Интенция | Все о философии
Регистрация или вход Регистрация или вход Главная | Профиль | Рекомендовать | Обратная связь | В избранное | Сделать домашней
Меню
Основы
Онтология
Гносеология
Экзистенциология
Логика
Этика

История философии
Досократики
Классический период античной философии
Эллинистическая философия
Cредневековая философия
Философия эпохи возрождения
Философия Нового времени
Философия Просвещения
Классическая философия
Постклассическая философия

Философия общества
Проблемы устройства общества
Философская антропология

Философия религии
Буддизм
Ислам
Христианство

Опрос
Судьба человека предопределена заранее?

Да, я фаталист(ка)
Нет, человек сам кузнец своего счастья
Свой вариант


Результаты
Другие опросы

Всего голосов: 839
Комментарии: 2

История философии

Поиск

[ Главная | Лучшие | Популярные | Список | Добавить ]

Феноменология. Брентано: Структура внутреннего опыта. Проблема единства сознания



Брентано, конечно, не довольствуется дефинициями и выводами из дефиниций и фиксирует очевидное: неосознанные психические феномены по самому своему смыслу не даны непосредственно в опыте. Следовательно, мы можем лишь опосредствованно иметь знание о них. И Брентано выделяет четыре способа возможного понимания неосознанных психических феноменов и их возможной роли в сознании, т.е. возможной связи с осознанными психическими феноменами.

Мы могли бы считать неосознанные психические феномены причинами данных в опыте фактов.

Мы могли бы полагать, что данный в опыте факт производит некий психический феномен, который не осознается.

Можно было бы предположить, что у осознанных психических феноменов сила сопровождающего их сознания является функцией их собственной силы, и при определенных условиях, когда последняя имеет положительную величину, первая равна нулю. Иначе говоря, психический феномен может быть настолько слабым, что он не осознается.

Можно полагать, что допущение — каждый психический феномен есть объект психического феномена — ведет к бесконечному усложнению состояния души, что противоречит опыту.

Мы не будем рассматривать все эти четыре попытки, остановимся кратко на первой и более подробно на четвертой, ибо в последнем случае речь идет о структуре опыта вообще и структуре внутреннего опыта в частности.

Относительно первого случая Брентано отмечает следующее: во-первых, для того чтобы определенный факт рассматривать как действие неосознанного психического феномена, необходимо, чтобы сам этот факт был достоверно установлен. Однако, такие факты, как ясновидение, предчувствие, предвидение весьма недостоверны. Ссылки на творчество гениальных людей неубедительны, ибо гениальные мыслители, замечает Брентано, все же не сомнамбулы и, кроме того, некоторые из них, например Ньютон, сообщают нам о ходе своих открытий.

Эта аргументация Брентано может показаться неубедительной, ибо здесь возможно смешение двух различных ситуаций: усмотрение нового объекта (открытие ) и контроль над собственным мышлением. Последнее, конечно, невозможно. Однако спонтанность мышления не означает его иррациональности. Последнее имело бы место, если бы за мышлением стояло нечто “немыслимое”, иррациональное, которое определяло бы это мышление. Однако опыт не дает нам достаточных оснований для такого допущения. Дальнейшим условием правдоподобности этого допущения является то, что факт опыта должен получить объяснение, исходя из неосознанного психического феномена, который выступает его причиной. Кроме того, неосознанный психический феномен, как причина, не должен радикально отличаться от своего действия — осознанного психического феномена. Еще одно условие принятия данной гипотезы состоит в доказательстве, что без данной причины данное действие — осознанный психический феномен — не существовало бы. Все эти условия говорят о том, что вместо гипотезы неосознаваемого психического феномена как причины того или иного нашего акта, или состояния сознания, мы всегда можем принять гипотезу, что некоторые факты опыта нам еще неизвестны.

Рассмотрим один из многочисленных рассматриваемых Брентано примеров. Часто говорят: он сам не знает, чего он хочет: после того как он долгое время к этому стремился, он досадует, когда этого достиг. При этом, указывает Брентано, упускают из виду, что стремлению представляется только освещенная, но не теневая сторона предмета, и действительность не соответствует ожиданию. Таким образом, речь идет не о незнании своих стремлений и желаний, но о недостатке опыта относительно желаемого предмета. Подробно анализируя все четыре варианта гипотезы о существовании неосознанных психических феноменов, Брентано приходит к выводу, что эта гипотеза в целом несостоятельна. Повторим еще раз, речь идет о допущении психических феноменов за пределами внутреннего опыта, о том, что некоторые акты сознания, т.е. некоторые виды направленности на предмет в опыте не осознаются нами.

