4) Так же неосновательна, по мысли Канта, утверждаемая рациональной психологией самодостоверность внутреннего душевного опыта в отличие от опыта внешнего. Как явления в нашем сознании, предметы того и другого опыта одинаково достоверны. Несомненное различие между ними состоит в том, что физические явления существуют как части пространства, а психические – нет; но так как само пространство есть форма нашей же чувственности, то это различие нисколько не касается достоверности тех и других. Если бы в этом отношении внутреннее явление, как таковое, имело преимущество, то всякая галлюцинация была бы достовернее физического тела. На самом же деле их достоверность, как состояний сознания, одинакова, а в смысле объективного явления физическое тело имеет то преимущество, что иным, именно всеобщим образом входит в образуемую умом связь опыта. Вообще же мир нашего опыта, внутреннего, а равно и так называемого внешнего, имеет самодостоверность для ума, поскольку им же строится, и сам ум достоверен для себя не иначе, как в этой своей деятельности.
4. Невозможность рациональной космологии как науки
1. Космологическая идея – это идея полноты всего мира. Рассматривая эту идею, Кант сводит ее к тому, что о мире в целом возможны различные высказывания, и оказывается, что разум может высказать о мире равнодоказуемые противоположные суждения. Всего таких суждений он насчитывает 4 и называет их антиномиями чистого разума. Эти 4 антиномии возникают, поскольку существуют 4 группы категорий. Поэтому эти антиномии Кант также делит по следующему принципу:
1-я антиномия – задача абсолютной полноты сложения: является ли мир ограниченным или неограниченным в пространстве и во времени;
2-я антиномия – задача абсолютной полноты деления: делима ли материя до бесконечности или состоит из атомов;
3-я антиномия – задача абсолютной полноты возникновения: обусловлено ли все совершающееся в мире причинной связью или в мире существует свобода;
4-я антиномия – задача абсолютной полноты зависимости существования: принадлежит ли к миру (как часть его или как его причина) безусловно необходимое существо или такового нет.
Тезис первой гласит: мир имеет начало во времени и ограничен также в пространстве. Антитезис: мир не имеет начала во времени и границ в пространстве, он бесконечен и во времени, и в пространстве. Кант доказывает каждое положение от противного (во многом повторяя идеи, идущие еще от Зенона), что, с одной стороны, можно доказать, что мир имеет начало во времени и ограничен в пространстве, а с другой – так же доказуемо и положение, что мир не имеет начала во времени и границ в пространстве.
Вторая антиномия. Тезис: всякая сложная субстанция в мире состоит из простых частей (н вообще существует только простое или то, что сложено из простого). Антитезис: ни одна сложная вещь не состоит из простых вещей (и вообще в мире нет ничего простого). Тот, кто внимательно изучал античную философию, вспомнит апории сложения и бесконечного деления и множественности Зенона Элейского. С одной стороны, можно предположить, что существует какая-то простая неделимая вещь, ибо всякая сложная вещь потому и называется сложной, что сложена из чего-то простого. Но всегда есть желание разделить эту простую вещь – и так до бесконечности. То есть и то и другое равнодоказуемо.
Третья антиномия. Тезис: причинность по законам природы есть не единственная причинность, из которой можно вывести все явления в мире. Для объяснения явлений необходимо еще допустить свободную причинность. То есть в мире, кроме необходимости, есть свобода. Антитезис: нет никакой свободы, в мире совершается только по законам природы.
Четвертая антиномия. Тезис: к миру принадлежит – или как часть его, или как его причина – безусловно необходимая сущность. Антитезис: нигде нет никакой абсолютно необходимой сущности – ни в мире, ни вне мира – как его причины. То есть тезис гласит, что Бог есть, а антитезис – что Бога нет.
