Греческий философ, представитель керенской школы.
Был известей проповедью самоубийства, за что получил прозвище «учитель смерти». Исходил из гедонистического принципа киренаиков о наслаждении как высшем благе; но утверждал, однако, что чистого наслаждения все равно нет и удовольствие всегда сопровождается страданием в такой жизни нет смысла, последовательный гедонизм невозможен,—поэтому жить не стоит. Жизнерадостная философия Аристиппа последовательно превращается у него в самый мрачный пессимизм, чуть ли не в проповедь самоубийства. Действительно, если цель жизни недостижима, то не стоит жить. После лекций Гегесия некоторые его слушатели, осознав несовместимость идеала с действительностью, кончали жизнь самоубийством. При этом Гегесий рекомендовал самоубийство путем голодной смерти, о чем написал книгу. Выступая против традиционного этического эвдемонизма Гегесий утверждал, что счастье не просто вторично по отношению к удовольствию, но что его «вообще не может быть» (Diog. L. II 94), и отрицал такие добродетели, как приязнь, благодарность, дружба.
Диоген Лаэртий дает также сводку учения последователей Гегесия: если всё мерить удовольствием как таковым, то безразлично, беден ты или богат, свободен или-раб, честный человек или подлец; сама по себе жизнь тоже безразлична, можно выбирать конкретные удовольствия и выгоды жизни, а для достижения максимального количества Удовольствий следует стремиться ко всем, не выбирая. (Diog. L. II 93-96).
Гегезий часто повторял: “Нет полного счастья. Тело мучимо многообразными страданиями, и душа страдает вместе с ним; поэтому безразлично, выберем ли мы жизнь или смерть. Само по себе ничто ни приятно, ни неприятно”, т. е. всеобщность удалена из критерия приятного и неприятного; поэтому сам этот критерий сделался совершенно неопределенным; а раз он в самом себе не имеет никакой объективной определенности, то он превратился в пустое слово. Пред лицом всеобщего, фиксируемого таким образом, исчезает, как несущественное, сумма всех неопределенностей, единичность сознания, как таковая, и следовательно, исчезает вообще даже сама жизнь. «Редкость, новизна или пресыщение удовольствием вызывает у одних удовольствие, а у других неудовольствие. Бедность и богатство не имеют никакого значения в отношении приятного, ибо мы видим, что богачи имеют не больше радостей, чем бедные. Точно так же рабство и свобода, аристократическое и неаристократическое происхождение, известность и отсутствие известности безразличны в отношении приятного. Лишь для глупцов может поэтому иметь значение жизнь; мудрецу же безразлично жить или не жить», и он, следовательно, независим. «Мудрец действует только ради себя, он никого не считает таким же достойным, как себя. Ибо хотя он и получал также от других величайшие выгоды, последним все же не сравниться с тем, что он сам себе дает». Гегезий и его друзья устранили также и ощущение, потому что оно не доставляет точного познания. Но это уже – скептицизм. “Они говорят еще: надо делать то, что нам по определенным основаниям кажется наилучшим. Прегрешение следует прощать, ибо никто не грешит добровольно, а лишь под давлением страсти. Мудрец не ненавидит, а лишь поучает, он вообще стремится не столько к достижению благ, сколько к тому, чтобы избежать зол, ибо его целью является жить без неприятностей и страданий”.
Всеобщность, вытекавшую для Гегезия из принципа свободы индивидуального сознания, он формулировал как отличающее мудреца состояние полного безразличия; это безразличие ко всему, представляющее собою отказ от всякой действительности, полнейший уход жизни в себя, является конечным выводом всех философских систем подобного рода. Царствовавший тогда Птолемей запретил Гегезию, жившему в Александрии, чтение лекций, потому что он вызывал во многих своих слушателях такое равнодушие к жизни, такое пресыщение ею, что они кончали ее самоубийством.
М. А. Солопова
|
