Поэтому логический критерий истинности достаточен для аналитических суждений, в которых не ставится вопрос об истинности исходных оснований. Проверка синтетических суждений требует выхода за пределы логики – к миру опыта и практики. Практика как способ взаимодействия человека с миром выступает основанием и конечной целью человеческого познания. Потребность в познании, в том числе и в истинном познании, формируется вместе с человеком и становится частью его культурной традиции. Интенция на истинное понимание себя и окружающего мира – форма самореализации человека. Эта потребность предполагает включение познавательного процесса, содержанием которого выступает знание, претендующее на истину, в более широкий практический контекст и, следовательно, предполагает умение отличать истину от лжи и заблуждения.
Практика не только выдвигает определенные проблемы перед познающим субъектом, но и служит конечным аргументом в решении вопроса об истинности сформулированных в процессе решения данной проблемы концептуальных догадок и теоретических предположений. Подобная «включенность» познания в практику выступает как критерий истины, поскольку именно на практике подтверждается эффективность, действенность, в конечном счете, соответствие наших знаний действительности. При этом практический критерий не внутритеоре-тический и даже не внутринаучный, он шире по своему содержанию, так как человек за проверкой истинности своих представлений обращается ко всему опыту человечества. Именно практика показывает, насколько наши теоретические ожидания соответствуют объективным условиям.
Вместе с тем практический критерий имеет свои особенности, с которыми необходимо считаться. Во-первых, практика не всегда может однозначно решить вопрос об истинности знаний, находящихся на стадии роста, она помогает осмыслить общую ситуацию, служит конечным гарантом истинности развивающегося знания. Во-вторых, практика – отражение способа взаимодействия человека с миром, тем самым она ограничена возможностями этого способа взаимодействия. И только практика как процесс позволяет решить вопрос об истине в принципе. Следовательно, практика не ставит под сомнение значение и необходимость других внутринаучных критериев истины.
Признавая знание истинным, необходимо указать критерии, по которым истину можно отличить от заблуждения. Среди критериев истинности знания назывались:
1) всеобщность и необходимость,
2) очевидность,
3) логическая непротиворечивость,
4) эмпирическая и практическая подтверждаемость.
5. Аспекты истины
Объективная истина имеет 5 аспектов: онтологический, нравственный, праксеологический и выразительный.
1. Онтологический (сущностный) аспект
связан с фиксацией в ней бытия как предметно-субстратного, так и духовного (в последнем случае–когда объектом познания индивида становится духовный мир другого человека, установленные теории, система догматов и пр.). Само же это бытие является данным субъекту как объект, т. е. как объективная реальность, хотя и сопряженная с субъектом, но находящаяся вне субъекта познания. Сама истина обретает собственное бытие. В. С. Соловьев отмечал: «Истина заключается прежде всего в том, что она есть, т. е. что она не может быть сведена ни к факту нашего ощущения, ни к акту нашего мышления, что она есть независимо от того, ощущаем ли мы ее, мыслим ли мы ее или нет... Безусловная истина определяется прежде всего не как отношение или бытие, а как то, что есть в отношении, или как сущее» (Соч. в двух томах. Т. 1. М., 1988. С. 691).
Онтологический (сущностный) аспект истины подчеркивался и П. А. Флоренским в его «Столпе и утверждении истины». «Наше русское слово “истина”, – пишет он, – сближается с глаголом есть (“истина” –“естина”)... “Истина”, согласно русскому о ней разумению, закрепила в себе понятие абсолютной реальности: Истина – “сущее”, подлинно-существующее... В отличие от мнимого, не действительного... Русский язык отмечает в слове “истина” онтологический момент этой идеи. Поэтому “истина” обозначает абсолютное само-тождество и, следовательно, само-равенство, точность, подлинность. “Истый”, “истинный”, “истовый” – это выводок слов из одного этимологического гнезда» (М., 1990. c. 15–16). Истина – это «пребывающее существование»; это – «живущее», «живое существо», «дышащее», т. е. владеющее существенным условием жизни и существования. Истина, как существо живое по преимуществу, – таково понятие о ней у русского народа... Именно такое понимание истины и образует своеобразную и самобытную характеристику рус. философии».
Онтологический аспект является ведущим. Хотя определений понятий “истина” имеется множество (и они имеют право на существование), все же исходным является то, которое непосредственно касается его сути.
2. Нравственный аспект истины
состоит в нравственно-этической, эстетической и праксеологической ее наполненности, в тесной связи с смыслом жизни, с ее ценностью для всей, в т. ч. практической деятельности человека. Само понятие «истина» в русском языке неотрывно от понятия “правда”. Вл. Даль в «Толковом словаре живого великорусского языка» замечает: правда – это истина на деле, истина во благе, честность, неподкупность, справедливость; поступать по правде значит поступать по истине, по справедливости; правдивость, как качество человека или как принадлежность понятия, рассказа, описания; полное согласие слова и дела, истина (т. III. М., 1980. С. 379).
Истина – противоположность лжи; все, что верно, подлинно, точно, справедливо, что есть; все, что есть, то истина. Ныне слову этому отвечает и правда, хотя вернее будет понимать под словом «правда» правдивость, справедливость, правосудие, правоту. Истина относится [более] к уму и разуму, а добро или благо к любви, нраву и воле (т. И. М., 1979. С. 60).
Само понятие “правда” охватывает и объективную истину, и моральную правоту. «Правда груба, да сердцу мила» (преп. Амвросий Оптинский). Здесь истина понимается как соответствие Правде Божией. А сатана есть прежде всего лукавый, т. е. лживый.
Истина соединяет людей, выступая основой взаимопонимания. Как отметил англо-американский математик и философ А.-Н.Уайтхед, «истина обладает простой силой, которая в субъективной форме ее схватывания оказывается родственной чистоте, а именно, она устраняет все ненужное, излишнее. Она направлена на поддерживание индивидуальных черт лишь в той мере, в которой это необходимо для красоты сложного целого. Ложность разъединяет».
3. Праксеологический аспект
истины демонстрирует включенность в истину момента ее связи с практикой. Польза.
4. Освободительный аспект
Философ М. Рубинштейн обращал внимание на освободительный характер истины: каждая познанная истина, подчеркивал он, означает новый раскрытый простор для действия; предвидя будущее и объединяя его со своими принципами, человек не только ждет будущего, но он способен и творить его; истина – жизнесозидателъна, ложь жизнеразрушительна («О смысле жизни». Ч. 2. М., 1927. С. 101, 103, 96). Впрочем, зачем ломиться в открытую дверь? – уже в Евангелии мы на находим, что «истина сделает вас свободными» (Иоанн. 8, 32).
Мартин Хайдеггер (1889–1976), один из основоположников экзистенциализма, исходя из того, что «сущность истины есть свобода», выявил новые смысловые оттенки как истины, так и свободы. Для Хайдеггера связь между истиной и свободой не означает субъективизации истины, поскольку свобода – «основа внутренней возможности правильности», «допуск в раскрытие сущего как такового».
|
