На наш взгляд, эти три интерпретации «пустоты» при более пристальном их рассмотрении не исключают одна другую, а являются ступенями последовательного углубления понимания принципа «пустоты». Если аристотелевская трактовка «пустоты» как бестелесного, «несуществующего» в противоположность телесному, вещественному, «существующему» формулирует прежде всего исходное, принципиальное отличие «пустоты» от «атомов», наполняющих ее, то трактовка пустоты как универсального пространства более определенно раскрывает природу самого этого «несуществующего», бестелесного, выступающего в качестве универсальной возможности и условия движения атомов. Что же касается трактовки «пустоты» как локального пространства, «места», то хотя в действительности эта категория была основательно разработана лишь Аристотелем в его «Физике», данная трактовка «пустоты» не противоречит, а вполне согласуется с концепцией «пустоты» как универсального пространства, являясь формой и способом конкретного существования последнего. Ведь пространство вообще реализуется лишь в особенных, локальных пространствах, «местах», а не существует само по себе в своей абстрактной самостоятельности и независимости по отношению к последним. Вместе с тем следует признать, что сам Демокрит еще не сознавал, что принцип «пустоты» может иметь различные трактовки, считая его чем-то совершенно ясным и само собой разумеющимся. По крайней мере анализ сохранившихся фрагментов показывает, что сам он не испытывал никаких существенных затруднений, вводя наряду с атомами «пустоту» в качестве последнего принципа всего сущего. Поэтому можно предположить, что в его собственном понимании «пустоты» эти три возможные ее трактовки, выявившиеся в ходе последующего обсуждения существа атомистического учения, существовали нерасчлененно, были «сращены» между собой.
Как же соотносятся между собой атомы и «пустота»? В общей форме отношение их таково, что «пустота» является пространством (будущим «вместилищем» Ньютона), в котором и благодаря которому осуществляется многообразное движение различных по форме и величине атомов. Результатами этого движения являются, с одной стороны, агрегация атомов в сложные, воспринимаемые чувствами тела, а с другой разделение, распадение сложных тел на первичные, неуничтожимые, далее неделимые атомы. Это соединение атомов в сложные тела и их разделение на простые составляющие опосредствуются «пустотой», благодаря существованию которой и происходят соответствующие движения атомов.
С идеей опосредствования движения атомов «пустотой» связано существенное затруднение, вскрытое в полной мере лишь в атомизме XVIII—XIX вв., но отмеченное уже Аристотелем. Оно заключается в том, что сцепление атомов в тела не дает подлинного единства последних, а представляет собой лишь внешнее, чисто механическое соотношение, рядоположенность различных самостоятельных атомов. «Они утверждали, — пишет об атомистах Симпликий, — что «из единого не может стать многое», ибо атом неделим, и что «из многого не может стать единое», т. е. поистине непрерывное, но что каждая (вещь только) кажется единой вследствие соединения атомов» [170, с. 219]. Еще определеннее это выразил Аристотель: «Одни частицы действуют на другие частицы и подвергаются воздействию сами в тех местах, где касаются: ведь именно в этих местах нарушается их единство (табтт] yip оо% Iv eivai). При соединении и зацеплении друг за друга они образуют [новые тела]. Из того же, что едино по своей истинной [природе], не может получиться множественное и, наоборот, из того, что множественно по своей истинной [природе] , не получится единое — это невозможно. Но происходит так, как говорит Эмпедокл и некоторые другие, утверждая, что воздействие происходит через поры; таким же образом, по мнению Левкиппа, совершается всякое изменение и всякое воздействие, причем распадение и уничтожение происходит через пустоту и сходным образом также рост [имеющий место] при проникновении новых твердых тел [в пустоты]» [цит. по: 230, с. 311].
Таким образом, в контексте принципов атомизма оказывается, что всякое изменение, возникновение и уничтожение (в том числе и биологический рост и развитие) являются результатами механического процесса, механического движения (пространственного перемещения) в собственном смысле слова, а любые целостности (в том числе и существа живой природы) выступают лишь как механические конгломераты внешним образом связанных, сцепленных между собой самостоятельных атомов. В этом заключается, с одной стороны, существенное достоинство доктрины атомизма, поскольку она предельно простым и универсальным способом объясняет как структуру любой целостности, так и любое изменение вообще. Но именно в этом заключен и существенный недостаток данной доктрины, состоящий в неправомерной редукции всех форм движения, в том числе и таких сложных и специфических, как биологический рост и развитие, к чисто механической форме движения — простому пространственному перемещению, в неправомерной редукции высших структурно организованных целостностей к простейшим их составляющим — атомам — путем элементарного аналитического расчленения первых. В античном атомизме, следовательно, уже были заложены в зародыше тенденции превращения его в форму механистически-метафизической философии — детище философии и науки Нового времени.
|
