|
"Но как же так? - спросит дотошный читатель. - Неужели Бог - это всего лишь воображаемая условная точка, указывающая направленность нашего движения, благость которого вовсе не бесспорна?" Что ж, мы вольны в сознании своем и можем назвать эту направленность иным именем, но то, что она существует - это бесспорно. Это подтверждается всем ходом истории и жизнью каждого отдельного человека. Народ, не имеющий единой направленности, единой цели, теряет ориентировку, распадается и перестает быть народом. Общество, не имеющее сплачивающих его принципов и устоев, деградирует, сходит с исторической сцены и исчезает в никуда. Люди, не имеющие направленности в душе своей, вырождаются. Каким же именем можно назвать эту направленность, обеспечивающую стабильность и устойчивость нашего бытия? По тому значению и смыслу, которые мы придаем этому понятию, по тому, как мы апеллируем к нему и связываем с ним свои надежды, по тем чувствам благоговения и той высоте, на которую мы ставим это понятие - оно и есть Бог.
Ну а все-таки, существует ли в этом мире, вне человека и его сознания нечто, соответствующее этому высшему началу или представления о нем являются специфическими призраками нашей души, выражающими ее внутренние потребности? В своей бесконечности мир выглядит для нас удивительно разумным, исполненным красоты и гармонии, обеспеченной строгими законами, но в бесконечном многообразии своего конкретного проявления этот мир может оказаться отвратительным до безобразия. Мир предлагает нам все возможное, и прекрасное, и безобразное, с одинаково бесстрастным лицом, и выбирать из этой палитры может только человек. Только от человека зависят эстетические и нравственные параметры того мира, в котором он живет. Казалось бы, ему и карты в руки. Но дело обстоит не так просто. Эту зависимость можно рассматривать и в обратном направлении: эстетические и нравственные параметры общества свидетельствуют об эстетическом и нравственном уровне людей, это общество составляющих. Т.е. мы не можем прыгнуть выше собственной головы. Мы не можем спасти сами себя - нам нужен Спаситель. Но наш конечный, ограниченный опыт в этом бесконечном и безграничном мире не может ни теперь, ни когда-либо в будущем указать Его. В Него можно только верить. Сущность Высшего начала уходит в бесконечность, и для нашего разума в принципе непостижима. Здесь человек должен выбирать, но уже не на основе знания, а на основе веры- веры в то, что разум человеческий един с разумностью Вселенной, что причина возникновения нашего разума и стройной гармонии мира одна и та же, что существует Высшее начало, обеспечивающее это единство и что тот разум, который дан человеку, есть форма возвращения Высшего начала к самому себе.
На протяжении многих веков мечтали люди о совершенном человеке и совершенном обществе, в котором они были бы все равны и в котором жили бы по законам братства и любви, но реальная история дает преимущественно примеры злобы и ненависти, войн и насилия. Религия говорит о неустранимой греховности человека и потому исключает возможность достижения подлинного счастья в этом мире, она обещает блаженство лишь на Небесах при условии соблюдения заповедей Господних. Успехи наук последних столетий породили иные надежды. Неизмеримо расширились сферы деятельности человека и горизонты его познания. Человек возгордился, посчитав себя высшим существом, могущим творить в этом мире все, что ему угодно. Он переоценил свои возможности и свои права, и результаты действий человека стали оборачиваться против него самого. Это, в частности, проявляется в нарушении экологического равновесия природной среды и оскудении природных богатств.
Но главная ошибка в оценке отношения человека к миру была допущена раньше. Она касается осмысления сущности самого человека и человеческой истории. К.Маркс, отвергнув идеализм Гегеля, пришел к материалистическому пониманию бытия и распространил это понимание на самого человека и на историю.
К.Маркс и Ф.Энгельс совершили теоретическое преступление в философии - они уравняли законы природные и человеческие и таким образом пришли к историческому оправданию зла.
Человек в этом свете перестает быть духовным существом и превращается в червя земного, единственной движущей силой которого является материальный интерес. Совесть человека, его нравственные начала оказались не первородными основами духа, а чем-то вторичным, производным, определяемым условиями его социального бытия.
Но позвольте, - возразите вы вместе со всеми приверженцами научного подхода, - разве может быть виновным ученый в том, что в мире существуют определенные законы? Ведь не он устанавливает эти законы, он всего лишь исследует мир и открывает их.
