Лейбниц, Готфрид
Новое значение "финализма"
Объяснение явлений, предлагавшееся новой наукой и картезианством, носило механистический характер. Протяженность и движение считались достаточными причинами для адекватного разъяснения вещей. Такой постановке вопроса, полностью исключающей рассмотрение цели, Лейбниц противопоставляет вторую навигацию Платона (изложенную в "Федоне").
Платон устами Сократа критикует Анаксагора, хотевшего объяснить все сообразно разуму и конечной причине (благу), но затем не выполнившего своего обещания, отделавшись приведением обычных материальных, физических и механических причин. Например, тот факт, что ноги Сократа состоят из костей, мышц, сухожилий и т. п., может объяснить, как он попал в тюрьму, но объясняет это только с точки зрения механического движения; истинная причина (высшая и конечная) — совершенно иного типа: это моральный выбор между хорошим и дурным (Сократ счел хорошим поступком законопослушание — понести наказание, а не бежать, используя "механические" причины — свои ноги, мышцы и сухожилия). В "Рассуждении о метафизике ^Лейбниц оставил в рукописи свободное место с очевидным намерением перевести и процитировать эти страницы и действительно так и сделал в другом месте; они казались ему столь важными, что он неоднократно к ним обращался.
"Не желая судить о людях на основе предубеждения, я не хочу обвинять современных философов, пытающихся изгнать из физики конечные причины; тем не менее, я вынужден признать, что последствия этого мне кажутся опасными, будто Бог не имел в виду никакой цели и никакого блага, когда приступал к действиям, как будто бы благо не являлось объектом Его воли. Наоборот, я полагаю, что здесь то и нужно искать начало всех законов природы и всего сущего, ибо в намерения Бога всегда входит самое лучшее и самое совершенное. Я признаю, что когда мы хотим определить цели и замыслы Бога, мы можем легко обмануться; но это случается только тогда, когда мы хотим ограничить их каким либо частным проектом в уверенности, что Он имел в виду только одну вещь, тогда как Он принимает в расчет все одновременно. Так, когда мы воображаем, что Бог сотворил мир именно для нас, то сильно заблуждаемся; хотя, творя мир, Он действительно имел в виду нас, и во вселенной нет ничего, что не касалось бы нас и не приспособлялось бы к тому вниманию, какое Бог оказывает нам (согласно изложенным выше принципам). Поэтому, когда мы видим какой либо хороший результат или какое-нибудь совершенство, происходящее или вытекающее из творений Бога, мы можем с уверенностью сказать, что Бог имел его целью. Он ничего не совершает случайно, в отличие от нас, не знающих, что и когда уместно делать. Поэтому Он далек от возможных ошибок наподобие допускаемых чрезмерно осторожными политиками, которые предполагают слишком много тонкостей в намерениях государей, или вроде комментаторов, ищущих слишком много учености в своем авторе. Его бесконечной мудрости невозможно приписать больше соображений, чем есть: меньше всего здесь следует опасаться ошибок; единственное, чего надо остерегаться, — это отрицательных суждений, которые могут ограничить пути Господни. Все, наблюдающие удивительное строение животных, приходят к признанию мудрости их Творца; а тем, кто обладает чувством благочестия и определенной восприимчивостью к пониманию истинной философии, я советую держаться подальше от так называемых умников с их высказываниями, смысл которых сводится к следующему: мы видим потому, что у нас есть глаза, но не потому, что глаза созданы для того, чтобы видеть.
|
