1. Общие претензии
Учение Канта мгновенно нашло приверженцев и противников. Канта уже при жизни часто обвиняли и за то, что он постулирует существование вещи в себе, что вещь в себе противоречит явлениям, ведь если вещь является причиной явлений, то почему мы не можем через эти явления как следствия познать и причину.
С другой стороны, Канта упрекали и за то, что он слишком субъективизировал познание. Почему он счел познание функцией лишь разума и оторвал его от материального мира? Против кантовского выделения из суждений т. н. априорных синтетических выступил русский философ А. А. Козлов.
2. Владимир Эрн: меоничность человеческой мысли
Всякое содержание сознания для Канта есть только явление. Значит всякое содержание сознания, будучи только явлением, всецело подпадает под власть универсальной категории причинности. Причинность же связанна с необходимостью, т. е. с отсутствием свободы. Но мысль есть одно из данных внутреннего опыта, одно из содержаний сознания – значит свободной она быть не может.
Понятие свободы может быть прилагаемо только к ноуменам, и поскольку в мысли ничего ноуменального нет, то свобода ее так же призрачна, как свобода камня, "свободно" падающего к земле. Так кантовский агностицизм феноменологического толка отрицает всякую возможность видеть в человеческой мысли истину, но лишь меон.
3. Владимир Эрн: “священная скрижаль” кантианства
Разрыв между сущим и мыслью, между формой и содержанием, между априорным и апостериорным, между явлением и тем, что является, – этот фатальный, поистине трагический разрыв, коренясь в самом существе ratio, с гениальностью закрепляется Кантом, величайшим аналитическим умом новой Европы, – закрепляется и становится каким-то кодексом, какой-то священной скрижалью для огромного большинства философов XIX века. А между тем в этом разрыве уже заложены корни безумия.
Подход трансцендентальный по сути говорит, что философия, т. е. мысль человеческая, будучи в корне и безусловно рациональной, не имеет никакого отношения к безусловно иррациональной действительности вселенского целого. Никакая частица жизни не может быть понята, никакое чувство осмыслено, никакое разумное желание осуществлено. Между человеком и миром встает абсолютно непобедимая преграда. Ни понимать разумно, ни чувствовать, ни действовать разумно человек абсолютно не может. Преграда непобедима именно своей трансцендентальностью. Она разделяет человека не только от внешнего мира, но и от внутреннего. Не только in rerum natura[4], но и в себе человек не может понять ничего. Внутренний мир человека в своей материи (ulh), в конкретном многообразии своего фактического содержания, не менее иррационален, т. е. несообразен разуму – без-умен, – как и любая res[5] внешнего мира. Получается карикатурно-трагическое положение. Все люди в плену; в плену у трансцендентального меона, у какой-то умопостигаемой и методической нирваны. В каждое сознание тянется невидимая нить, с какой-то фатальной властью над всем содержанием как внутреннего, так и внешнего опыта. Таинственной властью трансцендентальных принципов сознание сковано и лишено всяких прав на действительность. И вот человек, будь он хоть Геркулесом, хоть Прометеем, невидимой нитью подвешен к трансцендентальному субъекту совершенно так же, как за жабры подвешивается рыба, которую хотят вялить или коптить.
|
