Необходимость и нравственная свобода
1. Возврат к Сократу?
Кантовская моральная антиномия: все процессы протекают как причинно обусловленные – однако существуют процессы (поступки), совершающиеся свободно.
Несмотря не закрытую вещь в себе, мир этот свидетельствует о себе человеку посредством практического (этического) разума, или разумной воли. Практическим разум здесь называется потому, что его функция – руководить поступками человека, т. е. устанавливать принципы нравственного действия. Воля позволяет человеку определять свои действия всеобщими предметами (целями разума), а потому Кант и называет ее “разумом практическим”.
Существо, способное действовать в соответствии с всеобщими, а не только эгоистическими целями, есть свободное существо.
Кант возвращается к точке зрения Сократа; мы видим у него свободу субъекта, как и у стоиков.
2. Новая (христианская?) задача
Но задача, что касается содержания, поставлена теперь более высокая. Теперь требуют, чтобы мышление бесконечно определялось к конкретному, наполнялось правилом совершенства, т. е. ставится требование, чтобы само содержание было идеей как единство понятия и реальности.
Согласно Канту, Бога, с одной стороны, нельзя найти в опыте, ни во внешнем (как сказал Лаланд, что он искал во всем небе и не нашел там Бога), ни во внутреннем опыте; мистики, мечтатели могут, разумеется, опытно узнавать внутри себя всякую всячину и между прочим также и Бога, т. е. бесконечное. С др. стороны, Кант умозаключает к существованию Бога, который есть для него объяснительная гипотеза, постулат практического разум. Истинным в кантовской философии является, согласно этому, признание свободы. Уже Руссо выдвинул свободу как абсолютное. У Канта мы находим тот же самый принцип, только с теоретической стороны…
3. Свобода по Канту
Свобода, по Канту, есть независимость от определяющих причин чувственно воспринимаемого мира. Если в мире эмпирическом, природном всякое явление обусловлено предшествующим как своей причиной, то в мире свободы разумное существо может “начинать ряд”, исходя из понятия разума, вовсе не будучи детерминированным природной необходимостью.
4. Автономность (самозаконность) человеческой воли
Кант называет человеческую волю автономной (самозаконной). Автономия воли состоит в том, что она определяется не внешними причинами – будь то природная необходимость или даже божественная воля, – а тем законом, который она сама ставит над собой, признавая его высшим, то есть исключительно внутренним законом разума.
5. Нравственный закон
Как во внешнем мире существуют законы, так и в мире нравственном, по Канту, тоже царит закон. Если я пренебрегаю законом внешнего мира (напр. тяготения, и прыгаю со 2-го этажа), то оказываюсь наказан. Точно также обстоит дело в мире нравственном: если я пренебрегаю законом нравственного мира (не внимаю совести), то буду наказан.
6. Человек – житель двух миров
Итак, человек есть житель 2 миров: чувственно воспринимаемого, в котором он как чувственное существо подчинен законам природы, и умопостигаемого, где он свободно сам подчиняет себя закону разума, т. е. нравственному закону.
Принцип мира природного гласит: никакое явление не может быть причиной самого себя, оно всегда имеет свою причину в чем-то другом (другом явлении).
Принцип мира свободы гласит: разумное существо есть цель сама по себе, к нему нельзя относиться лишь как к средству для чего-то другого. Именно потому, что он есть цель, он не может выступать в качестве свободно действующей причины, т. е. свободной воли.
7. Человек как вещь в себе
Умопостигаемый мир Кант, т. обр., мыслит как совокупность «разумных существ как вещей самих по себе», как мир целевых причин, по сути самосущих автономных монад. Человек, как существо, наделенное разумом, существо мыслящее, а не только чувствующее есть, по Канту, вещь сама по себе.
8. Призыв следовать категорическому императиву (повелению)
«Знание» умопостигаемого мира, открывающегося практическому разуму, – это, по Канту, особого рода знание-призыв, знание-требование, обращенное к нам и определяющее наши поступки. Оно сводится к содержанию высшего нравственного закона, категорического императива, гласящего: «Поступай так, чтобы максима твоей воли могла в то же время иметь силу принципа всеобщего законодательства». Это значит: не превращай другое разумное существо только в средство для реализации своих партикулярных целей. «Во всем сотворенном, – пишет Кант, – все что угодно и для чего угодно может быть употреблено всего лишь как средство; только человек, а с ним каждое разумное существо есть цель сама по себе».
