|
Два человека сыграли в жизни Теодора Лессинга особую роль -- это его первая жена Мария Штах фон Гольхайм и школьный друг Людвиг Клагес. Он очень любил этих людей, помнил их всю жизнь, писал о них в своей автобиографической книге "Раз и больше никогда". Оба оказали на него огромное влияние, с обоими он с горечью расстался, и не последней причиной тому был злобствовавший в обществе антисемитизм.
С Марией Штах фон Гольхайм Лессинг познакомился в 1898 году. Не без ее помощи он возвратился к прерванным научным занятиям и 19 июля 1899 года в Эрланге защитил докторскую диссертацию по философии. У них родились две дочки, Юдит и Мириам. К сожалению, этот брак не был долгим, он распался в 1907 году. Семья Марии отвергала Лессинга из-за его еврейского происхождения даже несмотря на то, что после совершеннолетия он обратился в евангелическую веру. Отход от иудаизма был связан с тем, что Теодор практически не получил никакого религиозного образования, не был приобщен к еврейской традиции, не чувствовал себя евреем. Но усиливающиеся антисемитские нападки даже в кругу его друзей и знакомых заставили его вспомнить об этом. В 1900 году он вернулся к иудаизму, уже сознательно и окончательно.
В поисках нормальной работы Лессинг меняет несколько городов, пока в 1907 году не возвращается, наконец, в родной Ганновер, где получает место доцента Высшей технической школы. Он много и разносторонне работает : читает лекции, пишет статьи и книги -- не только по философии, но и как театральный критик, социолог, психолог. Лессинг был горячим сторонником идеи народного образования. При его активном участии в 1918 году в Ганновере была создана народная школа-университет. Народные школы создаются затем и других городах.
В Ганновере Лессинг проживет почти всю свою дальнейшую жизнь и будет вынужден уехать оттуда только за шесть месяцев до гибели.
В 1912 году он женился на Аде (Адели) Гроте-Абентерн, ставшей верным другом и соратницей Теодора на трудном пути, который суждено было ему пройти.
Главные испытания пришлись на 1924--1926 годы, когда Лессинг, отстаивая свое мнение, противостоял -- практически в одиночку -- всему так называемому "обществу". Подавляющее большинство считало себя правыми, а в нем видело врага. Теперь, спустя годы, видно, что прав был Лессинг, заплативший своей жизнью за эту правоту. И здесь снова вспоминается истина "Нет пророка в своем отечестве".
Если смотреть со стороны, то эти годы были относительно спокойными и бескризисными. Германия постепенно оправлялась от горечи поражения в Первой мировой войне. Экономика стабилизировалась, рейхсмарка становилась крепкой валютой. Конгресс Коминтерна, состоявшийся в Москве, констатировал отсутствие какой-либо революционной ситуации в Германии и Европе в целом. Ничто, казалось бы, не предвещало скорой мировой трагедии.
Но в Германии поднимал голову нацизм. В 1925--1926 годах вышли в свет оба тома книги Гитлера "Моя борьба". Лессинг будто кожей чувствовал опасность. Он первым громко заговорил о ней. И стал первой жертвой фашизма.
Впервые Лессинг выступил против "общественного мнения" во время так называемого "процесса Харманна".
Фриц Харманн, неоднократно ранее судимый, был садистом-убийцей наподобие российского Чикатило. Но при этом он служил осведомителем в полиции, что облегчало его преступную деятельность.
Общество, включая правоохранительные органы -полицию и суд, стремилось побыстрее осудить и казнить Харманна. Лессинг на страницах ряда газет (прежде всего газеты "Prager Tagesblatt", выходившей на немецком языке в Праге, напоминал об общей вине, в том числе и о вине полиции, в деле Хартмана, и призывал день его казни объявить Днем всеобщего покаяния в Ганновере.
Эта позиция ставила ученого против господствовавшей тогда точки зрения, и очень скоро общество показало ему, что оно не прощает "отступников", осмеливающихся иметь свое собственное мнение. окончательную точку в этом деле поставила статья Лессинга о Гинденбурге.
|
