1. Николай Бердяев
2. Шеяер
3. Духовность
4. Как Бергсон избавил католицизм от антисциентизма
5. Жильсон (цитирование)
6. «Бергсонизм» ("Le Bergsonisme", 1966) – сочинение Жиля Делеза (1925-1995)
7. Критика со стороны Рассела (позитивизм)
1. Николай Бердяев
Бердяев: Духовные ценности раскрываются в историческом бытии. У Бергсона чистая память есть дух. Но философия Бергсона есть философия виталистическая, и потому дух не может быть самостоятелен.
2. Шеяер
По мнению Шеяера, величие Бергсона заключалось «в той силе, с которой он сумел дать иное направление отношению человека к миру и душе. Новое отношение можно охарактеризовать как стремление полностью положиться на чувственные представления, в которых выступает содержание вещей; это новое отношение характеризуется как проникновение с глубоким доверием в непоколебимость всего "данного", выступающего как нечто простое и очевидное; его позволительно квалифицировать также как мужественное саморастворение в созерцании и любовном стремлении к миру во всей его наглядности».
3. Духовность
Разделяя посылки философского спиритуализма о том, что человек есть дух, что духовность – единственный подлинно человеческий вид активности людей, в ходе которой они продуцируют смысл вещей, Бергсон отстаивал идею безусловного наличия физического тела и материального универсума. Духовное у Бергсона нематериально лишь в том понимании, что оно – перманентно воспроизводимая творческая энергия, генерирующаяся при этом в реальных условиях.
4. Как Бергсон избавил католицизм от антисциентизма
… католики ворвались к Бергсону и объявили его христианином. Но Бергсон не был христианином. В 1937 г., когда в Германии разгорелось преследование евреев, Бергсон, будучи человеком нерелигиозным, по его собственному признанию, сознательно начал исповедовать иудаизм, потому что хотел быть на стороне гонимых. Умер он (в 1941 г.) своей смертью.
Учение Бергсона, как писал католик Жильсон, произвела переворот в умах католиков-интеллектуалов. По мнению Жильсона, после работ Канта и Конта христианин впервые оказывается на родственной ему почве – это не сухие философские учения (Кант), не чуждые (Конт) и противные во многом религии (современные позитивистские концепции), а живая философия. Здесь многие увидели возможность решения проблемы соединения религии и науки, что особенно актуально было для католической церкви в начале XX в., когда наука и религия рассматривались как антиподы. Католики тогда считали науку врагом Церкви и врагом христианства; более того, только недавно (1998?) Папа римский официально от лица Католической Церкви извинился за суд над Галилеем. В то время, когда многие ученые не признавали католицизм, а католики клеймили ученых, в работах Бергсона увидели наконец возможность синтеза. Его учение сыграло большую роль в пересмотре католиками отношения к науке.
Жильсон[3] писал: … Самое необычное из известных нам обобщений такого рода было сделано в XIX веке учеными, решившими, что вся природа – без единого исключения из общего правила – подчиняется законам всемирного детерминизма и механицизма. Эти ученые начали с того, что стали рассматривать только количественные взаимоотношения между предметами; это означало, что все сводилось к материи. Сам по себе их случай не является чем-то из ряда вон выходящим. Увлеченный своими мечтами ученый естественным образом склоняется к тому, чтобы представлять себе вселенную такой, какой она видится ему с точки зрения той науки, которой он занимается. Это классическая ошибка, которую вполне справедливо разоблачил еще Аристотель; она заключается в том, что бытие как бытие представляют себе в той форме, которая является не более чем одним из его модусов. Однако на этот раз, случай был чрезвычайным, хотя он и не выходил за пределы нормального. Физико-математический метод сам по себе – вне зависимости от его приложения к какой-либо определенной науке – возводился в ранг универсального закона природы, хотя и не был подкреплен ничем, кроме своего собственного авторитета. Говоря др. словами, утверждалось, что познаваемая реальность по необходимости такова, какой она должна быть, чтобы служить всецело удовлетворяющим объектом для научного познания. Для того, чтобы вселенная была полностью познаваемой – говорили эти ученые, – она должна строиться на чисто количественных отношениях, подчиненных законам механики; именно это и можно обнаружить в действительности.
Это было фантастическое решение, но, тем не менее, многими людьми оно было принято с непререкаемостью и несомненностью, свойственными религиозной вере. С другой стороны, будучи почти религией, это убеждение претендовало на научный характер и считало, что именно так его и следует воспринимать. Свидетелем этой колоссальной иллюзии является переживший свое время марксизм. Впрочем, эта иллюзия была разоблачена Бергсоном при помощи единственного пригодного для этой цели способа.
Анализ, проделанный Бергсоном, показывал, что все ключевые пункты доктрины – не что иное, как простые софизмы. Если бы эта критика всемирного детерминизма принадлежала бы перу какого-либо теолога, каким успехом могла бы гордиться христианская философия!
Несмотря на то, что последняя, к сожалению, не могла похвастать этой победой, она воспользовалась ее плодами. Многие современники Бергсона сразу же поняли значение совершившегося: Бергсон избавил философию от сковывавших ее цепей, показав своим анализом, что детерминистский механицизм, претендовавший на звание науки, был в действительности довольно сомнительной метафизикой. Уже Фома Аквинат пользовался прекрасным методом, сущность которого можно выразить словами "вы не доказали, что…" – Аристотель не доказал, что мир вечен; он утверждал это, но доподлинно ничего об этом не знал; Аверроэс не доказал, что у всего человеческого рода единый интеллект; его доказательство не убеждает нас… и так далее. Эта критика доказательств – одна из главнейших функций теолога; так мы вновь приходим к выводу о том, что прежде всего теолог должен приобрести необходимый запас научных и философских знаний, без которого эту функцию он не сможет осуществить.
|