Первые две антиномии Кант называет математическими (не потому, что они относятся к математике; с терминами у Канта надо быть крайне осторожным – многие обвинения в его адрес происходят как раз из-за неправильного понимания его терминологии. Кант использует обычные слова, но в совершенно другом смысле, как это было с терминами «разум» – в значении «рассудок», «эстетика», которая и имеет ничего общего с искусством; то же мы увидим и в «Критике практического разума» – здесь особенно много непониманий. Что касается математических антиномий, то они названы мат. постольку, поскольку имеют дело с количеством). Антиномии второй пары (третью и четвертую) Кант называет динамическими, поскольку они оперируют некоторыми силами, качествами.
В первых 2-х антиномиях речь идет разнородных понятиях – о конечном и бесконечном, сложном и простом. Как мы знаем, конечное и бесконечное, сложное и простое относятся лишь к миру явлений. Они не могут быть применены к миру вещей в себе. А поскольку мир дается только в опыте, а опыт всегда незавершен, всегда частичек (мир как целое не может даться нам в опыте), поэтому вопрос о мир как целом (делится ли он до какого-то конца, имеет ли начало во времени, ограничен ли в пространстве и т. д.) поставлен неправильно. Мир как целое не дается нам в опыте, поэтому первые две антиномии неправильны – и тезис, и антитезис.
Вторые 2 антиномии – динамические – говорят о другом: о том, что и тезис, и антитезис правильные. Но ошибка разума, который пытается противопоставить тезис антитезису в третьей и четвертой антиномиях, состоит в том, что разум не замечает, что тезис относится к миру вещей в себе, а антитезис – к миру явлений. Поэтому противопоставление тезиса и антитезиса неправомерно – они оба истинны. Мы можем говорить и о свободе, и о Боге. Точнее, Кант говорит не о Боге, а о некоей Необходимой Сущности – именно потому, что решение этих антиномий достигается в мире вещей в себе. Есть некая Необходимая Сущность, и она является вещью в себе.
Если же мы исследуем мир явлений, тогда действительно видим, что миру не принадлежит никакая Безусловная Сущность (это очевидно: Бога не видел никто никогда), свобода в мире также не дается как некоторое следствие опыта. Если исследовать только мир явлений, мы можем все свести только к причинно-следственным необходимым связям.
Ключ к решению кант ищет в сравнении антиномических тезисов с данными эмпирического познания. Для первой антиномии, напр., получается:
"Если мир не имел начала, то он слишком велик для вашего понятия, ибо таковое ... никогда не сможет охватить всю прошедшую вечность ... Если вы полагаете, что у мира было начало, то Он, наоборот, слишком мол ... для вашего рассудочного понятия". Согласно доктрине трансцендентального идеализма, нам даны лишь восприятия и их изменение. Это и не учитывается аргументом, приводимым на основе всех выводов разума: "Если дано обусловленное, то дан и целый ряд условий; но предметы чувств даны нам в качестве обусловленных, следовательно, и т.д.". Гл. посылка относится к вещам в себе, вторая – к эмпирическим вещам: поэтому обе спорящие стороны впадают в одну и ту же ошибку – смешение того и другого.
Космологическими идеями следует пользоваться не конститутивно, а регулятивно. Они не создают никаких новых понятий об объектах, а лишь упорядочивают их в единое целое. Такое использование разума, которое принимает общее гипотетически, "восходит, таким образом, к систематическому единству рассудочных актов познания, но оно-то и есть пробный камень истины ... и в качестве чистой идеи является лишь спроектированным единством".
4. Противоречие между природой и свободой (3-я антиномия чистого разума)
3-я антиномия, говорящая о наличии или отсутствии в мире свободы, есть следствие того, о чем Кант говорил в «Трансцендентальной аналитике», ибо там Кант, исследуя мир явлений, обнаруживает, что всё в мире подчиняется строгому законодательству разума и разум диктует законы миру явлений. Но в мир вещей в себе разум не проникает. И, как покажет Кант в «Критике практического разума», мир вещей в себе не подчиняется законодательству разума, а является миром свободы.
Противоречие между природой и свободой неизбежно только при смешении явлений с вещами в себе; тогда естественный закон чувственных явлений принимается за закон самого бытия. Субъект свободы тогда ставится в ряд прочих естественных предметов и, следовательно, двоякая причинность оказывается невозможною, ибо пришлось бы вместе утверждать и отрицать одно и то же об одинаковом предмете в одном и том же значении.
