Развитие скептицизма в Академии с Карнеадом
Новый импульс к развитию скептицизма в Академии сообщил Карнеад, человек, наделенный незаурядными способностями к диалектике и риторике. Ничего не написав, он доверился всецело слову.
Что касается критерия истины, то, возражая сразу всем, он говорил, что абсолютного критерия вообще нет: ни в мышлении, ни в ощущении, ни в представлении, ни в чем-либо еще: все вещи обманывают. Исчезает сама возможность найти какую бы то ни было истину, но не исчезает необходимость действовать. Отсюда известная доктрина "возможного".
1) Представление относительно объекта, есть или истинно, или ложно; относительно 'же субъекта, — кажется истинным или ложным. Поскольку объективная истина скрывается от человека, ничего не остается как довольствоваться "похожим на истинное", т.е. "pithanon", вероятным.
2) Поскольку представления всегда между собой связаны, то большей степенью вероятности обладают те из них, которые связаны непротиворечивым образом.
3) Наконец, еще большим уровнем вероятности обладает представление непротиворечивое и апробированное во всех своих частях.
Такая доктрина получила название "карнеадовского пробабилизма". Это дорога посредине между скептицизмом и догматизмом. Опрокидывая догматизм стоиков, Карнеад показал, что, как и все люди, стоик может и должен принять регулятивный принцип поведения вероятного, хотя и не объективный, но единственно осознанный.
Эклектический поворот Академии. Филон из Лариссы
Начиная со II в. до н.э. начала набирать силу эклектическая тенденция (от греческого ek-legem, что значит — разобрать и соединить снова). Причин этого явления немало. Истощение витального потенциала отдельных школ, однобокая поляризация их проблематики, эрозия теоретических барьеров, проделанная скептицизмом, проникновение в Академию "пробабилизма", натиск практического романского духа, триумф здравого смысла, — вот некоторые из них.
Все школы встретились: "Сад" Эпикура был слышен наименее, т.к. дискуссии там не были в почете; перипатетики пользовались умеренным авторитетом, зато отчетливо себя заявили идеи стоиков, которые всегда умели сохранить свое лицо. Логикой вещей Академия превращалась в трибуну эклектицизма, ибо уже Аркесилай отказался от духовного наследия ее зачинателя, а диалектический скептицизм довел до конца.
Официально эклектицизм был введен в Академии Филоном из Лариссы, выпустившим в 87 г. до н.э. две книги, написанные в Риме. Цицерон так поясняет позицию Филона: стоический критерий истины не выдерживает критики, а, если не выдерживает критерий наиболее рафинированный, значит, объективно вещи неуловимы, для нас они не понятны. Однако, по Филону, уместно говорить об онтологической интенциональности, что, с точки зрения скептического канона, есть догматизм. Антиох поставил такую позицию в положение шаха и мата: Карнеад сказал: 1) представления ложны, ибо не дают определенности, 2) нельзя отделить восприятия истинные от ложных за отсутствием критерия. Антиох возражал ему: первое предложение, которое допускает возможность выделения ложных представлений, противоречит второму, утверждающему обратное. Если мы принимаем первое, рушится второе, если соглашаемся со вторым, первое не имеет силы. Значит, логика Карнеада небезупречна.
Ответ Филона таков: нет необходимости тотально отвергать истину, достаточно допустить отличимость истинного от ложного. Нет критерия, который приведет нас к истине, но есть видимость, дающая вероятность, а, значит, возможное наше приближение к истине на основе вероятной очевидности.
Новый смысл понятия "вероятного" несет уже явно позитивный оттенок, онтологическую направленность, ибо "вероятное" — то, "что находится в истинном месте".
Из двух стоических посылок: а) истина есть и б) есть критерий ее нахождения, Карнеад отвергает обе, Филон — только вторую. Принятие первой, ясно, меняет смысл отрицания второй.
|
