Объективация есть первая структурная характеристика исторического мира. Заметим, впрочем, что объективный дух Дильтея мало похож на гегелевский Абсолютный Разум, ибо прежде всего он есть продукт исторической деятельности.
Все, что создается духом, исторично: «Расположение деревьев в парке, строй домов вдоль дорог, рабочие инструменты — все, вплоть до вынесения судебного приговора, вокруг нас рано или поздно становится историей... Время идет, и мы бродим среди римских руин, соборов, замков. В истории ничто не отделимо от жизни, ее нельзя разделить с настоящим временной дистанцией».
Вторая фундаментальная характеристика человеческого мира, по Дильтею, это «динамическая связь», продуцирующая ценности и цели, в отличие от каузальных природных связей. Индивид, институты, цивилизация, исторические эпохи представляют собой динамические связи. И, подобно индивиду, каждая культурная система и каждое сообщество обладают своим собственным центром. «Автоцентричность» означает, что любая из культурных систем имеет свой замкнутый горизонт, что делает систему не редуцируемой одну к другой. Мы можем понять их при условии, если возьмем в расчет особые ценности и их специфические задачи.
Человек — существо историческое, как историчны все продукты культуры, включая философию. Дильтей различает три типичные формы философской картины мира: 1) материалистический натурализм каузального типа (Демокрит, Лукреций, Эпикур, Гоббс, энциклопедисты, Конт); 2) объективный идеализм, для которого вся реальность задается внутренним началом (Гераклит, стоики, Спиноза, Лейбниц, Шефтсбери, Гёте, Шеллинг, Шлейермахер, Гегель); 3) идеализм свободы, отличающий дух от природы (Платон,Цицерон,Кант, Фихте, Мен де Биран).
Метафизические системы незаконны в своей претензии на абсолютное и всеохватывающее объяснение реальности, полагает Дильтей. Метафизические построения также являются продуктами истории. Задача философа — предложить критически понятую «философию» философии, исследовать возможности и границы философии. Так анализ исторических оснований приводит к «критике исторического разума». Нет вечной философии, как нет системы, равноценной для всех наций. «Относительность любого исторического феномена связана с фактом его конечности».
Но особенно важно, что «осознание конечности любого исторического феномена, любой человеческой и социальной ситуации, понимание относительности любой формы веры — это последний шаг к освобождению человека. С ним он поднимается до уровня, когда за любым переживанием (Eriebnis) признается его собственное содержание, причем делается это смело и решительно, без посредничества какой бы то ни было философской или религиозной системы. Жизнь освобождается от концептуального познания, дух становится сувереном, недосягаемым для паутины догматической мысли. Красота, святость, жертвенный подвиг, пережитые и постигнутые, открывают реальность. Так и всему порочному, постыдному и безобразному мы отводим особое место, оправданное мировой связью: нечто такое, по поводу чего нельзя заблуждаться. Перед лицом относительности ясна ценность непрерывной творческой силы как существенного исторического элемента... Подобно буквам слова, у жизни и истории есть смысл: и в жизни, и в истории есть свои синтаксические моменты, вроде запятой или соединительного союза... Мы открываем, что смысл и значения прорастают в человеке и его истории. Но не в единичном человеке, а в историческом. Ибо человек — существо историческое...»
Лит: Реале Д.,Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней.
|
