|
Но на чем основана наша уверенность в неизменности и прочности таких правильностей? Если мы 10 или 100 раз наблюдаем, что явление А бывает совместно с явлением В, то из этого, строго говоря, не вытекает, что оно всегда связано с В, и еще менее вытекает, что оно должно быть связано, т. е. что эта связь не случайная, а внутренняя, не случайная комбинация обстоятельств, а неизменный порядок. Поскольку мы мыслим мир состоящим из единичных явлений, а знание – основанным только на открытом наблюдении их, убеждение в закономерности их не имеет под собой никакой твердой логической почвы, – как это показал Юм.
Если мы однако, из нескольких или, сравнительно, немногих наблюдений над 2-мя явлениями А и В, которые мы встречаем совместно, делаем вывод: «явление А всегда и необходимо связано с явлением В», то это может иметь лишь то основание, что через единичные явлений мы усматриваем связь самых общих содержаний А и В.
Изучая химически частицы золота, мы формулируем “закон природы”, что «золото не окисляется». Здесь изучение единичных явлений ведет нас к определению общей природы золота как определенного металла; т. е. в многообразии отдельных частиц золота или золотых предметов мы находим общую или единую природу золота как такового, которую мы и определяем как таковую. “Законы природы” выражают, таким образом, единство общего содержания, объемлющее бесконечное множество единичных его проявлений. Убеждение в закономерности есть на самом деле убеждение в реальном значении содержаний общих понятий (в “логическом реализме” сущностей). Мы убеждены, что прихотливая изменчивость и многообразие единичных явлений подчинены единствам общих сил или “сущности”, которые остаются неизменными, т. е. они внутренне едины.
Такова связь между закономерностью и субстанциальностью. Законы природы мыслятся как проявления неизменных свойств определенной реальности, т. е. как проявления ее субстанции.
С другой стороны, идея субстанции и есть не что иное, как эта идея неизменности общей природы данной реальности во всех ее проявлениях, т. е. идея субстанции находит свое реальное выражение только в закономерности, в неизменности общих отношений между явлениями. Субстанциальность и закономерность суть, следовательно, не 2 самостоятельные идеи, а соотносительные стороны одного общего начала – неизменности в изменениях, единства в многообразии. Это же начало есть свидетельство связи между идеальным и реальным. Общее содержание, мыслимое в понятиях, есть не только вневременная "идея", но, будучи такой идеей, оно, вместе с тем, обнаруживает свою реальную деятельность в многообразии единичных явлений, которое ему подчинено.
Суть ли законы природы "вечные" законы, как их часто мыслят? Безусловно вечное, т. е. вневременное значение имеют идеальные истины логики и математики, которые мы не зовем "законами природы". Законы же природы, т. е. постоянства реальных связей в своем действии зависят, очевидно, от реального бытия тех общих содержаний или типов, которые управляют многообразием единичных явлений. Закономерности определенного общественного строя, напр., феодализма или капитализма, или закономерности жизни, напр., языки, имеют, очевидно, силу, пока существует данный строй или данный язык. Закономерности физиологических явлений определенного типа организмов зависят от реальности данного типа, которая, как известно, не вечна. Принципиально мы должны так же мыслить даже самые общие и универсальные законы физики, механики и химию – они выражают определенное (хотя и длящееся сотни и тысячи веков) состояние материи. Вера в "вечность" законов природы есть, следовательно, либо просто предрассудок, либо смешение подлинно-вечной идеальной значимости всякой истины с реальным действием или реальной воплощенностью ее содержания.
|