Если же относить естественную необходимость только к явлениям, а свободу – только к вещам в себе, то можно без всякого противоречия признать оба эти рода причинности, как бы ни было трудно понять причинность свободную.
Как раз в себе самих прежде всего, именно в нашем разуме, мы и находим соединение этих 2-х причинностей. Когда мы действуем по идее добра, по совести или по нравственному долгу, то истинная причина наших действий есть именно эта объективная идея, которая вовсе не подчинена времени и не входит в механическую связь явлений, ибо долженствование имеет безусловный характер и с точки зрения времени то, что должно быть, есть будущее, предшествующее настоящему, т. е. нелепость. Но на самом деле такой нелепости нет, ибо должное вовсе не связано со временем, или есть причина свободная, именно поскольку она принадлежит к тому, что есть само по себе, независимо от связи явлений. Когда мое действие определяется чистой идеей добра, то, без сомнения, эта идея есть причина моего действия; но невозможно сказать, чтобы добро было явлением, предшествующим во времени доброму действию, ибо эта идея имеет объективное значение, тождественное себе во все моменты времени. Следовательно, это есть причина не феноменальная, не входящая как звено в цепь естественной необходимости.
Но, с другой стороны, всякое мое отдельное действие, доброе как и злое, необходимо имеет в порядке времени определяющий его субъективно-психологический мотив, т. е. известное душевное явление, предшествующее этому действию и определяющее его с необходимостью не по внутреннему его качеству, а как событие, или происшествие, имеющее место в мире явлений в данный определенный момент времени. Наш практический разум (или воля) в существе своем, самоопределяющемся по идее добра, есть (по терминологии Канта) умопостигаемый характер, – но как явление, определяющееся психологической мотивацией и входящее в общую естественную связь явлений, наша воля представляет характер эмпирический.
Таким образом, антиномия свободы и необходимости разрешается так, что все действия свободны с точки зрения характера умопостигаемого и все действия необходимы с точки зрения характера эмпирического.
* Быть может, в целях более ясного понимания целесообразно привести собственное изложение Канта:
«Тезис. Мир имеет начало во времени и ограничен также в пространстве.
Доказательство. В самом деле, допустим, что мир не имеет начала во времени, тогда до всякого данного момента времени протекла вечность и, стало быть, прошел бесконечный ряд следующих друг за другом состояний вещей в мире. Но бесконечность ряда именно в том и состоит, что он никогда не может быть закончен путем последовательного синтеза. Стало быть, бесконечный прошедший мировой ряд невозможен; значит, начало мира есть необходимое условие его существования, что и требовалось доказать...
Здесь сталкиваются 2 доказательства. Такое столкновение Кант назвал «антиномией». К сожалению, я не могу познакомить вас с другими антиномиями, которые беспокоили Канта, в частности, с антиномией, касающейся ограниченности универсума в пространстве.
Антитезис. Мир не имеет начала во времени и границ в пространстве; он бесконечен и во времени, и в пространстве.
Доказательство. В самом деле, допустим, что мир имеет начало (во времени). Так как начало есть существование, которому предшествует время, когда вещи не было, то когда-то должно было существовать время, в котором мира не было, т.е. пустое время. Но в пустом времени невозможно возникновение какой бы то ни было вещи, так как ни одна часть такого времени в сравнении с другой частью не заключает в себе условия существования, отличного от условия несуществования (все равно, возникает ли оно само собой или от Другой причины). Поэтому хотя некоторые ряды вещей и могут иметь начало в мире, но сам мир не может иметь начала и, следовательно, в отношении прошедшего времени бесконечен». – И. Кант, соч. в 6-ти томах. Т. 3. М., 1964, с. 404–405. – Примеч. пер.
3. (Соловьев) Космологическая идея, т. е. идея мира как завершенного целого, когда эта завершенность принимается за данный факт, или предмета познания, запутывает разум во внутренние противоречия, выражающиеся в следующих 4-х aнтинoмияx.
|
