Философ-неоплатоник
Лонгин, у которого Порфирий учился в Афинах, его имя Малх (так же звали и его отца) воспроизвел по-гречески как Porfirios; («царственный», позднее Амелий называл его Vadileus;, «царь» Porph. V. PL 17, 6—16; ср. заглавие Porh. V. Афинах Порфирий получил образование в духе сред-неплатонического объединения философии и общеобразовательных штудий.
Ученый-эрудит, склонный к филологии и истории и влекомый к философии, Порфирий летом 263 приезжает в Рим, где входит в кружок Плотина и постепенно осваивает новые для него подходы. В частности, он не сразу вместил учение Плотина о том, что умопостигаемое не вне ума: Порфирий осваивается с этой основной для всего последующего платонизма установкой только после специальных разъяснений Амелия, написанных по поручению Плотина (там же, 18,10—19). Порфирий становится одним из самых активных членов плоти-новского кружка: ему доверяют сочинения Плотина и защиту его взглядов. Он пишет по просьбе учителя опровержение ритора Диофана, доказывавшего в качестве апологии платоновского Алкивиада из «Пира», что ради научения добродетели следует допустить плотскую близость с наставником (там же, 15,6—12); отвечает Евбулу, диадоху афинской школы, по поводу его толкования некоторых платоновских вопросов (там же, 15,18—21); доказывает, что т. н. книга Зороастра подложная, сочинена недавно и выдает мнения современных гностиков за древнее учение зороастризма (там же, 16,14—18). В 268 переживает глубокую депрессию, по совету Плотина уезжает в Сицилию и обосновывается в Лилибее. Он поддерживает отношения с Плотином до смерти последнего и получает все его записанные сочинения. Он также в переписке со своим первым наставником — Лонпшом, который, находясь при дворе царицы Зенобии, приглашает его (ок. 271) приехать к нему в Финикию (там же, 19,4—34). Порфирий много путешествует, возвращается в Рим, какое-то время живет в Карфагене, ездит на Восток.
Вероятно, среди причин отъезда Порфирия в Сицилию было и его несогласие с рядом установок Плотина, в частности с его антиаристотелизмом. Поэтому в ходе самостоятельных занятий философией Порфирий комментирует ряд сочинений Аристотеля («Категории», «Герменевтику», «Первую Аналитику», «Физику», XII кн. «Метафизики» — Simpl. Cael. 503,34. 506,13), а также пишет «Введение к Категориям» Аристотеля (или «О пяти общих понятиях», т. е. о роде, виде, отличительном, существенном и случайном признаке, — текст, оказавшийся в средние века одним из главных руководств по логике Аристотеля). Порфирий исходит из того, что школы Платона и Аристотеля суть одна школа. Помимо этого он комментирует «Начала» Евклида и «Гармонику» Птолемея, что свидетельствует об его интересе к математическим дисциплинам, начиная с пифагорейцев вошедшим в поле зрения философии. Порфирий пишет также «Историю философии», доведенную до Платона включительно, из которой помимо фрагментов дошла «Жизнь Пифагора», где
Порфирий подчеркивает педагогический момент и рационалистическую ориентацию в деятельности пифагорейской школы. Помимо этого он испытывает настоятельную потребность опереть свое философствование на священный текст: эту тенденцию отражает аллегорическое толкование пещеры нимф, описанной в «Одиссее» (XIII102—113), решительно отличающееся от обычных школьных «Гомеровских вопросов». Порфирий первым ввел в поле зрения школьного платонизма «Халдейские оракулы» (несмотря на отсутствие у него ямвлиховской безоглядности по отношению к этому тексту): еще у Плотина (на основании III 9,1) мы можем в лучшем случае предположить знакомство с «Халдейскими оракулами», завершающими изучение платоновской философии в постямвлиховской традиции. Порфирий толкует платоновские тексты («Кратила», «Федона», «Софиста», «Государство», «Филеба», «Тимея», «Пар-менида»), и сама мысль издать сочинения своего учителя Плотина в виде «Эннеад» отражает эту потребность в авторитетном тексте как опоре для философствования. Само обилие толкуемых текстов свидетельствует о том, что, хотя Порфирий и не создал своей школы, он вел активную педагогическую деятельность. Одним из его учеников был Ямвлих, в отношениях с которым проявилась специфика ин-теллектуалистской позиции Порфирия: он не отрицал форм народной религии, роли оракулов, традиционных форм религиозного культа, признавал божественность Пифагора, Платона, Плотина. Но ему был чужд безоглядный пафос Ямвли-ха-теурга, замыкавший платоновскую школу в рамки языческого политеизма и закрывывший ее диалог с христианством. Хотя для самого Порфирия этот диалог вылился в яростную полемику, выразившуюся в трактате «Против христиан», его открытость (как и Плотина, и всего плотиновского кружка) для христианских текстов была важной приметой уже ушедших тенденций платонизма предшествующего периода. Философия Порфирия