Интенция | Все о философии

10.01.2011 - Проблема целесообразности в философии Канта

Проблемы эстетики наиболее последовательно и многосторонне рассматриваются Кантом в его “Критике способности суждения”, общей задачей которой было исследование целесообразности природы и способов ее отражения человеком.

Эта “Критика”, третья по счету, завершала построение философской системы и была написана в целях объединения науки и этики.
Принципы и возможности науки были обоснованы в “Критике чистого разума”. В “Критике практического разума” были установлены природа и цели разума, который обусловливал постулаты этики. Таким образом, кантовская философская система в противоречии с предшествующей ей традицией основывалась не на дифференциации структуры объекта (будь то природа, материальная или идеальная субстанция и т. д.), а на своеобразии структуры субъекта, на различении основных свойств человеческой психики или души.
Основными свойствами души Кант считал способность познания, желания, а также возможность испытывать чувство удовольствия и неудовольствия. Они осуществляются со-ответствующими им высшими органами — рассудком, разумом и способностью сужде-ния, действующими на основе своих априорных принципов каждый в своей сфере: рассудок — применительно к природе, разум — к свободе или практическому поведению человека, а рефлектирующая способность суждения — к искусству.
“Критика способности суждения”, хотя и написана последней, помещается Кантом между двумя предыдущими “Критиками” и призвана объединить в одно системное целое рассмотрение природы как мира явлений и свободы как проявления в душе и поведения человека свободы, независимой от мира явлении природы и обусловленной закономерно-стями, действующими в области сверхчувственного и, следовательно, непостигаемого мира “вещей в себе”. Ибо, по Канту, “область понятия природы под одним законодательст-вом и область понятия свободы под другим совершенно обособлены друг от друга глубокой пропастью ... Понятие свободы ничего не определяет в отношении теоретического познания природы; понятие природы точно так же ничего не определяет в отношении практических законов свободы; и в этом смысле невозможно перекинуть мост от одной области к другой”.
Кант стремился обосновать связь и взаимодействие духовного и материального посредством своего учения о целесообразности. Он считал, что основания для человеческой деятельности хотя и лежат в мире сверхчувственном, действия людей происходят в мире явлений (так как человек — тоже явление), которые на основе приписываемой им целесообразности или содействуют, или препятствуют действиям человека, а в конечном итоге — его свободе.
Кант утверждал, что “действие согласно понятию свободы есть конечная цель, которая <...> должна существовать, для чего и предполагается условие возможности ее в природе (субъекта как чувственно воспринимаемого существа, а именно как человека).
То, что предполагает это условие a priori ... дает нам в понятии целесообразности природы посредствующее понятие между понятиями природы и понятием свободы, которое делает возможным переход от чистого теоретического [разума] к чистому практическому...”. Отсюда, согласно теории познания Канта, природа должна рассматриваться и теоретически, и телеологически. “Во всяком исследовании природы,— писал Кант,— ра-зум по праву взывает сначала к теории и лишь позднее к определению цели”. Дело в том, что научное познание, по Канту, может рассматривать природу лишь как “механический агрегат” причин и действий, причинно-следственных отношений ее явлений. Рассмотрение же природы с точки зрения ее целесообразности выходит за пределы научного познания и “допускает лишь телеологический, а никак не физикомеханический способ объяснения, по крайней мере для человеческого разума”.
Только творец природы, если бы он существовал, мог знать ее цели или определяющие основания всех ее процессов и действий. Но человеку ничего не известно о существовании их, и поэтому он не имеет никакого права усматривать в природе какие-либо внутренне присущие ей, имманентные цели.