9. Добродетель и счастье – вещи несовместимые
В этике Кант выступает как противник эвдемонизма. Поскольку исполнение нравственного долга требует преодоления чувственных склонностей, постольку, согласно Канту, принцип удовольствия противоположен принципу морали, а значит, нужно с самого начала отказаться от иллюзии, что, следуя категорическому императиву, человек может быть счастлив. Добродетель и счастье – две вещи несовместимые, считает Кант.
Поскольку разум свободен, то основой этики не может быть принцип счастья, ибо счастье всегда есть некоторая эмпирическая данность. Принцип счастья, исходящий из максимы себялюбия и благоразумия, может лишь советовать, как нам поступить, а нравственный закон, категорический императив повелевает. Поэтому наше отношение к моральному закону есть долг и обязанность: долг в качестве закона и обязанность в качестве нашего понимания этого закона. Я знаю, к примеру, что закон всемирного тяготения действует (это долг), а наша обязанность – не прыгать с десятого этажа, поскольку мы можем разбиться. Так и здесь: мы должны иметь нрав. законодательство в себе и следовать ему, потому что иначе будет нехорошо (почему – об этом дальше).
10. Воля – мерило ценности поступков
1. Кантом рассматривается огромная роль такого качества человека, как воля, в качестве мерила ценности поступков. В соответствии с этим безоговорочно можно назвать доброй исключительно одну только добрую волю.
Ценность поступка нельзя устанавливать, исходя из его субъективного намерения. Цель поступка заключена в сфере естественной необходимости. Поступки подвержены эмпирической случайности и не могут, по Канту, считаться свободными. [Никакой свободы воли за поступками мы не увидим.]
Лишь разумность воли может обеспечить нравственное качество поступка. От детерминированности эмпирическими случайностями человека освобождает долг. Естественную необходимость он заменяет "необходимостью поступка, продиктованную уважением к [моральному] закону". – Долг принуждает волю и поступки человека принимать во внимание моральные законы, порожденные разумом. При этом какой-нибудь поступок, совершенный случайно, также может оказаться согласным с предписаниями долга. Такое соответствие поступка долгу кант называет его легальностью в противоположность моральности, предполагающей совершение поступка исходя из самого долга.
Долженствование выражается в форме императивов, которые кант делит на гипотетические и категорические. Первый выражает повеление, обусловленное (как средство) желаемой (субъективно выбранной) целью; второй высказывает безусловное повеление. Первые выражают лишь обусловленное долженствование. Категорический же императив выявляет закон формально и абсолютно.
В самой общей формулировке он гласит: "Поступай так, чтобы максима твоего поступка в любой момент могла считаться в то же время и принципом всеобщего законодательства" [Поступок должен носить универсальный характер?]. Максимы суть субъективные основоположения. В качестве определяющих причин воли они выступают как ценность воли, а тем самым и поступка вообще. То и другое морально добры лишь тогда, когда удовлетворяют требованиям формального критерия категорического императива. Они должны быть такими, чтобы их могло принять и любое другое разумное существо. Этому не соответствует, напр., максима, по которой можно лгать: иначе нужно было бы желать, чтобы лгали все. Синтетически-априорное положение категорического императива явл. тем самым высшим формальным принципом, кот. разум может сформулировать в практ. отношении для "принуждения" чел. воли: "Принцип нравственности состоит исключительно в независимости ... от объекта вожделения, но в то же время в определении субъективного выбора одной только всеобщей законодательной формой, к которой должна быть способна максима".
2. Наличие формального, всеобще-разумного принципа поступков становится стержнем кантовской концепции свободы. В "Критике чистого разума" свобода была только возможным предметом мышления. Категорический императив как принцип разума делает долженствование возможным и без материальных определяющих причин (напр., воспитания, морального чувства, Божьей воли, стремления к счастью). Разум в качестве долга подчиняется своему собственному законодательству. Он автономен, т. е. является законом для себя самого.