Да, действительно, К. Маркс исследовал объективно существующие отношения в обществе, развитие общества и его историю, которая предстает перед нами как непрерывная череда насилия со стороны господствующих классов, насилия одних народов над другими народами, одних людей над другими людьми. Этими фактами можно объяснить историю, но не оправдать ее. Объяснить и оправдать - это совершенно разные вещи. Когда мы исследуем предшествующие эпохи с их беспрерывными войнами и социальной борьбой, то открываем законы и на их основе объясняем прошедшее, но когда человек как свободное существо принимает эти законы к собственному действию, то он тем самым устанавливает эти законы и оправдывает их. В первом случае неоткрытые законы действуют как стихийные, во втором случае человек открывает законы, т. е. доводит их до своего сознания, следовательно, должен подвергнуть их суду собственной совести. Зло можно объяснить, но нельзя оправдать.
Социально-экономическая теория К. Маркса полна противоречий, и главным из них является противоречие между гуманистическим пафосом учения о светлом будущем человечества и варварским способом достижения этого будущего. С одной стороны, К. Маркс вроде бы осуждает насилие, говорит о том, что человек станет поистине свободным лишь тогда, когда избавится от всех форм эксплуатации человека человеком и насилия над человеком, что весь предшествующий путь развития общества с его насилием и борьбой является всего лишь предысторией человечества, а подлинная история, подлинное царство свободы ждет его впереди, с другой стороны, он утверждает революционное насилие в форме диктатуры пролетариата как способ достижения этого царства свободы. К. Маркс разделил общество на классы и противопоставил их друг другу в антагонистических противоречиях, решение которых, якобы, возможно только путем непримиримой борьбы на взаимоуничтожение. Когда революции в истории происходят стихийно, то это есть иррациональный выход из иррациональных обстоятельств, но если революция готовится как заговор вооруженного восстания, то это есть преступление.
Еще одно кричащее противоречие теории К. Маркса - между объективно научным, материалистическим анализом существующего общества и совершенно идеалистическими представлениями об обществе коммунистическом. По этим представлениям почему-то считается, что при общественной собственности на средства производства исчезнет насилие в отношениях между людьми, и люди будут добровольно и бесплатно отдавать свой труд, получая бесплатно все необходимое. Но, во-первых, весьма сомнительно, что принцип насилия в отношениях между людьми порождается отношениями собственности, и, во-вторых, еще более сомнительно, что собственность может быть ничьей. Собственность обязательно кому-то принадлежит, ею кто-то распоряжается, порождая более глобальные и безличные формы эксплуатации, чем при собственности частной.
Отношения насилия не порождаются отношениями собственности, они первичны по отношению к последним, они переходят к человеку из глубин его животного происхождения и являются выражением его животной души. Но в то же время отношения насилия могут крайне усугубляться при нерегулируемом и неконтролируемом перераспределении собственности, как это наблюдается теперь в странах СНГ.
Обобществление собственности не останавливает отношения насилия, но видоизменяет их формы, которые принимают тоталитарный характер. Человек весьма консервативен в своем миропонимании и мироотношении. Он мало способен на абстрактный труд, конкретно не оплачиваемый, и не ценит то, что ему достается бесплатно. Работник теряет заинтересованность в результатах своего труда, он стремится к его формализации и минимизации. В обществе возникают условия дефицита с полулегальной и нелегальной распределительными системами. Экономические отношения в обществе предельно искажаются, что ведет к нежизнеспособности такой системы и ее краху.
Насилие не решает ни одной из человеческих проблем. Насилие есть способ разрешения противоречий в животном мире, а в обществе оно выступает как иррациональная сила, возвращающая человека разумного в животное царство. Следовательно, не может быть никакой приемлемой для человека теории насильственной революции. Но, как ни странно, именно такая античеловеческая теория была принята марксизмом в качестве руководства для перехода к человеческому обществу будущего.
Граница между Богом и Дьяволом, Добром и злом проходит не между классами, а по нашим сердцам, и борьба происходит в нас самих, в наших душах, и те пути, которые мы выбираем в жизни мало зависят от отношений собственности. Да разве в пролетарской среде возникли социалистические теории, и разве являлись пролетариями так называемые вожди пролетариата?
