|
Сегодня на переднем крае ее исследований и в высоких технологиях все чаще осваиваются объекты, представляющие собой сложные, саморазвивающиеся системы. Они требуют особых стратегий деятельности и вводят новые образы в научную картину мира. В своих работах последних лет я специально анализировал эти процессы. Одним из важных следствий является расширение поля мировоззренческих смыслов, которые формируют современная наука. Если в XVIII-XIX и первой половине XX в. она опиралась только на ценности техногенной цивилизации и отвергала образы мира традиционалистских культур как ненаучную мистику, то сегодня ситуация меняется. И целый ряд мировоззренческих идей традиционных культур могут быть согласованы с современной научной картиной мира.
Возьмем, например, представления об окружающей нас природе как о живом организме. Такие образы природы доминировали в традиционалистских культурах. И новоевропейская наука долгое время отвергала их как мистику. Но сегодня, после идей Вернадского о биосфере и развития глобальной экологии, организмическое представление о природной среде, непосредственно окружающей человека, включено в научную картину мира. Перекликаются с некоторыми идеями в восточных культур и стратегии деятельности с саморазвивающимися системами. Кооперативные эффекты и небольшие воздействия в точках бифуркации способны порождать новые уровни организации в такой системе, тогда как увеличение простого силового давления на систему может приводить к тому, что она будет редуцироваться к одним и тем же структурам, не порождая нового. Эти стратегии напоминают принцип "у-вэй" (минимального воздействия), который был своеобразным идеалом деятельности в древнекитайской культуре.
Процесс расширения поля мировоззренческих аппликаций современной науки превращает ее в один из важных факторов современного диалога культур. Но здесь таятся и объективные опасности появления различных маргинальных антинаучных концепций под видом нового развития науки.
6. Как сказываются на состоянии науки глобальные общественные сдвиги постиндустриальной эпохи?
Именно с особенностями современного постиндустриального мира связан второй комплекс причин. Наш мир сильно отличается от индустриального. В свое время в интересной статье Дж. Холтона, опубликованной в "Вопросах философии" в 1992 г., со ссылками на исследования американских социологов, подчеркивалось, что постиндустриальный образ жизни отличается от эпохи классического модерна, т.е. XIX - первой половины XX вв. Тогда сформировался особый идеал деятельности, который требовал особых людей, способных следовать твердому распорядку, соблюдать абстрактные правила и нормы, принимать решения на базе объективных данных и рационального анализа, подчиняться авторитету, который узаконен не сакрально, а только за счет профессиональных достижений. Таким был тип поведения. Его описывал еще М. Вебер. И он характеризовал его как образ "железной клетки", которая ограничивает своеволие человека. Ныне этот "образ клетки" во многом изменен и размыт.
Э. Гелнер, известный немецкий исследователь, применил другой образ. Сейчас на место "железной клетки" приходит "резиновая клетка", т.е. мягкие формы регуляции. Гелнер писал, что образ "резиновой клетки" подходит больше к современному обществу, в котором рациональная мысль и воплощающие ее виды деятельности все более сжимаются, так как доля населения, которая занимается этими видами деятельности, становится все меньше.
Все большей становится доля населения, которая предпочитает легкие занятия. Это те, которых на Западе называют "людьми потребительского общества". Они ориентированы не столько на профессиональную деятельность и достижение успеха, сколько на развлечения, личные формы досуга, и не хотят подчиняться жестким правилам. И когда эти люди вынуждены таким правилам следовать, то жизнь для них уже далека от идеала. Особенно это касается современной молодежи.
Философия постмодернизма пытается представить этот образ жизни нормативом будущего. В потребительском обществе деньги можно заработать довольно легко, занимаясь любой деятельностью. И можно получить больше денег, не занимаясь наукой, которая требует колоссального самоограничения. Люди, занимающиеся наукой, выпадают из сферы развлечений, поэтому наука не считается ныне привлекательной. Американские исследователи говорят, что люди сейчас не стремятся в науку, что статус ее значительно упал по сравнению с тем, каким он был даже в начале века. Хотя в науку еще верят. Но больше верят в технологии. К ним относятся с благоговением.
