Глава 8. Интроекция
«Ученые, занятые естественнонаучными проблемами, не могут стоять в стороне от политической и идеологической борьбы, происходящей между лагерем социализма и капитализма. Ученый должен в этой борьбе занять четкую политическую позицию, давать себе отчет в том, интересам какого класса служат его открытия»(Виноградов).
Информация может быть квалифицирована следующим образом: ложная, достоверная, полезная, вредная. Двум последним классам марксисты уделяют гораздо больше внимания, чем двум первым. Информация о том, что гипотезы помогают делать научные открытия, является правильной, но вредной информацией (поскольку такая информация способствовала проникновению идеалистических воззрений, а также способна вызвать недоверие к основоположнику марксизма, говорившему о том, что гипотезы – химера и шаг назад). Имелся вред от такой информации, и поэтому Ленин не признавал гипотезы.
Заявление Ленина о том, что гипотезы бесплодны, было заведомо неправильным, но полезным (потому что оно подтверждало высказывание Энгельса и увеличивало его авторитет).
В своих научных размышлениях В.И.Ленин руководствовался тем, пользу или вред приносит встречающееся ему воззрение. Один пример уже приведен – отношение Ленина к гипотезам. Другой пример – отношение Ленина к теоретической нагруженности фактов. Такая информация является правильной, но вредной для Ленина информацией, так как она укрепляет идеологические позиции врагов Ленина и ослабляет его позиции. Оценка информации как вредной оказалась достаточной для того, чтобы Ленин принялся отрицать данную информацию.
В 1894 году Антуан Беккерель открыл физическое явление, в котором вещество превращалось в силу, энергию. Почти одновременно с этим открытием было сделано другое открытие. Ученые измеряли массу электрона, и обнаружили, что масса электрона не постоянна, а имеет переменное значение – быстро двигающийся электрон имел большую массу, чем электрон, двигающийся медленно. Энергия движения превращалась в дополнительную массу. Сумма двух масс (дополнительной массы и массы в неподвижном состоянии) приравнивалась к энергии скорости, разделенной на квадрат скорости. Эти два открытия принесли пользу идеалистам – «Превращение материи в силу является для Когена главным завоеванием идеализма» (В.И.Ленин, МиЭ, с.304). Данное открытие принесло пользу идеалистам потому, что они задолго до открытия Беккереля предсказывали возможность превращение вещества в энергию и энергии в вещество, а также существование энергии (силы) независимо от существования вещества. Но то, что полезно идеалистам, вредно материалистам. И материалисты стали отрицать превращение вещества (массы) в энергию, мотивируя это тем, что оно неприемлемо с материалистической точки зрения (так заявил, например, видный советский философ Кузнецов).
Отрицание продолжалось в период конструирования и испытания атомных и термоядерных бомб. Философы идеологически обрабатывали людей, занятых в ядерной сфере, с целью вызвать у них негативное отношение к превращению вещества (массы) в энергию. О такой идеологической атаке рассказывает физик-ядерщик Александров: «Вскоре после войны, кажется, в 1948 году, меня вызвали в ЦК партии и завели разговор о том, что квантовая теория и теория относительности – все это ерунда. Особенно усердствовали два профессора из института философии. Но я им ответил очень просто: сама ядерная бомба демонстрирует превращение вещества в энергию, которое следует из этих новых теорий и ни из чего другого».
Научные открытия оцениваются материалистами с позиции: поддерживают ли они антиматериалистические воззрения или нет? Если поддерживают, то материалисты отрицают их в такой степени, насколько велик их талант убедительно лгать.
Монизм предполагает существование всех видов преобразований в природе. Материалисты признают, что в природе имеется и физическое, и психическое (духовное). Но они категорически отрицают, что физическое может превращаться в духовное (психическое) и обратно. Запрет на такие преобразования одобрить нельзя, так как запрет ставит препятствия для изучения природных явлений. Похоже на то, что материалисты не согласны на всеобъемлющую диалектику, на всеобъемлющий монизм.
