При таком тождестве физ. элемента и лектон все существующее так и превращалось у стоиков в художественное произведение; изначальный огонь носил название "художественного (technicon) огня", природа трактовалась как всеобщий "художник", а человек тоже должен был идеальным образом воплощать в себе свою идеальную сущность, отказавшись от хаотического расслоения жизни и погрузившись в полное отсутствие всяких волнений (ataraxia).
6.
Наконец, стоики явились небывалыми во всей античности новаторами в том отношении, что стали проповедовать, с одной стороны, Провидение, поскольку их огненная пневма, как человечески-творческий принцип, преднамеренно содержала в своем сознании и мышлении все существующее, а во-вторых, фатализм, и уже не как наивную веру в судьбу, но как философскую категорию судьбы, поскольку лектон, которое вначале было только чисто смысловой предметностью, могло объяснять собою только смысловую же структуру организма, но не судьбу организма в целом.
В результате всего этого стоицизм стал величественной картиной объективного мира, в нем выставлялись на первый план не просто материальные элементы, как в ранней классике, и даже не диалектика лог. категорий (как у Платона) или творческое становление идеально осмысленного мироздания (как у Аристотеля). На первый план выдвигался живой и трепещущий организм, неизменно творческий и интимно настроенный, живущий своей внутренней жизнью на фоне никому не известных и космически необходимых решений судьбы.
Отсюда – величественный символизм на основе понимания космоса как живого организма, намеренно и сознательно созданного, но бессильного перед неумолимой стихией сверхкосмической судьбы. Перед лицом надвигавшейся громады военно-монархических мировых организаций эпохи эллинизма надо было обеспечить для личности ее безопасное существование. И стоицизм очень многого в этом добился своим учением об атараксии. Подобного рода личная безопасность тогдашнего индивидуума достигалась далеко не в окончательном виде. Этот суровый стоический ригоризм в дальнейшем уступал свое место более мягким формам индивидуального существования. Но они тоже оказались недостаточными и тоже стали быстро уступать свое место еще более мягким формам индивидуализма.
Стоики образцом и принципом всякой безотносительности считали смысловое значение слова в отличие от его физ. оболочки, псих. содержания и коммуникативной направленности. Эта человечески-словесная защищенность создавала в чувственноматериальном космосе провиденциально-фаталистическую сферу всеобщего, символически выраженного и иерархически построенного организма, живого, трепетного, всегда творческого, интимно-ощутимого, но направляемого надчеловеческой судьбой. Здесь стоиком всегда руководила мысль о человеческом слове, которое не сводится к звукам и переживаниям, а являлось для них символом, столь же органически живым, столь же зависимым от воли человека и столь же не зависимым ни от какой его воли, как и все субъективно человеческое.
И в физике, как и логике стоиков, в сущности уцелели следы аристотелевского дуализма.
7.
Диокл Магнесийский в своем «Обзоре философии» говорит дословно так: «Стоики полагают, что на первом месте речь должна идти о представлении и чувстве, потому что именно представление, как таковое, есть критерий, которым распознается истинность вещей, и потому что без представления нельзя составить понятие о признании, о постижении и о мышлении, а оно предшествует всему остальному. В самом деле, вначале бывает представление, а уже за ним – мысль, способная выговориться, и она выражает в слове то, что испытывается в представлении».
Представление (phantasia) и призрак (phantasma) – разные вещи. Призрак – это то, что кажется нашим мыслям, как это бывает во сне; представление – это отпечаток в душе, то есть некоторое изменение в ней. Так это понимает Хрисипп во II книге «О душе», ибо не следует понимать “отпечаток” как “след печати”, ведь невозможно представить себе много таких следов, оставляемых на одном и том же месте в одно и то же время. И представление мыслится как нечто возникающее от существующего и запечатлевающее, отпечатлевающее, напечатлевающее его, как оно есть; от несуществующего оно бы не возникло.
Представления, по их словам, бывают как чувственные, так и внечувственные: чувственные – это те, которые воспринимаются одним или несколькими органами чувств; внечувственные – те, которые воспринимаются мыслью, как, например, представления о предметах бестелесных и иных, воспринимаемых только разумом. Среди чувственных представлений одни возникают из существующего при нашем содействии и признании, но есть и такие, которые возникают из существующего лишь по видимости.
|