Политическая власть в Городе Солнца соединена со священнослужением: первосвященником является Метафизик, священниками - высшие должностные лица. Они ведают богослужением и исповедуют граждан.
При храме существует особая коллегия из двадцати жрецов. Впрочем, жрецы эти тоже скорее принадлежат к ученой элите Города Солнца; правда, они четыре раза в сутки поют псалмы, но, кроме того, <на их обязанности лежит наблюдать звезды, отмечать их движения при помощи астролябии и изучать их силы и воздействие на дела человеческие.
Они определяют часы для оплодотворения, дни посева, жатвы, сбора винограда... записывают замечательные события и занимаются научными изысканиями> (5, стр. 104 105). Именно благодаря своей научно-астрологическо-магичес (5, стр. 67).

Контроль за деторождением осуществляется в Городе Солнца в соответствии с биологическими и астрологическими теориями Кампанеллы. Именно этим стремлением придать . В результате - кой деятельности жрецы <являются как бы передатчиками и связующим звеном между богом и людьми> (5, стр. 105). Изложение религии соляриев - деистического культа, <закона природы>, близкого к христианству, - соединяется в <Городе Солнца> с изложением натурфилософских, научных - астрономических и астрологических - учений. Не только политическая власть совпадает с религиозной, но и та и другая связаны с наукой, как ее понимал Кампанелла, в неразрывном единстве с магией и астрологией.

В этом объединении церковной и политической власти исследователи утопии Кампанеллы видят теократические устремления калабрийского реформатора. В. П. Волгин объясняет проникший на страницы <Города Солнца> <идеал церковно-политического режима> чаяниями <интеллигентских кругов, к которым принадлежал сам Кампанелла>, влиянием <старых феодально-церковных традиций> (5, стр. 27). В. Ф. Асмус видит в теократических идеях <вынужденное приспособление... к условиям современности>: <Кампанелла, монах-доминиканец, пленник и жертва инквизиции, вынужден был облечь свои общественно-политические и коммунистические идеи> в <мистическую и теократическую форму> (53, стр. 1О2).

Нам представляется, что в учении об идеальной государственной власти Кампанелла исходил не из своего монашеского прошлого и не из специфических интересов интеллигентских кругов. В своей социально-политической программе Кампанелла передает руководство обществом в руки ученых философов. Именно знание, наука - в том ее понимании, которое характерно для натурфилософии Кампанеллы, наука, обладающая <магической> силой воздействия и знанием явных и тайных сил природы, - лежит в основе разумной организации всей хозяйственной и общественной жизни коммунистической общины Города Солнца. В этом же научно-философском, магическом духе истолкованы Кампанеллой и <натуральная религия>, <закон природы> соляриев. Функции ученого, священнослужителя и политика совпадают. Теократия Кампанеллы не есть перенесение в коммунистическую утопию традиций средневекового католицизма. В теократической форме им выражена мысль о первостепенной роли науки и ученых в коммунистической общине. Теократия Кампанеллы сильно отдает технократией.

Вместе с тем <магическая> религия соляриев имеет еще одну важную общественную функцию в утопии-программе Кампанеллы.
Сохраняя в идеальном государстве религию, Кампанелла исходит из представления о важнейшем значении духовного единства в жизни общества. <Первым орудием власти является язык, а вторым меч>, - писал он в <Испанской монархии> (23, стр. 154). <Общность душ создается и сохраняется благодаря основанной на науке религии, которая есть душа политики и защита естественного закона>, - подчеркивал он эту свою мысль в <Политических афоризмах> (28, стр. 91).
<Вера и религия обладают магической силой в государстве>, - убеждал он венецианцев в памфлете <К Венеции> и пояснял далее свою мысль: <Более того, религия, будь она истинной или ложной, обладает хотя бы естественной магической силой, так как объединяет людей > (30, стр. 105 - 110) .

В принятии религии как магической силы, объединяющей общество, Кампанелла пытался разрешить задачу духовного сплочения своей коммунистической общины. Иной силы, способной воздействовать на массы, калабрийский мятежник не знал. В его теократии воплотились идеал научного руководства обществом со стороны ученых-специалистов и одновременно стремление с помощью магически истолкованной религии обеспечить духовное единство Города Солнца.