Вернемся теперь к примеру Брентано и рассмотрим его в другом аспекте. Досада, которая охватывает нас, когда цель достигнута, осознается, конечно, как досада, она непосредственно переживается нами, но причина этой досады может, по крайней мере, некоторое время не осознаваться. В то же время, как справедливо указывает Брентано, речь идет о восприятии теневой стороны предмета. И здесь возникает вопрос, о недостатке какого опыта идет речь — внутреннего или внешнего? Теневая сторона предмета может открыться нам, но при этом мы можем лишь смутно осознавать отрицательные свойства предмета — те стороны предмета, которые ранее были от нас скрыты.

Вопрос в том, какой вид опыта — внутренний или внешний — “несет ответственность” за смутность восприятия?

Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо вспомнить, что, согласно Брентано, внутренний опыт является источником очевидности. Но тождественна ли очевидность внутреннему опыту? Брентано, по существу, весьма жестко ставит вопрос об их тождестве: все то, что дано во внутреннем опыте, во внутреннем восприятии, дано ясно и отчетливо. Если психический феномен осознается нами как феномен такого-то типа, то он осознается, по Брентано, отчетливо. Во внутреннем опыте, как его раскрывает Брентано, нет места смутности, нет места градациям. В то же время мы по собственному опыту знаем, что некоторые акты сознания, не говоря уже об их объектах, осознаются смутно. В дальнейшем мы увидим, что именно этот момент брентановского учения Гуссерль подверг критике в первую очередь[15].

Таким образом, мы должны все же различать между допущением иррациональных сил, управляющих нашим сознанием, и признанием, что во внутреннем опыте существуют градации, что не все акты сознания (психические феномены) осознаются нами в равной степени. В этом смысле мы должны терминологически различать — то, что Брентано не принял в расчет — между неосознанным, как тем, что может быть осознано, и бессознательным, как некой иррациональной силой.

Признание того, что все психические феномены осознаются нами, поставило Брентано перед трудностью: душевная жизнь в таком случае должна быть бесконечно сложной. Вслед за Брентано возьмем простейший пример слышания звука. Это психический феномен, в отличие от слышимого звука. Если ни один психический феномен невозможен без направленного на него сознания, то вместе со слышанием звука как представлением звука мы должны еще иметь представление представления звука. Итак, у нас два представления различной природы — представление звука и представление слышания. Далее, представление слышания — это так же психический феномен, следовательно, должно быть еще одно представление — представление представления слышания звука и т.д. Сознание бесконечно усложняется, что, конечно, противоречит опыту. Более того, усложняется не только структура актов сознания, но и сам предмет: звук якобы представлен в сознании несколько раз — в слышании, в представлении слышания и т.д.

Кажется, замечает Брентано, что только одно допущение спасает положение (если, конечно, полагать, что все акты сознания осознаются), а именно, что слышание и слышимое совпадают, что это один и тот же феномен, т.е. слышание направлено на само себя как на свой объект. Этот взгляд противоречит, однако, опыту и не принимает во внимание различие между психическими и физическими феноменами.

Как же выйти из этого положения — признать осознанность всех актов сознания и, в то же время, избежать бесконечного усложнения структуры опыта, т.е. бесконечного регресса.

Брентано предлагает рассмотреть вопрос о том, действительно ли мы имеем в подобных случаях многие и различные представления или только одно единственное. Но предварительно он считает необходимым ответить на другой вопрос: определяем ли мы число и различие представлений по числу и различию объектов или же по числу психических актов, в которых мы представляем объекты. В первом случае мы имели бы действительно многие и различные представления, причем одни было бы содержанием других.

Рассмотрим теперь второй случай. Брентано предлагает соотнести число представлений с числом психических актов, в которых мы представляем объекты. Обратим внимание на то, что здесь содержится скрытая тавтология. Согласно самому Брентано, представление звука есть психический феномен, т.е. психический акт. Можем ли мы соотносить число психических актов по числу психических актов? Если же под представлением имеется в виду представленное, то тогда тавтологичным оказывается первое утверждение, а именно: число представлений должно быть соотнесено с числом объектов, ибо представленное — это и есть объект.

Разместил: Феноменолог Дата: 25.03.2009 Прочитано: 14687
Распечатать

Всего 1 на 4 страницах по 1 на каждой странице

<< 1 2 3 4 >>

Дополнительно по данной категории

25.03.2009 - Феноменология. Брентано: Постановка проблемы сознания
25.03.2009 - Феноменология или неокантианство: философия сознания Э. Кассирера.
25.03.2009 - Феноменология. Макс Шелер: Против кантианского формализма
25.03.2009 - Феноменология. Макс Шелер: Иерархия материальных ценностей
25.03.2009 - Феноменология. Макс Шелер: Личность

Нет комментариев. Почему бы Вам не оставить свой?

Вы не можете отправить комментарий анонимно, пожалуйста войдите или зарегистрируйтесь.

Главная | Основы философии | Философы | Философская проблематика | История философии | Актуальные вопросы