Если, таким образом, время и пространство не могут быть ни внешними предметами, ни отвлеченными от внешнего опыта понятиями, то – заключает Кант – каждое из них может быть лишь чистым воззрением (intuitus purus, reine Anschauung), т. е. априорной, субъективной и идеальной формой, или как бы схемой (veluti schema), необходимо присущей нашему уму и обусловливающею для него правильную координацию чувственных данных. Другими словами, это суть 2 основные условия воззрительного синтеза чувственности, совершаемого нашим умом. Все состояния нашего субъекта без исключения являются как моменты одного и того же времени (что возможно только в силу априорной природы этой формы), некоторые же из них определяются как части одного и того же пространства (что также предполагает субъективный априорный характер пространственного воззрения). Из этого различия вытекает противоположение внутренних явлений, связанных во времени, но не в пространстве, и внешних, связанных не только во времени, но и в пространстве – противоположение лишь относительное и с точки зрения Кант не вполне объяснимое. В чем бы, впрочем, ни состояло неведомое (с этой точки зрения) последнее основание, в силу которого некоторые из наших чувственных состояний объективируются и представляются как внешние вещи, а другие, напротив, всецело сохраняют свой субъективный характер, – тот начальный способ, которым первые полагаются как внешние предметы, т. е. самое представление вне бытия, или пространственное воззрение, есть, во всяком случае, так же как и время, собственный, ни от чего постороннего не зависящий, чистый или трансцендентальный акт самого познающего субъекта.
Благодаря этой априорно-синтетической природе времени и пространства только и возможна математика как настоящее познание, т. е. образуемое из синтетических суждений а priori. Числа суть априорные, но вместе с тем воззрительные акты сложения (Zusammensetzung) во времени; геометрические величины суть такие же априорные и воззрительные акты сложения в пространстве. Подлежать счислению и измерению, т. е. находиться во времени и пространстве, есть всеобщее и необходимое (потому что a priori полагаемое) условие всего чувственного, вследствие чего и учение свое о времени и пространстве Кант назвал трансцендентальной эстетикой (от αϊσθησις – чувство, ощущение).
6. Разгадка априорности
Синтетические суждения a priori суть не что иное, как связь противоположного через само себя или, иными словами, абсолютное понятие, т. е. соотношения различенных определений, данных не посредством опыта, а посредством мысли, как напр. причина и действие и т. д. Пространство и время суть также нечто связующее; они поэтому суть также a priori, т. е. находятся в самосознании. Показав, что мышление обладает синтетическими суждениями a priori, суждениями, не почерпнутыми из опыта, Кант тем самым показывает, что мышление конкретно внутри себя (имманентно).
Итак, синтетические суждения могут быть априорными лишь в том случае, если они опираются только на форму чувственности, а не на сам чувственный материал. Именно таковы, по Канту, суждения математики, кот. конструирует свой предмет, опираясь либо на чистое созерцание пространства (геометрия), либо на чистое созерцание времени (арифметика). Это не значит, конечно, что тем самым математика не нуждается в понятиях рассудка. Но из одних только понятий, без обращения к интуиции, то есть созерцанию пространства и времени, она не может обойтись. Т. обр., рассмотрение пр-ва и времени не как форм бытия вещей самих по себе, а лишь как априорных форм чувственности познающего субъекта позволяет Канту дать обоснование объективной значимости идеальных конструкций – прежде всего конструкций математики. Тем самым и дается ответ на вопрос, как возможны синтетические суждения a priori.
Казалось бы, Кант противоречит самым обыденным представлениям о мире. Но именно противоположный взгляд на мир (что пространство и время есть свойства вещей в себе, что законы также суть свойства мира) есть взгляд материалистический.
Подобные рассуждения по поводу времени мы уже видели у Августина. Но Августин говорил о времени как о «протяженности души» и «протяженности духа» (имеется в виду, возможно, Дух Святой). Т. е. время для Августина – это и субъективная, и объективная категория, но не материальная.
У Канта же никакого перехода ко времени и пр-ву как объективным категориям нет. В отличие от Августина и Плотина (в действительности, впервые концепция пространства и времени как объективных форм чувственности встречается именно у Плотина), Кант пытается следовать только по научному пути, сознательно избегая всякой религиозной проблематики, хотя он не считал себя человека неверующим. В своей философии он пытался рассуждать с точки зрения ученого как беспристрастного исследователя истины. Так вот, оказывается, что разум нам говорит одно: пространство и время в мире объективно не существуют, они суть субъективные формы нашей чувственности. (Возражения – А. А. Козлов.)
[1] Кант И. Пролегомены ко всякой будущей метафизике, могущей возникнуть в системе науки / Пер. В.С.Соловьева. М„ 1993. С. 69.
[2] Кант И. Пролегомены. М., 1937. с. 51.
[3] Кант И. Соч.: В 6 т. М., 1965. Т. 4 (1). с. 140.
[4] Husserl Ε. Cartesian meditations. The Hague, 1960, s. 24.
[5] Кант И. Соч. в 6 т. Т. 3. С. 340.
[6] Антология мировой философии в 4 т. М., 1969. Т. 2. С. 111, 113.
[7] Из лекций прот. Влад. Мустафина.
[8] Кстати, здесь следует подчеркнуть, что в противоположность современным позитивистским концепциям, Кант не сводит язык к логическому или семантическому содержанию слов. Согласно Канту, язык как средство выражения вообще – это: а) тон (модуляция); б) движение (жестикуляция); в) слово (артикуляция). На основе такого понимания языка Кант строит классификацию искусств: а) музыка, б) пластика, в) поэзия.
[9] Паскаль Б. Мысли. СПб., 1888. с. 238.
[10] «Критика чистого разума», финал.
[11] Гегель Г. Энциклопедия философских наук: В 3 т. М. 1975 Т. 1 с .162.
[12] Платон. Федон. 75 а.
[13] Кант И. Соч.: В 6 т. М., 1965. Т. 4 (1). С. 140.
[14] Гегель Г. Энциклопедия философских наук. Т. 1. С. 161.
[15] Юм Д. Исследование о человеческом познании. Соч. Т. 2. С. 77.
[16] Юм Д. Исследование о человеческом познании. Соч. Т. 2. С. 159. |