Третье кричащее противоречие марксизма - противоречие между декларативными лозунгами о свободе личности при коммунизме и фактическим подавлением свободы человека со стороны общества, отчуждением его от собственности и результатов своего труда, ограничением его творческой свободы и унификацией во всех культурных проявлениях.
Тоталитарные условия бытия деформируют личность, порождают иждивенчество и безответственность, с одной стороны, и стремление выйти в элитарный слой и манипулировать сознанием масс, с другой стороны.
Мир таков, каков человек, потому что человек несет мир в себе и творит мир из себя. Человек освещает мир своим видением и наполняет его собой, окружает себя творениями своими. Человек первичен по отношению к миру, мир невозможно изменить, не изменив человека. Человек освящает мир своею верою, в мире сбывается то, во что человек верит.
Почему мы так плохо живем? Почему мир так мрачен и враждебен нам? Почему в нем так много зла и так мало добра? Потому что таковы мы сами. Это мы сделали мир таким, каков он есть. Мы отказались от Бога и в качестве критериев наших успехов приняли материальные параметры бытия. Мы ищем сиюминутные наслаждения в искусственно вызываемых эмоциях при помощи алкоголя, наркотических веществ, эротических стимуляторов и пр. Мы деградировали духовно и редуцировали к нашему животному состоянию, мы превратили мир в пустыню относительно разумной души.
Нет, не чисты небеса над нами, далеко не чисты. Кто там, наверху, и что там? Есть подозрение, что не Бог там сидит, а Пахан, и виноваты в этом мы с вами. Пахан не появляется сам собой, он есть результат того, что мы исповедуем мораль Пахана, и он будет сидеть там до тех пор, пока мы будем исповедовать такую мораль, пока будем пользоваться силой интриг и локтей, карабкаясь вверх и безжалостно сталкивая вниз ближних своих. Наше Небо опустилось до ничтожного бугра, на котором сидит Пахан, ограничивая наш горизонт, далее которого мы уже не способны ничего увидеть.
Мы живем в пустоте. Человеческий мир еще не создан нами. История человеческая еще не началась, но продолжает кипеть и бурлить неконтролируемая и непрогнозируемая предыстория. В нашу эпоху назревает Великий переход от предыстории человечества к его истории. Это заметно по той тоске, которая охватывает разумную душу, по нашей неудовлетворенности существующим положением вещей в этом мире и по тому вселенскому идейному хаосу, охватившему все человечество, который всегда предшествует становлению неких конкретных начал.
Но переход этот крайне труден и даже не бесспорен в отношении своей осуществимости. Инерция материального интереса в мире очень велика, и силы возможного противодействия на первый взгляд кажутся непреодолимыми. К тому же об этом свидетельствует вся предшествующая история (предыстория). Но то, что не могло свершиться до сих пор, должно свершиться в будущем. Для этого необходимо преодолеть новую ступень в нашем духовном развитии, выйти на более высокий уровень нашей души.
У человека нет иного выхода, он должен преодолеть самого себя, иначе человечество деградирует и погибнет. И это преодоление возможно только при помощи веры. Человек должен верить независимо от фактического конечного результата развития, потому что только с верою возможно победа, отказ же от веры заранее обрекает на поражение.
Не только верить, но и действовать должен человек. Действовать в соответствии с верою, жить в соответствии с верою, строить свои отношения с другими людьми в соответствии с верою, объединяться с ними в своих усилиях независимо от классовых, национальных или каких-либо других различий. В вере все люди равны. Своими совместными усилиями люди должны создавать новую культурную среду, новое общество, новый мир. К этому должны стремиться все, независимо от уровня своего богатства, потому что человечество едино, и если оно будет продолжать противопоставляться, то погибнут и великие, и ничтожные, и Земля превратится в пустыню не только духовную, но и материальную. Родись, новый человек, с ясностью в разуме своем, с силою в духе и с любовью в сердце! Тебе предстоят битвы за будущее человечества, и битвы эти, в основном, будут иметь духовный характер.
В заключение хочу сказать, как складывались мои личные отношения с религией. Думаю, что эволюция этих отношений имеет характерные черты, присущие также историческому развитию отношений человека к Богу, поэтому эту эволюцию следует рассмотреть.
В раннем детстве взгляд на мир наследуется от ближайшего окружения, от родителей, и я верил в Бога, как верил всему, о чем говорила мне моя мать. Родители мои были православными христианами. В младенчестве я был крещен и носил нательный крестик. У меня не возникало никаких сомнений или вопросов о Боге, потому что наличие Высшего существа в этом мире казалась мне вполне естественным.
