Интенция | Все о философии
Регистрация или вход Регистрация или вход Главная | Профиль | Рекомендовать | Обратная связь | В избранное | Сделать домашней
Меню
Основы
Онтология
Гносеология
Экзистенциология
Логика
Этика

История философии
Досократики
Классический период античной философии
Эллинистическая философия
Cредневековая философия
Философия эпохи возрождения
Философия Нового времени
Философия Просвещения
Классическая философия
Постклассическая философия

Философия общества
Проблемы устройства общества
Философская антропология

Философия религии
Буддизм
Ислам
Христианство

Опрос
В чeм смысл жизни?

В ощущениях
В слиянии с Божественным
В Познании
В служении обществу
Смысл жизни-спекуляция разума


Результаты
Другие опросы

Всего голосов: 1005
Комментарии: 1

История философии

Поиск

[ Главная | Лучшие | Популярные | Список | Добавить ]

Философское учение Аристотеля



Конкретный способ связи движущей, сущностной и целевой причин раскрывается в категории «энтелехия». Согласно Аристотелю, энтелехия есть свободная, исходящая из самой себя деятельность, имеющая в себе самой свою цель и являющаяся не чем иным, как реализацией, самостоятельным осуществлением этой цели. Категория энтелехии вводится Аристотелем прежде всего для понимания способа существования и жизнедеятельности существ органической природы, однако именно в содержании этой категории наиболее отчетливо выявляется тот способу каким Аристотель приводит в конкретное, органическое единство содержание трех первопричин сущего.

В разработанной Аристотелем теории гилеморфизма одна из первопричин — материя — выступает как возможность, пассивный субстрат, способный принять и реализовать в себе некоторую определенную форму, являющуюся началом индивидуации вещей, а форма — в качестве действительности, действенного, активного начала, в соединении с пассивной материей формирующего многообразие вещей являющегося мира.

Как и концепция четырех причин, так и доктрина гилеморфизма получает у Аристотеля историческое обоснование. Все предшествующие формы философствования он сводит к двум основным, выявляя две ведущие тенденции в развитии древнегреческой философии: наивно-материалистическую и наивно-идеалистическую (исключая, конечно, Платона). Аристотель пишет, что «одни считают природой существующего огонь, другие — землю, третьи — воздух, некоторые — воду; одни — некоторые из указанных тел, другие — все вместе. Что кто из них положил в основу, будь то один элемент или несколько, то он именно это и в таком количестве и считает всеобщей сущностью, а все остальное — его состояниями, свойствами и расположениями. И каждое из этих тел является вечным (ибо они не могут переменить самих себя), все же прочее возникает и гибнет бесчисленное множество раз. Таков один способ определения природы: она есть первая материя, лежащая в основе каждого из тел, имеющих в себе самом начало движения и изменения. По другому определению, она есть форма и вид согласно понятию... Таким образом, в другом значении природа будет для предметов, содержащих в себе начало движения, формой и видом, отделимым от них только логически; а то, что состоит из материи и формы, не есть природа, а только существует «по природе», например, человек. И скорее форма является природой, чем материя: ведь каждая вещь скорее тогда называется своим именем, когда она есть энте-дехиально, чем когда она есть в потенции».

Здесь Аристотель вплотную подходит к постановке и разрешению фундаментальной проблемы своей собственной философской системы — проблемы взаимоотношения материи и формы. Уже Платон попытался связать в своем учении воедино эти два основных способа философствования. Эта попытка особенно ясно и определенно выражена в «Тимее». В этом диалоге Платон, пожалуй, впервые высказывает и обосновывает положение о том, что конкретное вещное разнообразие чувственно воспринимаемого мира есть результат воздействия двух начал: активного демиурга, творца идей-форм, и пассивной материи, небытия в терминологии Платона. Причем посредствующую роль в этом соединении бытия с небытием играют у Платона математические понятия (числа и геометрические фигуры) и количественные отношения, обеспечивающие правильность как самой структуры созданного демиургом мира, так и регулярность совершающихся в нем движений различных тел Вселенной.

Аристотелевская доктрина гилеморфизма является дальнейшим развитием и завершением этой попытки Платона связать воедино в своей системе два выявившихся в процессе развития древнегреческой философии «способа определения природы», признав тем самым их существенность для адекватного понимания последней. Аристотель стремится связать способ, кладущий в основу понимания природы материальный принцип, со способом, кладущим в основу понимания природы виды или формы. При этом он не просто упорядочивает частности платоновского подхода, а критически перерабатывает его.

