3. Карл Пирсон (1857–1936)
приводит интересную аналогию для характеристики позиции Гельмгольца. «Мы похожи на телефониста из центральной станции, который не может подойти к абонентам ближе, чем обращенный к нему конец телефонного провода. На самом деле мы находимся даже в худшем положении, чем этот телефонист, ибо для полноты аналогии мы должны были бы предположить, что он никогда не покидал телефонной станции, что он никогда не видел абонента или кого-нибудь, похожего на абонента, словом, что он никогда не приходил в соприкосновение с внешним миром помимо телефонного провода. Такой телефонист никогда не в состоянии был бы составить себе непосредственное впечатление об этом “действительном” мире вне него; действительный мир сводился бы для него к совокупности конструктов, созданных им на основании полученных по проводам сообщений... Из “внешнего мира” стекаются сообщения в виде чувственных впечатлений; мы их анализируем, классифицируем, накопляем, рассуждаем о них. Но мы не знаем ровно ничего о природе “вещей самих в себе”, о том, что существует на другом конце нашей системы телефонных проводов».
4. Георгий Плеханов (1856–1918)
Плеханов развил теорию гносеологического символизма (теория “иероглифов”). Он писал: «Если вещи в себе действуют на нас, как говорит Кант, то, значит, мы знаем, по крайней мере, действие вещей на нас, знаем, хоть отчасти, и те отношения, которые существуют между нами и ими. Но если мы знаем эти отношения, то нам известны – через посредство наших восприятий – отношения, существующие между вещами самими по себе». Так что «наши ощущения – это своего рода иероглифы, доводящие до нашего сведения то, что происходит в действительности. Иероглифы не похожи на те события, которые ими передаются».
5. Гастон Башляр (1884–1962) (основоположник неорационализма, фр. философ)
разделял мир на “естественную реальность” и “техническую реальность”. В практике, практических действиях, полагал он, субъект включается в “естественную реальность”, творит новую по принципам разума через опредмечивание идей. В процессе преобразующей практики субъект, однако, не выявляет никаких черт естественной реальности, а раскрывает “формы”, “порядок”, “программы”, развернутые в “технической реальности”. Только этот мир и познаваем.
|