Пространство и время стали для Ленина еще одной сферой, где он решил нанести удар по идеализму и поповщине. Бытовало мнение, что выход за пределы времени и пространства как-то связан с религиозными предрассудками. Дабы оторвать людей от религии, Ленин принялся морально терроризировать некоторых ученых, начал мешать им выходить за пределы времени и пространства. Он говорил: «Не признавая объективной реальности времени и пространства, Дюринг не случайно, а неизбежно катится по наклонной плоскости, до «первых толчков», ибо он лишил себя объективного критерия, мешающего выйти за пределы времени и пространства. Если время и пространство только понятия, то человечество, их создавшее, вправе выходить за эти пределы, и буржуазные профессора вправе получать жалование от реакционных правительств за отстаивание такого выхода, за прямую или косвенную защиту поповщины»(«МиЭ», с.191).
Если при жизни Ленина какой-нибудь исследователь стал бы проводить эксперименты, связанные с выходом за пределы времени и пространства, то возмущению Владимира Ильича не было бы пределов. Ведь проведение таких опытов будет косвенной защитой религии! Надо ограничивать научные исследования, если они хотя бы в малой степени используются в угоду религиозности.
В начале своих рассуждений Ленин ставил вопрос так: или ты допускаешь возможность выхода за пределы времени и пространства, и тогда ты идеалист, или ты ограничиваешь себя (и других) рамками пространства и времени, и тогда ты материалист.
В дальнейшем В.И.Ленин внес уточнение в материалистическое понимание пространства: материализм настаивает на трехмерности пространства. Для материалиста недопустимо вести речь о мнимом многомерном пространстве. Кто выходит за рамки трехмерного пространства и говорит о пространстве с пятью, шестью или семью измерениями, тот отрекается от материализма и признает идеализм. Пятимерное пространство – это не образ реального пространства; оно не имеет никакого сходства с реальностью. Материализм не совместим с измышлениями, не являющимися образами реального мира. Размышления о пятимерном пространстве подрывает исходную материалистическую посылку. «Если представления не суть образы вещей, а знаки и символы, не имеющие никакого сходства с ними, то исходная материалистическая посылка подрывается, подвергается некоторому сомнению существование внешних предметов, ибо знаки и символы вполне возможны по отношению к мнимым предметам»(МиЭ, с.252).
Здесь Ленин ведет борьбу против сходства науки и религии следующим образом. Религия создала символы по отношению к тому, что многие считают мнимыми предметами. И религия изучает мнимые символы. Наука обязательно должна отличатся от религии (для ограждения народа от религиозных мнимостей), и чтобы возникло отличие, нужно добиваться того, чтобы наука не исследовала то, что многие считают мнимыми предметами. Нужно добиваться того, чтобы наука не компрометировала себя связью с мнимыми предметами.
Первым заговорил о выходе за пределы пространства греческий ученый Диофант Александрийский, живший в третьем веке там, где сейчас находится Стамбул. В 13-томной «Арифметике» он поведал изумленным читателям о четырехмерном кубе, пятимерном кубе и шестимерном кубе. Вторым стал арабский математик Ибн ал-Хайсам, в начале одиннадцатого века разработавший формулу, необходимую для подсчета объема четырехмерного параллепипеда.
В тех случаях, когда религия усматривает нечто полезное для себя в какой-то сфере науки, науку нужно объявить глупостью, а изучаемые ею явления назвать несуществующими. Так мыслил Ленин, и так он действовал против интроекции. «Глупенькие теоретические ухищрения (с интроекцией, с энергетикой) остаются в пределах узенькой школы, а идейная тенденция этих ухищирений сразу улавливается неокритиками, имманентами, прагматиками и служит свою реакционную службу… Утонченные гносеологические выверты Авенариуса об интроекции остаются профессорским измышлением, попыткой создать свою маленькую философскую секту, а на деле, в общей обстановке борьбы идей, объективная роль этих гносеологических ухищрений одна и только одна: расчищать дорогу идеализму и поповщине, служить им верную службу»(МиЭ, с.367-368). В идеологической борьбе роль реально существующей интроекции заключается в том, что она улавливается реакционерами и ими используется для своих гнусных целей; и из-за этого Ленин объявил интроекцию глупостью и измышлением.
