Что такое эти пресловутые «мелкие» причины? Не проводя различия между причиной и поводом к ее действию, Гольбах понимал под ними атомы, которые движутся иначе, чем большинство других атомов. Здесь речь идет не о вероятностных отклонениях в поведении всех атомов, а об отклонении в поведении одного — двух среди всех остальных, которое незаметно и как бы исчезает на общем фоне атомарных движений (les atomes perdus), но не остается без своих последствий. Мало того, ни одно из этих движений не остается без воздействия на самые, казалось бы, удаленные от них части вселенной. Все атомы 1в своих действиях взаимосвязаны, так что в этом смысле всякий из них играет «необходимую роль», и цепь причинений действует необходимо, так что сказать, что все находится в рамках каузальных отношений, равносильно утверждению, что все необходимо.
«Мелкие причины», или пресловутые «шальные атомы», распространяя следы своих движений далеко окрест себя, могут оказаться тем самым причинами крупных, значительных последствий. Таковые «случайны» в том смысле, что неожиданны,— великое оказалось результатом малого. «События нашей жизни являются часто плодом ничтожнейших случайностей». Для того чтобы погубить человека, бывает «достаточно песчинки», изменения направления ливийского ветра и т. д. С другой стороны, «диета, стакан воды, кровопускание иногда могут быть достаточны, чтобы спасти от гибели царства». Читая строки двенадцатой главы первой части «Система природы», вдумчивый современник делал для себя естественный вывод: плохо же устроено то государство, в котором все зависит от произвола одного человека и прихотливой смены его настроений, а именно такой была Франция середины XVIII в.
Нетрудно показать, что, с точки зрения французских материалистов, «мелкие причины» не только могут вызвать крупные последствия, но они всегда должны в конечном счете приводить к таким последствиям. Это видно из матрицы каузальных связей, в которой зафиксированы четыре основные возможности: (см. схему № 8).
В этой матрице учитывается, что цепи причинения в принципе идут в обе стороны без конца на манер воздействий «бильярдных шаров» при неограниченных размерах поля их движений и бесконечном их количестве (взаимопереплетениями цепей причинения для простоты можно пренебречь). Поэтому в конце концов, идя в направлении причин, мы доберемся до самых мелких из них, т. е. до индивидуальных движений отдельных атомов, а двигаясь в другую сторону, в направлении следствий, рано или поздно придем к крупным последствиям, т. е. к значительным, важным событиям. Таким образом, если судить по характеру следствий, то «во вселенной вовсе не окажется незначительных причин», и всякий атом sub specie, aeternitatis играет в ней важную роль.
Иначе говоря, все крупные события вызываются пусть отдаленными, но мелкими факторами, «случайные» причины ведут к необходимым следствиям. В этом смысле все случайно, всюду царит «власть случая».
Полученный вывод представляется противоречащим идее мира как рационального целого. Но на него можно взглянуть иначе: перед нами своеобразный случай диалектического перехода необходимости в случайность, на который невольно указали представители метафизического, в основном, материализма. Наметив этот переход, Гольбах смог подняться над антиномией «порядок или беспорядок или же они оба вместе царят в природе?» Ответ философа таков: во всем мире господствует причинность, столь же строгая, как телеологический порядок, и столь же неожиданная, «капризная» для нас, как хаос. И вообще эти альтернативы не отличаются точностью, «представление порядка и беспорядка не доказывает, что они существуют в природе, так как в ней все необходимо»,—поясняет Гельвеций.
Нарский И. С.
|