Во-первых, Аристотель отказывается от платоновской мысли поместить математические объекты (числа, геометрические фигуры и количественные отношения) в качестве посредников между бытием, миром вечных идеальных сущностей, и небытием — неопределенной, лишенной формы, пассивной материей. Основания этого отказа заключаются в том, что числа, как, впрочем, и неподвижные, вечные идеи, не в состоянии объяснить движение и изменение, присущие вещам чувственно воспринимаемого мира. Вместе с тем Аристотель отводит математическому знанию весьма почетное место в системе теоретических наук, помещая его между первой философией и физикой — учением о природе.

Во-вторых, Аристотель стремится выработать более общую и глубокую концепцию взаимоотношения материи и формы. Аристотелевские формы, энтелехии, будучи не чем иным, как критически переработанными, переосмысленными идеями Платона, существуют уже не сами по себе в своей неподвижности, самостоятельно и независимо по отношению к воспринимающей их пассивной материи. Заключая в себе принцип деятельности, они приобретают тенденцию быть понятыми не в качестве внешних по отношению к материи активных начал, а в качестве начал внутренних, органически присущих материи. Однако эта тенденция не доведена до своего логического конца, вследствие чего в решении проблемы взаимоотношения материи и формы обнаруживаются некоторая несогласованность и логическая непоследовательность. Если жизнедеятельность существ живой природы, состоящих из материи и формы, истолковывается в смысле имманентно присущего этим существам формального, энтелехиаль-ного начала, то в отношении понимания природы человеческого искусства Аристотель придерживается по существу платоновской точки зрения, согласно которой форма вносится творцом извне в подлежащий обработке материал.

Теоретические колебания Аристотеля в разрешении проблемы взаимоотношения материи и формы прослеживаются не только в трактовке явлений органической природы и искусства, но и в его трактовке субстанции как единства материи и формы. Признавая, что как существующие по природе вещи, так и произведения человеческого искусства все без исключения представляют собой единство материи и формы, Аристотель стремится выяснить вопрос о том, что же является последним основанием вещей: материя предшествует форме или же форма — материи.

Обсуждая в «Метафизике» (кн. 7, гл. 3) вопрос о природе сущности, он склоняется к выводу, что первичным началом всего сущего необходимо признать субстрат. Определяя понятие «субстрат», Аристотель рассуждает следующим образом: «Под субстратом имеется в виду то, о чем сказывается все остальное, тогда как сам он уже не сказывается о другом. Поэтому прежде всего надо дать точные указания относительно него: ибо первый субстрат больше всего принимается за сущность. А в качестве такого собстрата в одном смысле указывается материя, а в другом — форма и в третьем — то, что из них состоит (под материей я разумею, например, медь, под формою — очертание образа, под тем, что состоит из обоих, — статую как целое); если поэтому форма стоит впереди материи и есть нечто в большей мере существующее, она на том же основании будет стоять и впереди того, что слагается из них двоих».

Аристотель, однако, сознает существенные трудности, связанные с трактовкой субстанции как чисто формального начала. «В самом деле, — рассуждает он, — если материя — не сущность, то (от нас) ускользает, что бы еще могло быть ею; когда мы подряд отнимаем все другие определения, не видно, чтобы что-нибудь стойко оставалось; одни из свойств в телах, это — их состояния, результаты их деятельности и их способности, а длина, ширина и глубина — это некоторые количества, но не сущности (ведь количество — не сущность), и скорее уж то, чему как первой основе все такие свойства принадлежат, это вот есть сущность. С другой стороны, когда мы отнимаем длину, ширину и глубину, мы видим, что ничего не остается, за исключением того, что через них получает определения, если оно что-нибудь собою представляет, так что на этой точке зрения материя должна казаться нам единственною сущностью. А под материей я разумею то, что само по себе не обозначается ни как определенное по существу, ни как определенное по количеству, ни как обладающее каким-либо из других свойств, которыми бывает определено сущее».

Разместил: Античный философ Дата: 04.12.2011 Прочитано: 58492
Распечатать

Всего 1 на 4 страницах по 1 на каждой странице

<< 1 2 3 4 >>

Дополнительно по данной категории

19.12.2011 - Аристотелевская концепция ступеней познания
03.12.2011 - Перводвигатель Аристотеля
03.03.2011 - Классификация наук Аристотеля
02.03.2011 - Диалектика Аристотеля
28.11.2010 - Учение Аристотеля о движении

Нет комментариев. Почему бы Вам не оставить свой?

Вы не можете отправить комментарий анонимно, пожалуйста войдите или зарегистрируйтесь.

Главная | Основы философии | Философы | Философская проблематика | История философии | Актуальные вопросы