В.И.Ленин отрицал существование интроекции, ибо она использовалась как орудие против диалектического материализма. Вождь мирового пролетариата отрицал возможность выхода за пределы времени и пространства, потому что эта возможность вызывала у людей мысли, вредные для передовой части пролетариата. Ульянов-Ленин не признавал положительную роль гипотез, ибо они вредили марксизму, вызывая к нему недоверие. Еще он подверг обструкции теоретическую нагруженность фактов, вследствие того, что оно приносило пользу идейным врагам пролетариата. По его мнению, если существует какое-то явление, наносящее вред идеологии прогрессивной части человечества, то ради ликвидации вреда нужно доказывать, что это явление не существует.
По ленинскому мировоззрению, те теории, которые описывают реальные процессы, являются реалистичными теориями, а те теории, которые описывают эфемерные процессы (например, теории о шахматной игре, о шестимерных кубах), именуются условными. Для Ленина неприемлема мысль, что могут существовать условные теории, описывающие реальные процессы. Однако такие теории существуют.
Одним из вопросов, проходящих красной нитью сквозь книгу «Материализм и эмпириокритицизм», состоит в следующем: допустимо ли относится как к условным к тем теориям, которые описывают реальные процессы?
Некоторые антропологи считают, что несколько тысячелетий назад человеческий мозг отличался от мозга современного человека. В древности левое и правое полушария были относительно независимы друг от друга. Речь генерировало правое полушарие, а восприятие речи производило левое полушарие; когда в правом полушарии возникали мысли в форме слов, то левое полушарие иногда не понимало, что мысленные слова пришли из правого полушария. В таких случаях левое полушарие считало, что слова пришли по обычному пути – из ушей. Человек был убежден, что он ушами услышал чью-то речь извне. Если он не видел рядом людей, то тогда он делал вывод, что слова произнесены вслух демоном или божеством.
Сейчас встречаются случаи, когда инфекция или опухоль поражает ту часть мозга, которая соединяет левое и правое полушарие. Полушария оказываются изолированными друг от друга, и появляются слуховые галлюцинации, то есть мысленные слова, возникающие именно в мозге, считаются произносимыми внешним объектом.
Когда людям, родившимся слепыми, в зрелом возрасте хирурги восстанавливают зрение, то прозревшие видят вокруг себя лишь беспорядочные цветные пятна, причем эти пятна им кажутся расположенными непосредственно на поверхности глаз. Только через некоторое время бывшие слепые постепенно приобретают умение устанавливать расстояние до предметов.
Существует психо-физиологическое явление, состоящее в понимании того, что предметы находятся не на поверхности глаз, а на некотором отдалении от глаз.
В процессе созерцания вещей, в мозгу человека появляются образы. Каким-то способом мозг человека из того, что находится в мозгу (из психического образа) извлекает информацию о том, какая вещь воздействует на органы чувств, и в каком месте окружающего пространства она находится.
Образ находится в мозгу, и мозг полагает, что в определенной точке окружающего пространства находится объект, соответствующий этому образу. Этот психо-физиологический процесс, начинающийся с возникновения образа внутри мозга и заканчивающийся мыслью о находящемся вне человека объекте, Кант называл приписыванием, Гегель – подсовыванием, Богданов – подстановкой физического под психическое, Авенариус – интроекцией.
Рассмотрим случай, описанный одним из приближенных Никиты Сергеевича Хрущева: «Я сопровождал Хрущева во время его поездки по целинным землям. В то время инакомыслие в сельском хозяйстве состояло в защите чистых паров. Мы находились в одном целинном совхозе, когда, проезжая вдоль поля, руководитель партии вдруг заметил распаханную, но не засеянную землю. Он тут же велел остановиться и обрушился на женщину – директора совхоза. Выдержав первый заряд гнева, директор сказала, что только благодаря чистым полям их совхоз получает намного больше зерна, чем соседние совхозы. Ее ответ был убедительным, но Хрущев не слушал: «Я же сказал – запретить!» В разговор вступил министр заготовок, который поддержал директора совхоза и пытался доказать выгоду чистых паров, но Хрущев и его грубо оборвал»(«Огонек», 1989г, №10).
