной только потому, что она возвышает воображение до изображения тех случаев, в которых душа может ощущать возвышенность своего назначения по сравнению с природой” (5,270). Правда, назначение человека и его способностей принадлежит отчасти и природе в виде задатков этих способностей, однако, как справедливо считает Кант, это только исходный материал. Развитие и упражнение нашей природы “предоставляется нам и возлагается на нас” (там же). В заключение своего анализа динамически возвышенного Кант, как и при рассмотрении математически возвышенного, приходит к выводу, что силы природы сами по себе не являются возвышенными, а служат лишь поводом для возникновения чувства возвышенного в душе человека, которое и переносится на явления природы, возбудившие это чувство. “Следовательно,— утверждает Кант,— возвышенность содержится не в какой-либо вещи в природе, а только в нашей душе, поскольку мы можем сознавать свое превосходство над природой в нас, а тем самым и над природой вне нас (насколько она на нас влияет). Все, что вызывает в нас это чувство,— а сюда надо отнести и могущество природы, которое возбуждает наши силы,— называется поэтому (хотя и в переносном смысле) возвышенным...” В самом деле, по утверждению Канта, способность к суждению о возвышенном связана с нравственными чувствами человека и заключается “именно в том, что вместе со здравым рассудком можно ожидать у каждого человека и требовать от него, а именно в задатках чувства (практических) идей, т. е. морального чувства”. Возможность требовать правильного суждения о возвышенном основывается здесь на наличии у каждого человека морального чувства. При восприятии возвышенного человек более, чем при созерцании любых других предметов — приятных, полезных или прекрасных, приближается к миру идей, преодолевая (и отчасти подавляя) ограниченность чувственного постижения мира. “Расположение души к чувству возвышенного,— писал Кант,— требует восприимчивости ее к идеям; ведь именно в несоответствии природы с идеями, стало быть, только при наличии этого несоответствия и при усилии воображения рассматривать природу как схему для них состоит то, что отпугивает чувственность и в то же время привлекает [нас], так как [здесь] разум оказывает принудительное воздействие на чувственность, для того лишь, чтобы расширить ее в соответствии со своей собственной областью (практической) и заставить ее заглянуть в бесконечность, которая для чувственности представляет собой бездну”. М. Н. АФАСИЖЕВ Опубликовано на сайте: http://intencia.ru Прямая ссылка: http://intencia.ru/index.php?name=Pages&op=view&id=690 |