как платоника плотиновской ориентации представлена в виде ряда тезисов в сочинении «Подступы к умопостигаемому». Здесь, как и в трактате «Воздержание от животной пищи», видна этическая направленность его философии: спасение души достижимо путем отвращения от тела, очищения души, возвращения к уму (нусу) и уподобления божеству. Это возвращение обеспечено тем, что приобщение к божеству происходит не пространственно и телесно, но в «гносисе», в знании. Для «знающего» бог рядом, а для незнающего он, присутствуя во всем, отсутствует. Это знание бога тождественно самопознанию, поэтому восхождение к знанию своей сущности начинается с любви к себе самому. Сохраняя схему плотиновского универсума (три «целостные и совершенные ипостаси» Ума, Души и Космоса и т. п.), Порфирий приписывает, однако, демиургические функции не уму, но высшей части души. В иерархии бытия человеческая душа занимает срединное положение между богом и телом; тяготея к высшему, но и легко склоняясь к низшему, душа обладает свободой воли в выборе пути. Душа связана с телом не непосредственно, но в ряде частичных воплощений, первым из которых является «дух воображения», занимающий среднее место между чувством и умом. У Порфирия
по сравнению с Плотином расширена иерархия добродетелей: наряду с катартическими, политическими и теоретическими добродетелями он признает парадигматические добродетели, свидетельствующие о полной приобщенности души к уму. Порфирий оказал большое влияние на позднейший платонизм, как языческий, так и христианский (восточная традиция: Ямвлих и через него весь последующий греческий платонизм; западная традиция: Макробий, Марий Викторин, Августин, Боэций и через них — вся философия средневековья). Соч.: Opuscula selecta, rec. A. Nauck. Lipsiae, 1886 (repr. Hildesheim, 1963); Isagoge et In Categories commentarium, ed. A. Busse. В., 1887 (CAG 4.1); Isagoge, texte, introd., trad, et notes par A. de Libera, A. Ph. Segonds. P., 1997; Sententiae ad intelligibilia ducentes, ed. E. Lamberz. Lpz., 1975; De Г abstinence, 1.11 liv. 1; t. 2: liv. 2—3, texte et. et trad, par I. Bouffartigue; t. 3: liv. 4, par M. Patillon et A. Ph. Segonds. P., 1977-79; La vie de Plotin, t. 1—2, ed. L. Brisson, M.-O. Goulet-Caze, R. Ooulet, et at, preface de J. Pepin. P., 1982—1992; The Cave of the Nymphs in the Odyssey, rev. text with transl. by Seminar Classics 609. Buffalo, 1969; Kommentar zur Harmonielehre des Ptolemaios, hrsg. v. I. During. Goteb., 1932; Introductio in Tetrabiblum Ptolemaei, ed. A. Boer, S. Weinstock.— Catalogus codicum astrologorum Graecorum V 4. Brux., 1940, p. 187—228; Lettera ad Anebo, a cura di A. R. Sodano. Napoli, 1958; Fragments, ed. A. Smith. Lpz., 1993; [Porfirii?! Commentarium in Platonis Parmenidem, ed. A. Linguiti.— Corpus dei Papiri Filosofici Greci e Latini, parte III: Commentarii. Firenze, 1995, p. 63— 202; In Platonis Timaeum commentariomm fragmenta, ed. A. R. Sodano. Napoli, 1964; die Christen, hrsg. v. A. von Harnack. В., 1916; Neue Fragmente des Werks des Porphyrios gegen die Christen. В., 1921; NaUt'm P. Trois autres fragments du livre de Porphyre Contre les Chretiens,— «Revue Biblique» 57, 1950; Lpz., 1913 (repr. Hildesheim, 1964), p. 1—23. Рус. пер.: Жизнь Пифагора, Жизнь Плотина, пер. М. Л. Гаспарова.— В кн.: Диоген Лаэртский. О жизни, учениях и изречениях знаменитых философов. М., 1986, с. 416—426,427—440; О пещере нимф, пер. А. А. Тахо-Годи.— В кн.: Лосев А. Ф. История античной эстетики. Последние века, кн. 2. М, 1988, с. 383—394; О воздержании от мясной пищи, пер. В. Б. Черниговского.— «Человек», 1994, № 1—6. Лит.: Лосев А. Ф. История античной эстетики. Последние века, кн. 1. М., 1988, с. 15—120; Porphyre. Huit Exposes suivis de Discussions. Vandoeuvres-Gen., 1966 (Entreiiens sur FAntiquite Classique, XII); Theiler W, Porphyrios und Augustin.— Forschungen zum Neoplatonismus. В., 1966, S. 160-248; HadotP. Porphyre et Victorious, vol. 1-2, P., 1968; Barnes T. D. Porphyry, Against the Christians. Date and attribution of Fragments.— «Journal of Theological Studies» 24, 1973, p. 424—442; Smith A. Porphyry's place in the neoplatonic tradition. The Hague, 1974; Smith A. Porphyrian Studies since 1913, ANRW II 36, 2, 1988, p. 717— 773; Dombrowski D. A. Porphyry and Vegetarianism, там же, р. 774—791; Strange S. K. Plotinus, Porphyry and the Neoplatonic Interpretation of the «Categories».— Ibid., p. 955—974; Corrigan K. Amelius, Plotinus and Porphyry on Being, Intellect and the One.— Ibid., p. 975—993; Beatrice P. F. Le traite de Porphyre contre les Chretiens. L'etat de la question.— «Kernos» 4, 1991, p. 119—138; Madec G. Augustin et Porphyre. Ebauche d'un bilan des recherches et des conjectures.— Sophies Maietores, Melanges Jean Pepin. P., 1992, p. 367-382.
Ю. А. Шичалин
|
