1. Данность сознания
1. Наличное сознание как несомненный факт
Есть безусловно достоверное, никакому сомнению и спору не подлежащее знание, – именно знание того, что дается или происходит в различных душевных состояниях, поскольку они берутся в своей простой наличности, как психические факты. Испытывая, напр., ощущение тепла, мы знаем, что нам тепло, т. е. что данное ощущение действительно существует (как ощущение этого качества); дальнейшие выводы из этого факта могут быть сомнительны и ошибочны, но знание о самом психическом факте как данном безусловно, достоверно и ничем опровергнуто быть не может. Какой-нибудь спор в этом отношении возможен лишь по явному недоразумению, вроде спора между Тургеневым и его слугою:
– "Мне холодно, затопи печку!"
– "Помилуйте, Иван Сергеевич, какое холодно – совсем тепло: ведь с утра топлено",
– "Ну, послушай! Положим, я глуп, положим, я набитый дурак, но не до такой же степени я глуп, чтобы не знать, холодно мне или тепло".
Первоначальная достоверность есть только достоверность наличного сознания, в котором даны только мысли, не содержащие в себе заранее никакого ручательства в особом действительном, вне данной мысли, существовании мыслимого и мыслящего. Все имеет непосредственную достоверность, или самоочевидность, как психически данное, или как факт сознания.
2. Самодостоверность сознания
В самодостоверности сознания еще никто не сомневался: мы ничего не можем представить себе без сознания. Русский философ Вл. Соловьев писал: «Безусловная самодостоверность наличного сознания есть коренная истина философии, … яснейшее ее изложение находим у родоначальника средневековой философии, блаженного Августина, и ею же через 12 веков начинает новую философию Декарт»[1].
«… сознание факта, что вы видите этот камин, не заключает еще само по себе никакого свидетельства и никакого ручательства насчет собственного бытия этого предмета: он может оказаться оптическим фокусом, или галлюцинацией». «Во всяком случае, остается здесь бесспорным существование для данного сознания в данный момент того представления, которое обозначается словом “камин” и которое имеет известные, определенные признаки зрительного очертания, положения и т. д., одинаковые при сновидении, при галлюцинации, при оптическом фокусе и при нормальном восприятии, ибо камин всегда есть камин, а не шахматная доска и не самовар, вижу ли я его во сне или наяву, в зеркале или прямо перед собою».
2. Можно ли говорить о сознании?
1. Попытка физиологического объяснения сознания
Идея о том, что понятие “сознания” мы используем только от недостатка естественно-научных сведений, возникла в XVIII в. Одним из первых ее стал разрабатывать французский врач и философ-материалист Ж. Ламетри[2]. Борясь с религиозным спиритуализмом (учением о независимом от тела существованием души), он доказывал, что познать душевные явления можно только на основе медицинских наблюдений, это дело не священников, а врачей. Ведь человек, в сущности, есть машина, все движения которой (включая и душевные) можно свести к механике и химии.
Позднее другие философствующие медики – сначала П.-Ж. Кабанис во Франции в нач. XIX в., затем К. Фогт в Германии в середине того же столетия доказывали, что мозг есть орган сознания, а сознание является его функцией. К. Фогт, бывший особенно популярным в 40-е годы, даже утверждал, что «мысль выделяется мозгом так же, как желчь – печенью». За это, правда, он и его соратники по борьбе со спиритуализмом получили прозвище «вульгарных материалистов». Но какие бы обидные клички ни придумывали им противники, приверженцы «врачебно-материалистического» понимания сознания лишь укреплялись в своей вере свести однажды сознание к физиологии и увеличивались в числе. Среди них мы найдем и видных русских ученых – И. М. Сеченова, И. П. Павлова.
Ошибка этих ученых, однако, состояла не в оскорбительном для человеческого достоинства сравнении возвышенных душевных движений с «низменными» выделениями внутренних органов. Ведь не оскорбляет же это достоинство открытие, что генетически люди на 98% такие же, как шимпанзе! Она – в самой их методологической установке, именуемой редукционизмом, т. е. в ошибочном сведении сложного к простому, качественных различий к количественным. Ошибочно мнение, что мозг человека есть орган мышления или сознания, хотя без него сознание существовать не может. Ведь если бы нам удалось методами биоинженерии искусственно создать мозг (в Голливудской фантастике это уже давно стало заурядным сюжетом), то он бы мог вполне биологически полноценно функционировать. Там протекали бы биохимические реакции, клетки бы жили, обменивались веществами и электрическими импульсами, но сознания «внутри» этого мозга не было бы. Ведь носителем сознания выступает не мозг, а человек.
|
