|
Гоголь вошел в круг лиц, стоявших во главе русской художественной литературы: его давние поэтические стремления теперь получили шанс развиваться во всей широте, инстинктивное понимание искусства могло трансформироваться в сознательную эстетическую систему; личность Пушкина произвела на него чрезвычайное впечатление и навсегда осталась предметом поклонения. Служение искусству становилось для него нравственным долгом, требования которого он старался исполнять свято. У Жуковского Гоголь встречал избранный круг, частью литературный, частью аристократический; в последнем у него завязались отношения, игравшие потом немалую роль в его жизни. В частности, у Балабиных он встретился с фрейлиной А.О.Россет, впоследствии Смирновой, ставшей со временем его конфиденткой. Горизонт жизненных наблюдений расширялся, давнишние стремления получили почву, и понятие Гоголя о своем предназначении начало постепенно наполняться живым смыслом.
Сразу по прибытии в Петербург Гоголь обнаружил, что Малороссия возбуждает в столичном обществе неподдельный интерес и все малороссийское здесь «в большой моде». Природа этого интереса – распространенная в России 1810–1830-х романтическая мифологизация фольклорных форм быта, восприятие украинской культуры как живой плоти древнего славянства, не подверженной грубой обтеске современной цивилизацией. Этот романтический комплекс этнографических интересов был инспирирован немецким влиянием (И.Г.Гердер, школа Я.Гримма) и составил благодатную почву для художественного проявления гоголевского украинофильства. Еще с первых месяцев 1828 Гоголь осаждает мать просьбами прислать ему сведения о малорусских обычаях, преданиях, костюмах, а также «записки, веденные предками какой-нибудь старинной фамилии, рукописи стародавние» и пр. Все это составило материал для рассказов из малороссийского быта, которые стали началом его литературной славы и были опубликованы в 1831–1832 двумя частями в Петербурге под названием Вечера на хуторе близ Диканьки. Повести, изданные пасечником Рудым Паньком. Книга вызвала почти всеобщее восхищение. Критика едва ли не единодушно приветствовала Вечера, отметив их неподдельную веселость и искренность. «Все обрадовались этому живому описанию племени поющего и пляшущего», – заметил А.С.Пушкин. Тема Украины не оставалась здесь в рамках ограниченного этнографизма, но была переведена в русло самодовлеющего художественного мира. Воссозданный здесь мифический мир малороссийского казачества нес в себе явственные черты оппозиционности по отношению к миру петербургскому, неестественному, холодному и слишком реальному, причем оппозиционности не только географической и моральной, но и исторической. Диканька воплощала собой некое эпическое абсолютное прошлое мира, противопоставленное петербургской абсолютной современности. А потому столичные литераторы, приверженные романтической эстетике, с восторгом восприняли столь пленительные в своей экзотичности черты гоголевских парубков и девок, старых казаков и ведьм, как полнота чувств, естественность, сила переживаний, свободных от жеманства и чопорности. Возвышенный лиризм в описаниях украинской природы соединялся с колоритом «жанровых сцен», и все это пронизывалось фантастикой, опирающейся на фольклор и народную демонологию. В Вечерах царствует особая стихия народной веселости, названная М.М.Бахтиным «карнавальным смехом». Карнавализацией, духом ритуального смеха навеяны мотивы нарушения всяческих правил – моральных, этических, социальных, – веселые проделки влюбленных, развенчание потусторонних сил и т.д. Но вместе с тем комическое здесь неизменно оказывается двойственным, смешное чревато ужасным. Обычное «веселое место» (например, Сорочинская ярмарка) обращается местом «проклятым». Существуют две устойчивые трактовки образа черта у Гоголя. Согласно одной из них, черт здесь, в соответствии с украинской народной традицией, «одомашнен», «приручен», он оказывается безвредным злодеем, обманутым обманщиком. Другая интерпретация восходит к работе Д.С.Мережковского Гоголь и черт. Ее сторонники обращают внимание на то, что сюжет всех повестей Вечеров выстраивается как вариация одной темы – вторжения в жизнь людей демонического начала, борьбы с ним и нередкого от него поражения (в Вечере накануне Ивана Купала побеждает Басаврюк; в Страшной мести все, прикоснувшиеся к злой силе, осуждены на гибель и т.д.). Даже если нечисть в Вечерах посрамляется, как, например, в Ночи перед рождеством, страх перед ней все же не исчезает окончательно. Во второй половине жизни Гоголь, подвергший религиозной ревизии свой предшествующий опыт, горячо сожалел о том, что некогда дал жизнь темным порождениям своей фантазии.
|