Существенное в поведении Н.С.Хрущева то, что он наделил чистые пары отрицательными свойствами, якобы снижающими урожайность, и обращался с чистыми парами как обладающими отрицательными свойствами (и применил свою власть для того, чтобы действия людей основывались на мнимых отрицательных свойствах). Чистым парам Хрущев подсунул отрицательные свойства, и это подсовывание нанесло значительный ущерб сельскому хозяйству.
Человеческим ум, имеющий в себе образ физического закона, полагает, что физический закон находится не там, где образ, а в окружающей природе. Как сказал бы Гегель, человеческий ум из себя выплескивает в окружающую природу образ физического закона. Что по этому поводу говорит Ленин? «Наш махист благополучно пришел к чисто кантианскому идеализму: человек дает законы природе, а не природа человеку! Не в том дело, чтобы повторять за Кантом учение об априорности, - это определяет лишь особую формулировку идеалистической линии, - а в том, что разум, мышление, сознание здесь является первичным, природа вторичным. Кантианско-махистская формула «человек дает законы природе» есть формула фидеизма»(МиЭ, с.175; на странице 274 эта формула названа идеалистической). Из этого следует: отличительный признак идеализма есть принятие того, что человек дает (приписывает, подсовывает) законы (свойства) природе.
Отсюда видно, что стать идеалистом очень легко: достаточно признать, что Хрущев подсунул чистым парам отрицательные свойства.
Существование интроекции настолько очевидно, что многие советские ученые признали ее. Ниже приводятся высказывания ученых, которых не смогли смутить отрицательные оценки Ленина относительно интроекции.
Земан: «Мы встречаемся в науке с приписыванием точки зрения познающего субъекта исследуемой действительности, с проецированием полученного представления о действительности на саму действительность».
Голованов: «Законы науки проецируются на объективную реальность; природные законы и законы науки как бы меняются местами».
Кратин: «Жизненная практика научает мозг отделять внешние воздействия от внутренних, проецировать внешние воздействия в окружающую среду».
Коршунов: «Предметность образа выражается в свойстве проекции. Ее суть состоит в том, что содержание образа, формирующегося во внутреннем плане, как бы выносится вовне, наложено на предметы».
Тюхтин: «В упорядоченности нейродинамических состояний головного мозга закодирована упорядоченность воздействующих объектов. Для субъекта эта упорядоченность состояний его нервной системы выступает в качестве структуры внешнего объекта. Иначе говоря, субъект как бы соотносит, проецирует обратно (но не физически) на внешний мир упорядоченность состояний своих нервных анализаторов».
Конорский: «Возбуждение группы гностических нейронов через ассоциативные пути порождает в проекционной зоне процессы, которые обладают всеми свойствами восприятия и которые проецируются вовне».
Это может показаться удивительным, но Фридрих Энгельс признавал подсовывание. Он сказал в книге «Диалектика природы»: «Мы говорим о мускульной силе ног, о прыгательной силе ног, о пищеварительной силе желудка, об ощущающей силе нервов. Иными словами, чтобы избавится от необходимости указать действительную причину изменений, вызываемых функциями организма, мы подсовываем некоторую причину. Мы…сочиняем столько же сил, сколько существует различных явлений».
Примечательно, что и Карл Маркс пользовался термином «приписывание» - «люди приписывают свойство полезности, как будто оно присуще самим предметам, хотя овце едва ли представлялось бы одним из ее «полезных» свойств то, что она годится в пищу человеку»(Соч., т.19, с.378).
В.И.Ленин, МиЭ, с.282: «Существуют ли электроны, эфир вне человеческого сознания, как объективные реальности? На этот вопрос естествоиспытатели должны отвечать и отвечают постоянно: да».
В природе нет эфира. Но в голове Ленина был образ эфира, и он интроецировал этот образ, т.е. полагал, что и внутри его, Ленина, и вне его существует реальный эфир. Ленин приписал эфир природе, дал эфир природе.
|
