Сократа не раз спрашивали, как это случилось, что он выбрал такую тяжелую по нраву жену. «Обхождение со строптивой женщиной,— оправдывал Сократ свой выбор,— схоже с укрощением непослушной лошади. И подобно тому, как справившись с такой лошадью, легко справиться и с прочими, научившись обхождению с Ксантиппой, я хорошо лажу и с другими людьми».
По этому же поводу между Алкивиадом и Сократом случился такой разговор.
— Как все же несносна сварливая Ксантиппа! — заметил как-то Алкивиад.
— Я уже к этому давно привык, как к беспрерывному шуму колеса,— ответил Сократ. — Но и ты ведь, кажется, смирился с шумом своих гусей...
— Да, но они приносят мне яйца и детенышей.
— А мне Ксантиппа — детей,— парировал Сократ.
Видимо, Ксантиппа была все же не только сварливой. Надо думать, ей приходилось туго, если вспомнить о бедственном материальном положении семьи и крайнем безразличии ее супруга к этой стороне жизни. Как большое несчастье восприняла она несправедливое осуждение Сократа и часто с детьми навещала его в тюрьме. Как-то она горестно заметила ему: «Ты умираешь несправедливо». На это Сократ иронично заметил: «Разве ты хочешь, чтобы я умер справедливо?!»
О Мирто, второй героине семейного романа Сократа, сохранилось гораздо меньше сведений и анекдотов. Она была дочерью известного афинского государственного деятеля Аристида, прозванного Справедливым. Отец ее был подвергнут остракизму и умер в крайней бедности. Сократ же якобы из уважения к памяти Аристида женился на его дочери, не имевшей никакого приданого и оказавшейся в трудном положении.
Сохранился анекдот, идущий от Аристоксена, о том, что Мирто и Ксантиппа обычно после долгой взаимной перебранки сообща набрасывались на Сократа, который до этого с интересом нейтрального зрителя следил за происходящим.
Обстановка в семье осложнялась и от частых ссор между Ксантиппой и Лампроклом, старшим из детей, В ответ на отцовские увещевания и призывы уважать мать, Лампрокл отозвался о ней так: «Никакой человек не в состоянии перенести ее дурного характера... Клянусь Зевсом, она говорит такое, что человек не желал бы слышать и за целую жизнь» (Ксенофонт. Воспоминания о Сократе, II, II, 7). И отцу, видимо, не раз приходилось терпеливо наставлять сына на путь истинный.
Единственная просьба, с которой Сократ обратился к своим судьям, касалась его детей. «...Если, афиняне,— говорил он,— вам будет казаться, что мои сыновья, повзрослев, станут заботиться о деньгах или еще о чем-нибудь больше, чем о добродетели, воздайте им за это, донимая их тем же самым, чем я вас донимал; и если они, но представляя собой ничего, будут много о себе думать, укоряйте их так же, как я вас укорял, за то, что они не заботятся о должном и много воображают о себе, тогда как сами ничего не стоят. Если вы станете делать это, то воздадите по заслугам и мне, и моим сыновьям» (Платон. Апология Сократа, 41 е).
Семья Сократа была, по афинским стандартам, крайне бедной. Получив в наследство от отца небольшой дом и, видимо, кое-какое иное имущество, Сократ был далек от мысли об улучшении своего материального положения.
Все имущество Сократа, согласно Ксенофонту, оценивалось в 5 мин. Это была очень скромная сумма, уступавшая, скажем, существовавшей цене на хорошего раба. У того же Ксенофонта говорится, что один из рабов стоит примерно мину, другой и полмины не стоит, третий 5 мин, а иной и 10. А порядочная лошадь, например, стоила 12 мин.
|