Хотя человек как чувственное существо подчиняется внешним законам природы, воля свободна благодаря тому, что определяется разумом, ибо он делает человека причастным к "интеллигибельному" миру (миру рассудка). Тем самым воля выявляет себя и в качестве позитивно свободной.
Чистый разум (не зависящий от всего эмпирического и гетерономного) практически проявляет себя в "автономии основоположения нравственности, благодаря которой он побуждает волю к действию".
Добрая воля отличается от "патологической" тем, что не обусловлена чувственно. Наоборот, ее движущая сила заключается в уважении к закону. Это уважение, ограничивающее себялюбие как мотив поступков, и есть подлинно моральное чувство. Поскольку добрую волю следует уважать и в другой автономной личности, то другая формулировка категорического императива гласит: "Поступай так, чтобы человечество – как в твоей собственной, так и в каждой другой личности – в любой момент было для тебя в то же время и целью, но никак не просто средством".
3. Кант утверждает, что человек свободен. Понятие свободы есть опора всего здания практического разума. Разум мы знаем априори, значит и понятие свободы мы также знаем априори, поэтому разум явл. условием морального закона. Поскольку моральный закон коренится в самом разуме, а не постигается при помощи органов чувств, то в «Критике практического разума» отсутствует «Трансцендентальная эстетика». Все законодательство практического разума исходит из самого же разума.
Конечно, есть некоторые данные о мире, которые входят в нас через органы чувств, и эти факты могут каким-то образом способствовать нашим поступкам, которые можно оценивать с т. зр. нравственности или безнравственности, и это также может быть названо моралью, но эта мораль, эта этика не есть собственно этика. Кант различает 2 вида этики: этика автономная и этика гетерономная. Собственно этика его – этика автономная, самостоятельная – этика, в которой разум сам диктует себе законы. Этика гетерономная – это этика, зависящая от чего-либо другого, в данном случае от каких-либо внешних обстоятельств. Понятно, что внешние обстоятельства могут на нас воздействовать, мы можем под влиянием этих обстоятельств совершать поступки, но легко понять, что этот поступок будет оцениваться как нрав. или безнравственный с т. зр. автономного разума, автономной этики. Кант приводит в качестве примера спасение утопающего. Я могу спасти утопающего постольку, поскольку знаю, что мне за это дадут медаль или другое вознаграждение. Этот поступок допустим (как говорит Кант, легален), но он не собственно морален, каковым будет тот поступок, если я буду спасать утопающего ради самого этого человека, ради того, чтобы его спасти, независимо от того, будет ли мне за это дано вознаграждение. Такая этика будет этикой автономной, и любой человек будет оценивать поступок не по тому, получит он награду или нет – наоборот, он будет оценивать свой поступок с точки зрения истинной, действительной этики.
Этика ориентируется всегда не на то, что существует, а на должное – на то, что человек должен делать (т. е. этика, по Канту, носит нормативный характер). Поэтому понятие долга в этике Канта, в его «Критике практического разума» является одним из основных понятий. Мы обычно понимаем долг как некое принуждение, неприятную, обременительную обязанность: человек должен что-то сделать, но ему не хочется, и он всех ругает, клянет судьбу, но вынужден, скажем, утром делать зарядку, чистить зубы, помогать ближним – и все это ему страшно надоело. Долг в понимании Канта есть нечто совсем другое – а именно законодательство разума. Долг для практического разума – то же самое, что закон для разума чистого. Нравится мне это или нет, но закон всемирного тяготения действует, являясь, по Канту, свойством не природы, не вещей в себе, а самого моего разума. Долженствование разума в области этики тоже есть закон разума – только разума практического.
11. Научный подход Канта
Весьма напоминает химию, где была произведена возгонка и получены 2 фракции: автономная и гетерономная. Кант и здесь выступает как строгий последовательный ученый: есть факты существования разума, свободы и нравственности. Мы должны исследовать эти факты. Остальное – существование Бога, загробное воздаяние – нам не известно и мы не можем на них основывать никакую науку (именно науку, а не учение о нравственности и не нравственное богословие!), тем более науку о нравственности.
|
