То же самое с понятием о времени, оно тоже обладает признаками бесконечности, однородности, непрерывности, а мы это не видим и ощутить не можем. Во время сна мы, например, время не фиксируем – значит, во сне время прерывается? Однородность мы тоже не можем видеть, наоборот, люди говорят: как быстро стало лететь время! Бесконечность времени мы тоже не можем испытать. Значит, времени в природе нет – это в сущности не понятия, а чувственные интуиции (чувственные потому, что относятся к чувственному познанию), при помощи которых мы получаем понятия о предметах.
На первой стадии нашего познания мы знаем лишь ощущения, которые при помощи интуиций пространства и времени помогают нам создавать понятия – и всё!.
3. Время
Евг. Трубецкой: Кант основательно указал, что в интуиции времени целое предшествует своим частям. Интуиция эта не получается путем сложения отдельных времен или путем отвлечения от них; наоборот, мы можем представлять и мыслить каждый отдельный момент времени не иначе, как в связи с бесконечной серией моментов до и после него. Интуиция времени есть интуиция связи между прошедшим, настоящим и будущим. Связь эта – всеобщая и безусловная: нет ни единого момента времени, который стоял бы вне бесконечной и непрерывной серии моментов, ни единого момента без бесконечного прошедшего и будущего, ни одного, который бы не был либо раньше, либо позже бесчисленных других моментов времени. Все моменты времени образуют некоторое единство как деление единого времени. Все совершающееся укладывается в эту форму единого времени – и то, что было, и то, что есть, и то, что будет. Стало быть, все временное, как такое, образует некоторое всеединство. Только в форме всеединства мы можем созерцать временное.
«Критика чистого разума» И. Канта имеет специальный параграф «Метафизическое истолкование времени», в котором он, в частности, пишет, что «первоначальное представление времени должно быть дано, как неограниченное» (Кант И. Критика чистого разума. СПб., 1993, с. 57).
О совпадении терминов «созерцание» и «интуиция» у Канта см.: Асмус В. Ф. Проблема интуиции в философии и математике. М., 1963, с. 55-57.
4. Кантов идеализм (Сергий Трубецкой)
По Канту, внешний мир существует несомненно вне моего мозга, вне моего личного "эмпирического" Я, точно так же, как вне меня существуют и другие сознающие личности. Мое личное “Я” есть само лишь явление как объект моего внутреннего опыта. Мой внутренний опыт состоит в зависимости от моего внешнего опыта, мои представления, мысли, чувства стоят в зависимости от моих внешних восприятий, будучи лишь отражением последних. Поэтому внешний мир имеет для меня, во всяком случае, не меньшую реальность, чем мой внутренний мир.
И если явления моего внутреннего мира зависят от явлений внешнего мира, хотя бы в большей части, то внешний опыт – в совокупности следующих друг за другом явлений – независим от моего внутреннего опыта. Таким образом, Кант виновен отнюдь не в иллюзионизме, сводящем внешние явления к психологическим представлениям, а скорее в том, что явления внутреннего опыта он слишком безусловно подчиняет влиянию внешних явлений.
По Канту все явления и внутреннего и внешнего мира подчиняются законам сознания как реальные объекты опыта и восприятия. И те и другие не теряют ничего в своей действительности или реальности, но в то же время приобретают идеальный характер. Вся особенность кантовского идеализма состоит в том, что он не знает реальности, абсолютно внешней сознанию, или духу, и не признает явление, которое никому не является.
Явления существуют не в моем мозгу и не в моем единичном сознании, а в беспредельном пространстве и времени; мой мозг занимает некоторую часть этого пространства, и мое сознание ограничено во времени. Этим безусловно исключается иллюзионизм, превращающий мир в субъективное представление. Но вместе с тем самое пространство и самое время должны быть признаны идеальными как общие формы всех явлений, т. е. формы того, что является нашему сознанию, всего, что представляется нами.
Учение о пространстве и времени составляет бессмертную заслугу Канта. Те эмпирические психологи, которые производят пространство и пространственное восприятие из особого сочетания наших зрительных и осязательных мускульных ощущений, на самом деле гораздо более Канта заслуживают упрека в иллюзионизме: они действительно превращают пространство (и время) в такое же чисто субъективное явление нашей чувственности, каковы, напр., цвет, запах, вкус или другие ощущения.
По Канту, пространство и время не суть внешние реальности или вещи, ни свойства таких вещей; они не суть ни отдельные явления, ни отношения таких явлений, хотя все явления и вступают между собою в отношение последовательности и сосуществования во времени и пространстве.
1) Пространство есть общая форма всех возможных “внешних восприятий”, без которой никакой воспринимающий субъект не может отличать от себя внешние вещи, или иметь "внешнее" восприятие.
2) А время есть общая форма всякого возможного восприятия, без которой никакой воспринимающий субъект не может различать двух последовательных состояний своего сознания.
Пространство и время суть общие условия всего являющегося. Они a priori обусловливают явление, a priori обусловливают опыт и восприятие. В этом смысле они могут быть названы “субъективными формами восприятия”, или “субъективными формами чувственности”. Но "субъектом" тут является не мое личное эмпирическое восприятие, не чувственность, не чувственность Сидора или Петра, а восприятие вообще, чувственность, как таковая, – потому что без пространства и времени ничто не может являться никакому чувствующему субъекту, т. е. никакое чувственное восприятие безусловно невозможно.
Поэтому, с другой стороны, пространство и время не суть психологические явления, происходящие из сочетания ощущений (как то полагают некоторые новейшие психологи): пространство и время столь же (если не более) реальны, как совокупность явлений внешнего и внутреннего мира, и независимы от моей личной душевной жизни, от моего личного опыта.
|