Начиная с пятого или шестого класса школы я стал интересоваться астрономией, космологией и физикой микромира. Идея Бога постепенно отступала и к окончанию школы рассеялась как дым. Этому, конечно, способствовала и официальная идеология. Я стал ортодоксальным атеистом и был таковым около полутора десятков лет. Но, став атеистом, я не испытывал чувства освобождения, напротив, меня охватило чувство утраты - мир лишился своего важнейшего качества, которое делало его миром Человека, он стал безликим и жестоким. Но что ж поделаешь, такова реальность, она не зависит от наших желаний, и мы должны принять ее такой, какова она есть. Я должен был смириться с этой мыслью, но у меня никогда не было ощущения, что я отказался от Бога, а было такое чувство, будто я его потерял, и где-то в глубине души у меня теплилась надежда, что когда-нибудь я найду Его.
Это случилось в конце 1966 года, когда я вдруг, обуреваемый целым комплексом идей, написал нечто в виде трактата, который я назвал "Основы экзистенции". В этом трактате Бог рассматривался как экзистенциальная категория, т. е. категория бытия души. Такая идея вступала в противоречие с представлениями о реальности, внешней по отношению к человеку, поскольку в естественно-научной картине мира Богу по-прежнему не оставалось места. С этим противоречием я жил еще полтора десятка лет, пока не занялся углубленным исследованием проблем бесконечности.
У меня нет сомнений в том, что мир бесконечен. Может быть, Вселенная, в которой мы живем, конечна, замкнута или разомкнута, имеет какие-то иные конкретные характеристики, но мир в целом бесконечен. Он не просто бесконечен, но представляет собой бесконечность бесконечностей. А бесконечность обладает весьма противоречивым свойством, к ней не применим закон исключенного третьего. В итоге ни одно утверждение относительно бесконечности не является истинным, и в то же время любое утверждение относительно бесконечности является истинным, т.е. истинным для бесконечности можно признать только пару взаимно противоположных утверждений. Подробно это обосновывается мной на математическом уровне в разделе "Онтология".
Но Бог есть поименование Абсолюта, он обладает бесконечным параметром, следовательно мы не имеем права делать заключение о его бытии, исходя из конечного естественно-научного опыта. С этой точки зрения и догматическая теология, и атеизм имеют совершенно одинаковое отношение к истине. Догматическая теология исходит из ограниченного социально-исторического опыта, а атеизм - из конечных естественно-научных представлений, поэтому и тот, и другой некорректны с научной точки зрения. Тот опыт, на котором строится наука, всегда будет конечным по отношению к бесконечному миру, поэтому на основе научного опыта вопрос о бытии Бога в принципе нерешаем. В рамках той логики, которая доступна человеку в этом бесконечном мире, мы с равным основанием можем сказать, что Бог есть, и что Бога нет, т.е. бытие Бога в принципе не может обосновываться знанием, но определяется нашей верою.
Теперь я не могу назвать себя атеистом, но вера моя не принадлежит к какой-то определенной конфессии, она имеет философский характер и требует уважительного отношения ко всякой религии, основанной на заповедях Разума, отвергающей насилие и утверждающей любовь к ближнему и всему живому.
Вообще-то философия не тождественна религии. Религия цельна в своем единстве. Для нее не существует проблемы выбора, так как определенность выбора принимается как нечто само собой разумеющееся - этот выбор входит в ее ментальность. Философия рефлексивна по своей природе, всякому тезису она полагает антитезис, выбор между которыми далеко не очевиден, и к выбору она идет как к осознанному акту. Таким образом, религия выбирает через чувство, а философия - через разум, но результат выбора должен совпадать.
Пока философия рассматривает объект исследования безотносительно к человеческим ценностям, она тождественна науке, но как только она входит в сферу ценностей и делает определенный выбор, она становится идеологией, и мировоззрением, и религией, если хотите. Но вхождению философии в сферу ценностей должна обязательно предшествовать философия как наука, иначе она не выполнит своего назначения. Философия как наука, соединившись с религией, распахивает последнюю до беспредельной широты, дает ей основательность Разума, а сама в свою очередь обретает свет и напряжение ее духовной потенции.
Поэтому я и говорю: религия моя - философия.
А.Ф.Зыков |
