Ядро орфических верований можно представить следующим образом:
а) В человеке временно пребывает божественное начало, некий демон (душа), оказавшийся в теле по причине изначального греха.
б) Этот демон не только предсуществует телу, но и не погибает вместе с телом. Он осужден к реинкарнациям в последующих телах, и через серию рождений должен искупить изначальный грех.
в) "Орфическая жизнь" со своими путями и практиками есть жизнь уединенная и имеет целью положить конец циклу реинкарнаций и освободить душу от тела.
г) Для очистившегося (посвященного в орфические мистерии) в ином мире обещана награда, для непосвященных - наказание.
На некоторых табличках, найденных в захоронениях последователей орфических сект, среди прочего можно прочитать то, что составляет суть доктрины: "Возликуй, измученный страданием, ибо ты не страдал еще. Из человека ты возродился в Бога"; "Счастлив и блажен будешь Богом более, чем смертным"; "Из человека родится Бог, ибо произошел ты от божественного". Судьба человека, стало быть, в том, чтобы "быть возвращенным к Богам".
Идея загробных наград и наказаний родилась, видимо, в порядке элиминации абсурда, столь часто встречающегося на земле, где страждут добродетельные, а наслаждаются порочные люди. Идея реинкарнации (метемпсихоза), т.е. перехода души от тела к телу, возможно, возникла, полагает E.Dodds, как объяснение причины, по которой страдают невинные. В действительности, если каждая душа имеет жизнь предыдущую и запятнана первородными грехами, никто не невинен, все повинны с разной лишь степенью тяжести: "И вся эта сумма страданий в этом мире и ином есть только часть долгого воспитания душ, конец которого - в освобождении от цикла рождений и возвращении к своему истоку. Лишь здесь, по меркам космического времени, может быть реализована полная в архаическом понимании справедливость, согласно закону которой, тому, кто согрешил, да воздастся" (Е. Dodds).
По этой новой схеме верований человек впервые видел два контрастирующих принципа в их борьбе между собой: душа (демон) и тело (как могила или место очищения души). В таком натуралистическом свете человек оценивал некоторые тенденции, связанные с телом, и очищение божественного элемента от телесного становилось целью жизни.
Ясно, наконец, что без орфизма нельзя объяснить ни Пифагора, ни Гераклита, ни Эмпедокла, ни также существенной доли платоновской мысли, т.е. большую часть античной философии.
Последнее необходимое замечание. Греки не имели священных книг, плодов божественного откровения. Как следствие этого, они не имели догматики фиксированной и нерушимой. Поэты, как мы видели, были передатчиками, оформлявшими смутные религиозные переживания. Более того, в Греции не могло существовать (за отсутствием устойчивой догматики) касты жрецов, хранителей догмы (жрецы в Греции мало значили и еще менее имели власти, ибо, не имея прерогативы хранения догмы, они были лишены исключительности в культовом отношении, - в жертвоприношении, например).
Отсутствие догм и их хранителей оставляло философскую мысль свободной, не создавало ей препятствий того типа, что были в восточных странах, где догмы образовывали устойчивую, сопротивляющуюся и трудноодолимую силу. Именно поэтому ученые выделяют это благоприятное для рождения философии в Греции обстоятельство как не имеющее исторических параллелей.
|