. . . Калабрийский заговор потерпел неудачу. Но Кампанелла не отказался от своих планов всеобщего преобразования. Осуществлению их посвящены были последующие годы жизни мыслителя.
На поверхностный взгляд <Город Солнца> стоит особняком среди других политических сочинений Кампанеллы, таких, как <Политические афоризмы>, <Испанская монархия>, <Монархия мессии>, <О царстве божьем>, не говоря уж о таких конкретных политических памфлетах и панегириках, как <Речи к итальянским князьям>, <К Венеции>, <О свободе и счастливом подчинении церковному государству>. Если Л. Амабиле и А. Э. Штекли противопоставляют <Город Солнца> другим политическим сочинениям Кампанеллы как написанным <на случай> и не выражающим его подлинных взглядов, то современные католические исследователи считают именно <Город Солнца> сочинением случайным и несущественным для всей системы взглядов Кампанеллы. Так, Дж. Ди Наполи видит в нем лишь изображение дохристианского состояния общества, причем отсутствие у соляриев семьи и частной собственности он относит к <недостаткам> государства, построенного на чисто философских началах (97, стр. 9О - 91). Р. Америо подчеркивает принципиальное различие между коммунистической утопией, выросшей из калабрийского заговора, и поздней утопией всемирной монархии (85, стр. 381 - 382).

Провал калабрийского заговора объяснялся не только подлостью предателей и коварством испанских властей. Народ - те самые плебейские массы города и деревни, во имя которых выступал Кампанелла, - был далек от заговора и не поддержал мятежников.
Настроения Кампанеллы после неудачи калабрийского заговора нашли наиболее яркое выражение в сонете <О простом народе>:
Огромный пестрый зверь - простой народ, Своих не зная сил, беспрекословно, Знай, тянет гири, тащит камни, бревна, Его же мальчик слабенький ведет.
Зверь этот - <робок>, он <служит полюбовно> своим угнетателям.
Под небом все ему принадлежит Ему же невдомек. . .
И горьким выводом из неудачного опыта калабрийского заговора, когда люди, ради лучшей участи которых выступили Кампанелла и его друзья, осыпали насмешками и проклятиями тех, кто хотел принести им освобождение, звучат последние строки стихотворения: . . . А коль научит Его иной, так им же и убит (5, стр. 165).

Не оправдались надежды на народное восстание, не удался заговор. Вряд ли можно поверить поэтому, что Кампанелла поддерживал намерения своего ученика Пиньятелли, который надеялся освободить родину с помощью нового заговора и убийства вице-короля.
В тюрьме происходит переосмысление прежних надежд и мечтаний. Кампанелла не изменил ни себе, ни своим друзьям, ни своим грандиозным планам преобразования всего человечества. Но он ищет и пытается понять причины пассивности народа и найти новые пути и средства к осуществлению своей социально-политической программы.
Размышления его не ограничивались Калабрией. В своих политических сочинениях, написанных в неаполитанских тюрьмах, Кампанелла постоянно обращается к волнующим его примерам восстания Дольчино в Северной Италии (1304 -- 1307) и главы мюнстерских анабаптистов Иоанна Лейденского, попытавшегося осуществить идеалы уравнительного коммунизма в 1534 -- 1535 гг. Их поражение Кампанелла объясняет тем, что " язык", т. е. новая социально-религиозная проповедь, не был поддержан у них <мечом> - военно-государственной силой. <Кто проповедует новую секту, в которой содержится истина, тот языком приобретает власть, развязав войну между прежней религией и новым учением, приспособленным ко вкусу народа, однако такая власть длится недолго... примером чему являются ересиархи, которые хотя многое и приобрели, но недолго удержали, как Иоанн Лейденский и фра Дольчино> (28, стр. 111). Эти реформаторы потерпели поражение, пишет далее Кампанелла, потому, что они в отличие от Лютера не имели мощной поддержки <меча> со стороны государей (28, стр. 128).
Для осуществления программы коренного преобразования общества необходимо мощное орудие -- <меч>, светская власть государей. Потеряв надежду на выступление народных масс, Кампанелла стремится использовать в интересах народа государственную власть, превратить существующее государство в орудие своей политической программы. Не для того. чтобы выслужиться перед вчерашним врагом, пишет Кампанелла <Испанскую монархию>, а для того, что- бы задуманный им план реформы общества осуществить в рамках всемирного государства. Тот <меч>, которым в ходе калабрийского заговора должен был стать Маврицио де Ринальдис, воплощен теперь для него во власти могущественнейшего из европейских государей - сперва испанского, а затем французского короля. Но один <меч> недостаточен для осуществления преобразования мира. Кампанелла анализирует социальную роль религии в со- временном ему обществе. <Известно ведь, - писал Кампанелла в <Испанской монархии>, - что весь народ, особенно в великих государствах, сильнее, чем король со всеми его солдатами и приспешниками. Очевидно, если народ не восстает против короля из-за повода к недовольству, но служит и повинуется ему, значит, его сдерживает какая-то причина, и причина эта - недостаточное единство, и трусость, и отсутствие вождя, который восстал бы первым и внушил бы народу надежду и веру> (25, стр. 153). Позднее, в памфлете <К Венеции>, Кампанелла писал, что не отсутствие вождя является причиной того, что народы не поднимают непрестанно мятежей в ответ на насилия правителей: <любой может поднять мятеж>, но сдерживающей силой, обеспечивающей пассивность народа и терпение его, является религия.

