Античный скептицизм
Обычно преемников Платона (академиков) делят на Старую, Среднюю и Новую академию. (Некоторые принимают еще, кроме того, 4-ю и даже 5-ю академию).
Против стоического и эпикурейского догматизма выступает сначала Новая Академия, являющаяся продолжением Платановой Академии. Самыми значительными фигурами явились Аркесилай и Карнеад. Основание Средней академии приписывается Аркесилаю, Новая академия представляет воззрения Карнеада. Обе, впрочем, родственны скептицизму, и сами скептики затруднялись указать различие между своей т. зр. и академической. Представители скептицизма уже считали обоих этих философов скептиками, но они все же проводили какое-то различие между академиками и чистыми скептиками.
Хотя они были продолжателями Платона и, следовательно, платониками, они все же не остались и не могли оставаться на платоновской точке зрения. Диалектика Платона лишь ставила себе задачей утвердить всеобщее как таковое, и показать ничтожность определенного, особенного, ничего не оставить, следовательно, кроме абстрактной всеобщности. Его диалектика приводит поэтому очень часто к отрицательному результату, в котором определения лишь упразднены. Разработка конкретного, следовательно, недалеко ушла вперед у Платона, и там, где он, как напр., в “Тимее”, переходит к рассмотрению определенного, напр., органической жизни, он становится банальным и неспекулятивным, между тем как у Аристотеля это обстоит иначе. Потребность в научности обоснования необходимо должна была заставить пойти дальше этого платоновского способа рассмотрения. К стоикам и эпикурейцам, испытывавшим именно эту потребность в научности, – потребность, которой еще не знал Платон, потребность сообщить содержание всеобщему идеи, т. е. постигать определенную определенность, – к стоикам и эпикурейцам последующие академики относились теперь отрицательно. Для оправдания этого отношения они крепко держались, в особенности, платоновской всеобщности и соединяли с ней также его диалектику. Принцип Новой академии, подобно платоновской диалектике, не переходил ни к чему положительному, подобно тому, как целью даже многих диалогов Платона является лишь “запутывание” читателя.
При Аркесилае (315—240 гг. до н.э.) наступила новая фаза в развитии школы. Иронический метод Сократа и Платона он использовал в новом скептическом духе, для массированной и неуступчивой атаки на стоиков, особенно, на Зенона. Задумка состояла в том, чтобы есть акт разума, это суждение, а не представление, 2) не существует такого истинного представления, которое исключило бы ложное. Стало быть, когда мы даем согласие, то всегда рискуем согласиться с тем, что ложно. Ясно, что то что рождается в согласии, никогда не может быть определенно истинным, а может быть только мнением. Из двух одно: либо мудрец-стоик должен согласиться, что владеет лишь мнениями, либо, если дано, лишь мудрец знает истину, он должен быть "акаталептиком", т.е. несогласным, и значит, скептиком. Если стоик рекомендовал "остановку в суждении" только в случаях недостатка очевидности, Аркесилай обобщает: "ничто не имеет абсолютной очевидности".
Термин "epoche" был, скорее всего, открыт Аркесилаем, а не Пирроном, именно в пылу антистоической полемики. Пиррон, впрочем, уже говорил об "adoxia", т.е. о неучастии в суждении. Ясно, что стоики должны были живо реагировать на попытку Аркесилая радикально поколебать понятие "согласия", без которого невозможно решение экзистенциальных проблем, невозможно и действие. На это Аркесилай отвечал аргументом "eulogon", или рассудительности. — Неверно, что в результате воздержания от суждения моральное действие становится невозможным. В самом деле, и стоики, объясняя общепринятые действия, говорили о "долге", имеющем собственное основание. И скептики говорят, что выполнение долга вполне уместно и без абсолютной уверенности в истине. Более того, кто способен разумно действовать, тот и счастлив, а счастье есть частный случай мудрости (phronesis). Так выходит, что стоицизм изнутри самого себя приведен к признанию абсурдности претензий на моральное превосходство.
Аркесилаю приписывают "эзотерический догматизм" рядом с "экзотерическим скептицизмом", т.е. скептиком он был для публики, но догматиком — для учеников и доверенных лиц, в стенах Академии. Однако наши источники позволяют нам лишь предполагать.
|