Декарт, увлеченный бьющими в глаза успехами чистого разума, творческую силу которого он непосредственно наблюдал на самом себе, он впал в крайность, противоположную той, которую проповедывал Фрэнсис Бэкон: он признал единственным орудием открытия истины чистый разум, игнорируя опыт и наблюдение. Таким образом, было положено начало другому философскому направлению, получившему название рационализма (спиритуализма).
Декарт со всей силой своего гения подверг уничтожающей критике все существовавшие до него схоластические системы философии и своим анализом разрушил старую теологическую метафизику.
Он твердо установил исходную точку всей философии познания, что мы знаем достоверно только наши собственные ощущения и мысли. "Cogito, ergo sum" - "Мыслю, следовательно, существую" есть основной принцип его философии. Безусловно, достоверны только немногие истины, извлекаемые из чистого разума. Он считал немыслимым взаимодействие между мертвой природой и живым, познающим духом человека, а потому и отверг значение опыта.
Отрицание опыта он построил на игре слов, на предвзятом противоположении понятий "мертвый" и "живой".
Здесь можно видеть пример того, насколько завладевают даже выдающимися умами предвзятые идеи, в течение ряда лет внушаемые и передаваемые воспитанием от поколения к поколению (idola theatri Ф. Бэкона).
В утверждении Декарта о невозможности воздействия мертвой природы на живой дух сказалось основное положение старой теологии о коренном противоречии между душой человека, находящейся в ведении всеблагого бога, и его плотью, тем "сосудом скудельным", которым всецело заведует антипод бога - сатана.
Разрушая старую теологию, Декарт бессознательно подпал под ее же влияние.
Не имея возможности отрицать, что внешний мир познается нами только при помощи чувственных восприятий (и даже создается самим мыслящим субъектом) и, отвергнув, наперед возможность взаимодействия между ними и внешними предметами, он зашел в тупик, и с этого момента еще более запутался в сетях старой схоластики, которую сам же перед этим так основательно разрушал.
Пришлось прибегнуть, как в греческих до безвыходности запутанных трагедиях, к Deusy ex machina, что Декарт и сделал, придумав теорию врожденных идей о явлениях так называемого внешнего мира, которые внушаются нашему разуму извне.
Но так как ничто вне нас лежащее и ограниченное, т.е. принадлежащее вещественному миру, воздействовать на наш разум не может, то пришлось вывернуться из безысходного положения опять-таки при помощи игры слов. Если вне нас лежащее конечное и несовершенное не может воздействовать на нас, то такое воздействие может оказать нечто также вне нас находящееся, но бесконечное, всесовершенное и всемогущее, т.е. бог, который как всемогущий, может сделать все, что является немыслимым для человека, и обманывать, как существо всесовершенное, не может, а потому, влагает в разум человека с его рождения истинные основные идеи о внешнем вещественном мире.
Необходимо только разыскать их в своем разуме, представить ясно и раздельно, как это сделано уже в математике и в геометрии при составлении аксиом. Из этих основных аксиом можно уже затем развить, путем чистой дедукции, опять-таки по примеру математических наук, всю стройную систему человеческих знаний.
В этой последней схеме построения системы точного знания, заметим кстати, заключалась верная и совершенно новая для того времени мысль; но она была парализована признанием прирожденных идей, которые должны черпаться исключительно из чистого разума совершенно независимо от опыта и наблюдения.
|