<Так знай же, Венеция, что причина, по которой народ не восстает, заключается в религии, н священниках и монахах; таким образом, когда государи поступают опрометчиво и народ недоволен или подстрекаем разбойниками, то именно в духовенстве причина того, что народ не восстает и пребывает в повиновении, так как духовенство в проповедях и на тайной исповеди увещевает его жить праведно, и отвращает от злых намерений, и утешает обещанием рая и запугивает адом, заставляя идти в церковь; а там, видя службы и обедни, и слушая проповеди, и созерцая коленопреклонение и благочестие, и видя, что все это делается из чувства долга, а не в шутку, люди веруют в иную жизнь и охотно оставляют свои помыслы о жизни земной. И если они терпят оскорбления, то их поддерживает мысль о том, что бог вознаградит их в иной жизни, и этот обычай обладает столь сильной властью над душами людей, что делает их более послушными и верными и заставляет их любить друг друга. Иначе люди были бы хуже тигров и львов и самих демонов, потому что по разуму своему они непобедимы, и оказывают друг другу взаимное содействие, и используют животных и добиваются всего, чего они захотят в своей гордыне> (30, стр. 103 -- 104).

Если <мечом>- физическим орудием преобразования мира должна была по замыслу Кампанеллы стать власть светского государя, неважно какого, того, кто сильнее и у кого больше шансов осуществить давнюю мечту калабрийского реформатора всемирное объединение человечества, то <языком>- орудием духовного объединения всего человечества должно было стать христианство. <Магическая> сила религии должна по замыслу Кампанеллы послужить единению всех народов. Едино стадо, един пастырь - в этом евангельском изречении воплощена мечта Кампанеллы. Этой центральной идее подчинена вся его политическая программа, вся его практическая деятельность. Утопия всемирной монархии столь же существенная часть программы Кампанеллы, как утопия коммунистической организации общества. <Город Солнца> не противостоит в его творчестве <Испанской монархии> и <Монархии мессии>. В рамках всемирного государственного и духовного единства должна осуществиться социальная программа калабрийского реформатора. Борьбой за воплощение в жизнь этого утопического идеала заполнены десятилетия жизни Кампанеллы после неудачи калабрийского заговора. В призывах к испанской короне и к папскому престолу об установлении <монархии> (термин этот означает в данной связи не форму единоличного правления, а единовластие во всемирном масштабе) Кампанелла выступал не в качестве придворного панегириста и апологета, а в качестве смелого и требовательного реформатора. Он стремился не к расширению существующей власти короля и папы в том виде, в каком они реально существовали, а к коренному преобразованию самого характера и светской власти испанской короны, и духовного владычества католической церкви. Программа Кампанеллы - это план преобразований и церкви. и государства. И самый тон его сочинений не тон просителя, советника или льстеца, а скорее тон библейского пророка и учителя. Недаром в <Испанской монархии> он писал, что если <проповедники правы> в своих проповедях, <то нужно исправлять те вещи, которые они обличают> (23, стр. 158). Недаром на страницах <Испанской монархии> мы встретим такие рассуждения о политике Испании, которые не могли прийтись по вкусу при мадридском дворе; недаром в посланиях к папе и кардиналам Кампанелла с поразительной не только для узника смелостью обличал пороки современного духовенства.

Разместил: Философ Дата: 17.09.2013 Прочитано: 25855

Всего 1 на 6 страницах по 1 на каждой странице

<< 1 2 3 4 5 6 >>

Дополнительно по данной категории

	03.10.2013 - Учение о магии Кампанеллы
	02.10.2013 - Сенсуализм Кампанеллы

Нет комментариев. Почему бы Вам не оставить свой?

Вы не можете отправить комментарий анонимно, пожалуйста войдите или зарегистрируйтесь.