У массы людей формируется особый тип мышления, который создается СМИ, обслуживающими потребительское общество. Это так называемое "клиповое сознание", когда мелькает калейдоскоп восприятий, впечатлений, нет жесткой логики, рационального рассуждения.
"Клиповое мышление" делает людей очень восприимчивыми ко всяким чудесам, тайнам и т.д. В этом смысле в благополучных обществах возникает та же самая эзотерика, как и у нас. Люди верят во что угодно. Холтон приводит пример в своей статье: фото президента Буша с пришельцем из космоса. Это был фотомонтаж, но когда проводился опрос, оказалось, что большинство людей верили, что Буш общается с "пришельцами".
В Америке вера в НЛО стала разновидностью религии. И когда мы заимствовали образ жизни потребительского общества, а он пришел к нам прежде всего через СМИ, в развлекательной сфере, то этот образ жизни будет формировать благоприятное отношение ко всякой чепухе и эзотерике, которые будут выдаваться за науку.
7. А каково, по Вашему мнению, мировоззренческое состояние, если можно так выразиться, самой науки?
Наука сейчас такова, что процессы дифференциации явно опережают процессы интеграции. Она разделена на области, которые плохо стыкуются между собой. И это третья причина, побуждающая к лженаучным, эзотерическим идеям, которые будут проникать в науку и конкурировать с ней. Часто ученый-специалист говорит на таком языке, который не понятен его коллеге - ученому из соседней области науки. И поэтому какая-то эзотерическая, девиантная наука типа эффекта Блондло, возникая в одной области, другим ученым может приниматься на веру: Блондло же был специалист, он был физиком-экспериментатором, и ему вполне мог поверить специалист в другой области.
8. Вы упоминали, что существует тесная связь между положением российской науки и наблюдаемой активизацией лженаучных учений. Можно ли утверждать, что "российская почва" оказывается особенно благоприятной для бурного произрастания этих идей и концепций?
Действительно, для нас самое важное - то, что происходит сейчас в России.
Во-первых, неустроенность жизни порождает неуверенность в завтрашнем дне, стремление верить в чудо. Отсюда - вера в астрологию, гадание. Так было всегда в неустойчивых состояниях социальной жизни. Например, когда в Двуречье в эпоху Вавилона возник кризис того общества (во многом вызванный локальной экологической катастрофой), распространились массовые гадания, которые были особым признаком поздневави-лонской культуры. В эпохи неустроенности, разладов всегда возникает ожидание людьми чуда, которое все наладит и спасет. Это подпитывает эзотерику и мистику.
Во-вторых, надо иметь в виду, что современные российские реформы разрушили многие ранее существовавшие структуры познавательной деятельности, в том числе научной познавательной деятельности. Такие регуляции всегда есть в обществе. В тоталитарной обществе они были связаны с идеологическим контролем. В демократическом обществе идеологический контроль устраняется, но это не означает ликвидацию контроля вообще. Невыполнение нормы там не проходит незамеченным и всегда вызывает санкции. У нас же в постсоветской жизни свобода воспринимается как воля, а ослабление норм социальной регуляции породило многочисленные рецидивы безответственного поведения.
В эпоху реформ была во многом подорвана система научной регуляции и научной экспертизы, которая была в СССР. Новая же система пока в стадии становления, И вот недавно на заседании Президиума РАН академик Г.А. Месяц рассказывал, что Международная академия информатизации объявила конкурс в докторантуру, - а в качестве специальностей названы уфология, парапсихология, и по ним выдаются дипломы кандидатов и докторов наук... Все это открывает шлюзы для различных лженаучных и антинаучных взглядов, которые в погоне за сенсацией подхватывают СМИ и начинают их пропагандировать.
Как же можно бороться со лженаукой? Тут я солидаризируюсь с тем, что писал Холтон: открытое разоблачение лженаук в СМИ - это важно. Но это не решает проблемы. А решает ее отлаженная система образования. Если падает интерес к науке, если размывается система образования, основанного на научных знаниях, то это будет подпитывать лженаучные идеи.
B.C. Степин
Степин Вячеслав Семенович, академик, директор Института философии РАН.
Тел. (095) 203-9569, факс (095) 200-3250. E-mail: ifran@sovamsu.ias.msk.su
119842, Москва, ул. Волхонка, д. 14
|