Но тогда, по Канту, природа не может не представляться как мир случайных причинноследственных явлений. Чтобы избежать этого, Кант решается на введение “тонкого антропоморфизма” как принципа рассмотрения природы, допускает возможность разума, целью которого являются действия природы по аналогии с разумом человека, при помощи которого он устанавливает цели своих действий.
“Цели имеют прямое отношение к разуму, будь то чужому или нашему собственному. Но чтобы усмотреть их в чужом разуме, мы должны положить в основу наш собственный разум, по крайней мере в качестве его аналога, так как без пего они вовсе не могут быть представлены”,— писал Кант.
Философские обобщения Канта опирались в первую очередь на достижения механики и физики, т. е. тех наук, которые исследовали наиболее простые формы движения материи и успехи которых в то время были наиболее очевидны. Поэтому именно их принципы исследования и были отождествлены Кантом с единственно возможным научным подходом к исследованию природы. Там же, где они оказывались бессильны, например при исследовании живых организмов, Кант предлагал использовать телеологический принцип их объяснения как “хороший эвристический принцип”, который “хотя и не делает способ их возникновения более понятным”, ибо им нельзя “пользоваться для объяснения самой природы”, тем не менее все же может служить общим, априорным принципом для объяснения ее сложных явлений, а именно — живых организмов как причинно-обусловленных целями некоего “верховного существа”.
Таким образом, отрицая по существу телеологический способ объяснения природы, как не обоснованный и научно не доказанный, Кант превращал его в условный способ рассмот-рения ее высших форм и явлений. Там, где исчерпываются возможности научного (механистического) способа исследования, там, по Канту, начинается телеологический способ объяснения.
Относительной, случайной или внешней целесообразностью Кант называл такое пересечение явлений природы, каждое из которых имеет объективную или внутреннюю целесообразность, но соединение которых не является проявлением объективной необходимости, например когда обнаруживается пригодность одних явлений природы для других (рост травы для пищи животных, размножение травоядных животных для обеспечения существования хищных зверей и т. д.). По категорическому суждению Канта, “требовать таких приспособлений и ожидать от природы такой цели <...> показалось бы нам самим дерзостью и необдуманностью” (5, 394). Внутренней целесообразностью, по Канту, обла-дают лишь органические продукты природы, в которых “все есть цель ив то же время средство” (5,401).
Среди живых организмов, по мысли Канта, высшим является человек, который хотя и яв-ляется “звеном в цепи целей природы”, тем не менее есть высшее (по сравнению с другими организмами) проявление ее цели. “Здесь, на земле, человек — последняя цель творе-ния, ибо здесь он единственное существо, которое может составить понятие о целях и из агрегата целесообразно сформированных вещей составить с помощью своего разума сис-тему целей” (5, 459). И так как человек представляет собой последнюю, высшую цель природы, все другие цеди как бы подчиняются ей. Целями же природы в отношении человека Кант считает его счастье и культуру.
Понятие счастья, по определению Канта, есть идея такого состояния человека, которое он стремится достигнуть в жизни. Но оно невозможно, так как, во-первых, человек меняет свое понятие счастья, а, во-вторых, “его природа не такова, чтобы где-либо остановиться и удовлетвориться достигнутым в обладании и в наслаждении” (5, 463). Да и практически счастья достигнуть трудно, так как человек, подобно другим животным, не избавлен от действия стихийных разрушительных сил природы — болезней, пожаров, наводнений и т. д. К этому еще прибавляются и действия людей противно их природным задаткам, кото-рые приводят к страданиям от гнета власти, варварских войн и т. д. В результате получа-ется, что вместо достижения счастья человек “работает над разрушением своего собствен-ного рода”.



В этом у Канта проявляется критическое отношение к современному общественному уст-ройству, которое, правда, он рассматривает не как временное, а как постоянное условие жизни людей. Уже сама по себе фиксация того положения, что в результате своей деятельности люди приходят к противоположным результатам, свидетельствует о понимании Кантом противоречивости общественного развития, понимании, преодолевающем просве-тительную точку зрения на развитие общества, согласно которой разумная деятельность людей в масштабе общества неизбежно должна привести к точной реализации ее целей.
В результате Кант приходит к выводу, что счастье ввиду недостижимости его не может быть целью природы в человеке. “Следовательно,— резюмирует ол,—из всех его целей в при-роде остается только формальное, субъективное условие, а именно способность вообще ставить себе цели и <...) пользоваться природой как средством и это, следовательно, мож-но рассматривать как ее последнюю цель”.
Способность человека ставить перед собой какие-либо цели Кант называет культурой.
“Приобретение (Hervorbringung) разумным существом способности ставить любые цели вообще (значит, в его свободе) — это культура”. Нельзя не признать, что при определении поможет быть последней целью, которую мы имеем основание приписать природе в отношении человеческого рода (а не его собственное счастье на земле...)....”. Но что-бы действительно содействовать культуре человека, необходимо соединение культуры как умения, т. е. субъективного свойства человека, и воспитания (дисциплины), которое способствует освобождению воли от деспотизма влечений и животных потребностей.
В настоящее время существует несколько сот определений культуры, но определение культуры как продукта целесообразной деятельности, данное Кантом, отнюдь не устарело.
И тем не менее он считал, что при всех недостатках и противоречиях, в которых находится человек в гражданском обществе, целью природы в отношении человека является его культура. Но так как культура есть способность человека ставить цели и действовать согласно им, используя при этом окружающую природу как средство, то, по сути, человек становится свободным по отношению к природе и его существование как морального существа “имеет в себе самом высшую цель, которой, насколько это в его силах, он может подчинить всю природу...”. С одной стороны, человек, как природное существо, подчинен законам природы, ибо в природе “нет ничего такого, для чего определяющее основание, находящееся в ней самой, не было бы в свою очередь обусловлено; это правильно не только по отношению к природе вне нас (матери-альной), по и к природе в нас (мыслящей)...”. С другой стороны, человек, рассматриваемый как “вещь в себе”, действует согласно целям, зависящим не от природных условий, а определяемых нравственными принципами, обусловленными его сверхчувственными способностями или миром свободы.
Следовательно, человек, по Канту, существо, подчиняющееся законам, действующим на двух отличных друг от друга уровнях,— природы и свободы, или физическом и духовном. Связь между ними, как уже было сказано, возможна посредством учения о целесообразности природы и человеческой деятельности. Звеном, объединяющим мир природы и мир свободы, является, по Канту, эстетическая деятельность, сфера которой в зависимости от степени удаления от природы и приближения к сверхчувственному миру свободы разграничивается на исследование эстетического восприятия прекрасного и возвышенного в природе, на теорию художественного творчества и анализ функций искусства в обществе.

М. Н. АФАСИЖЕВ

Опубликовано на сайте: http://intencia.ru
Прямая ссылка: http://intencia.ru/index.php?name=Pages&op=view&id=716