2. Деформация
В ходе последующих шагов развития жизни первичное состояние деформируется внешними обстоятельствами. Такие деформации, закрепленные памятью, актуализируемые в воспоминаниях, определяют последующие восприятия. Сохраняющиеся следы прошлого (воспоминания) делают жизнь организма кумулятивным процессом. Этот кумулятивный жизненный процесс и есть "опыт", или "интеллект"; в нем припоминание оказывается способом, с помощью которого сознание осовременивает прошлое. Благодаря процессуальности сознания человек живет не дискретно, в серии "теперь", сменяющих друг друга, а непрерывно – "ретенционно", т. е. в единстве со временем. Поэтому временность (темпоральность), по мнению Маха, не от природы дана – она есть создание организма. Только мы, люди, "склеиваем" моменты своей жизни – не природа! Так же мы склеиваем из элементов комплексы, а затем обращаемся с ними как с субстанциальными вещами. В самой природе нет никаких "комплексов", как, естественно, нет и стабильности. Нечто стабилизируется (точнее, превращается сознанием в стабильное образование) только тогда, когда становится "затравкой" процесса, напоминающего образование грозди кристаллов каменной соли: когда к этому изначальному нечто нами присоединяется нечто последующее.
3. Имена и комплексы элементов
Простейший (и важнейший!) способ стабилизировать комплекс элементов – это приписывать ему имя. Оно – "акустический признак" комплекса, сохраняющий его в памяти, признак самый неизменный и удобный. Вокруг него, как ядра, нарастают другие признаки. Поэтому имя – не этикетка предмета, а скорее его арматура: оно функционально, оно по праву представляет индивида, к которому относится. И неважно, что оно случайно по происхождению; неважно также то, что все, обозначенное им однажды, может перемениться. Если остается имя вещи – то остается ее ядро. Но если для начала предпочтительнее слово, то в перспективе, для развития лучше понятие. Хотя суть их одна: экономичнее обходиться с единством так, как если бы оно было тождеством, т. е. "одним и тем же".
Ограничение и стабилизация, осуществляемые именем и понятием, согласно концепции Маха – это формирование комплексов элементов. Понятие ассимилирует восприятия, элементы не сами соединяются – их соединяет сознание: понятие есть синтез. Только изначальный мир сразу и бессубъектен, и беспредметен, и непонятен – потому о нем не может быть воспоминания. Анализ воспоминаний доходит до этого предела, но не дальше, поскольку движение против течения – "накапливающихся следов" – воспоминаний, против прогрессирующего синтеза заканчивается там, где совершается первый шаг синтеза. За этим пределом из поля рефлексии, разумеется, исчезает и самое Я, поскольку Я – «не изолированная от мира монада, а часть мира в его потоке, из которого она произошла и в которую ее следует диффундировать».
4. Картезианский импульс
Онтология эмпириокритицизма несет на себе следы картезианского импульса, которым заряжена вся европейская философия, начиная с нового времени: ведь эмпириокритицизм – не что иное, как разновидность самоанализа познающего субъекта. Специфика этой концепции – биопсихологизм: на место Декартова cogito в ней поставлено триединство сознания, живого организма и изначальной, нейтральной мировой субстанции. Очевидно также и ее существенное отличие от картезианства: Я в роли островка бытия, связующего центра мироздания, который выдержал натиск урагана универсального сомнения, отброшено как метафизический предрассудок; оно растворяется в "чистых восприятиях". Мир перестает быть "внешним миром", коль скоро различия между res cogitans и res extensa размыты, мир внешний и внутренний в своем истоке слились – или, что то же самое, распались у Маха на несвязные фрагменты. Авенариус, правда, не пошел столь далеко: он остановился на ступени "принципиальной координации" Я и мира, тем самым сохранив Я как центр мира, что значительно ближе к классическому картезианству.
Таковы истоки, генезис и логика эмпириокритицизма – наследника картезианской методологической традиции. Он возник как "теоретико-познавательный идеализм" в общем потоке антиметафизического течения европейской философской мысли, ориентированной на достижения положительной науки; поэтому в годы своего наибольшего влияния эмпириокритицизм предстал как "физический идеализм".
Вместе со "стабилизацией" неклассической теоретической физики влияние эмпириокритицизма с его эмпиристской ориентацией упало до минимума. Однако его философская история продолжилась – труды Авенариуса оказали немалое влияние на основателя современной феноменологии Эдмунда Гуссерля. Подобно эмпириокритикам, феноменологи искали "чистое первоначало" философского рассуждения, освобождаясь посредством специально разработанного для этой цели метода феноменологической редукции от всяческих "предрассудков" философских систем. Но, в противоположность эмпириокритицизму, феноменология трактует принятие "естественной установки", веру в существование мира как глубочайший предрассудок научной мысли. В итоге в западной философии место "нейтрального монизма" эмпириокритиков занимает сейчас "трансцендентальный идеализм". |
