Примером неоплатонической экзегезы может быть Плотиново толкование мифа о Кроносе, пожирающем своих детей. Основатель неоплатонизма отождествлял (в противовес многовековой "народной" традиции, делавшей акцент на созвучии Кронос–Хронос) Кроноса с Умом: "по значению имени своего Он есть Кожин отрок и Ум сущий". В результате Плотин утверждает, что Ум-Кронос "как бы поглощает идеи... чтобы они низвергались и сферу материального и чтобы кормилицей для них не стала Рея" (Enn. V.I.4 и 7). Интерсно, что, в отличие от Плотина, Прокл и Иоанн Дамаскин будут отождествлять с Ураном не Единое, но Первосущее (сущность, высший момент триады бытие–жизнь–ум).
Об этом и отцами Церкви говорилось много. У преп. Максима сказано: «Ум, будучи в Боге, бывает совершенно безобразен и безвиден. Ибо созерцая Единовидного, и сам единовиден и весь световиден делается"[9]. А вот как выразительно говорит о единении ума преп. Симеон Новый Богослов: «Слепой в отношении Единого совершенно слеп ко всему, а видящий в Едином – пребывает в видении всего. Он и воздерживается от видения всего и становится в видении всего, находясь вне всего созерцаемого. Будучи, таким образом, в Едином, он все видит и, будучи во всем, ничего не видит. Видящий в Едином посредством Единого видит и самого себя, и всех, и все вообще, и, будучи скрытым в себе, ничего из всего не видит». И еще одно высказывание преп. Симеона: «Ум, будучи простым, точнее же – обнаженный от всякой мысли и весь вошедший в простой божественный свет и им покрываемый, не может найти чего-то другого, чтобы двинуться к его постижению, но остается во глубине божественного света, совершенно не допускаемый взглянуть вовне. И это есть – "Бог есть свет" и для достигших Его – отдохновение от всякого созерцания». И еще одна замечательная цитата из творений преп. Симеона, по стилю очень напоминающая рассуждения Плотина: «Единый Бог, видя ум, соделавшийся ради Него единым, Единый, найдя единого, соединяется с ним».
У Плотина общение с Богом описывается как созерцание духовного света и упоение божественной любовью: «Кому не дается созерцание сияния Божия, кто не ощущает в душе упоения любящего, который покоится на груди любимого, ни того восхищения, которое чувствуется в непосредственной близости истинного света, тот еще не привел себя в чистое полное единство» (VI, 9, 4). «Душа остается без света, когда лишена присутствия Божия; когда же Бог озаряет ее, она достигает того, чего ищет. Истинная цель существования души в том и состоит, чтобы быть в общении с этим светом. Но как этого достигнуть? Отложи все!» (V, 3, 17).
Плотин говорит, что, созерцая божественный свет, человек и сам становится как бы Богом: «Видя Бога, человек зрит и себя просветленным, в сиянии духовного света, даже более, видит себя как сам свет – чистый, тонкий, легкий, ему кажется тогда, что он сам как бы обратился в божество и есть божество» (VI, 9, 9). «Когда душе удается очутиться наедине с Ним, когда Его присутствие станет явно, когда она уподобится Ему и узрит Его явление в себе, тогда уже не два, а одно, некоторым подобием этого единения может служить земная любовь» (VI, 5, 34).
4. Бог – в человеке
Плотин заявляет, что через божественные энергии в созерцателе присутствует не какая-то “часть Бога”, но весь, всецелый Бог: «Ничего кроме Него не желая и не ища, ты почувствуешь в себе присутствие не какой-либо части Его, а всего Его. В этом состоянии ты не будешь сознавать себя как индивидуальное "Я", ибо погрузишься во всеобъемлющее Сущее и сам как бы станешь таковым» (VI, 5, 12).
Залогом обожения для Плотина является богоподобие человека: «Кто удостаивается иногда становиться таковым как Бог, тот, конечно, имеет в себе образ и подобие Бога» (VI, 9, 11).
5. Признаки богопознания
Богопознание на уровне рассудочном и описательном характеризуется у Плотина 2-мя основными признаками. Во-первых, согласно разделению в Боге сущности и энергий, разум познает не сущность Божию, но лишь энергии: "Единый в своем существе непостижим, познается же в том, что от Него происходит" (VI, 9, 5). Во-вторых, все попытки наименований, объяснений, обозначений божественного неадекватны: "Никакое наименование неприло-жимо к Нему, так как выражает всегда не то, что Оно (Единое) есть, но то, что Оно не есть" (V, 3, 13); "Говоря о Нем, мы больше отрицаем то, что Оно не есть, чем выражаем то, что Оно есть" (V, 3, 14). Отрицание всех тварных определений в отношении Единого Плотин обосновывает тем, что Единое -Первопричина всего тварного: "Природа Единого, по отношению ко всему существующему, конечно, рождающая, по этому самому Он не есть что-либо из существующего, к Ному неприложимы ни категория субстанции, ни качества, ни количества. Он ни есть ни Ум, ни Душа, ни движущийся, ни покоящийся, ни в месте, ни во времени находящийся, Он пребывает лишь Сам в Себе" (VI, 9, 3). Даже само имя "Единый" "означает лишь изъятие из множественности" (VI, 5, 6). Так же, именуя Бога "Благом", "мы имеем в виду благо для всех других существ..." (VI, 5, 41).
Плотин именует истинного философа "эротиком" – влюбленным, который от созерцания красоты видимого мира способен восходить до созерцания божественной Красоты. «Кто увидит Бога, – говорит он,– какое чувство любви, какое вожделение переживает, какое изумление, соединенное с наслаждением! Ведь и невидевшему Его свойственно стремиться к Нему, как к Благу. Увидевшему же Его свойственно изумляться в отношении Прекрасного, наполняться волнением с наслаждением, безвредно возбуждаться, любить истинной любовью с острым вожделением» (I, б, 7).
Сам образ Плотина, великого аскета и мистика, чем-то напоминает образы великих отцов Церкви. Он был, по словам Порфирия, "благ, в высшей степени кроток, душа его была бодрственной и чистой, всецело устремленной к божественному, куда его всецело влекла любовь; все свои силы он напрягал, чтобы преодолеть горькие волны этой кровавой жизни». К Плотину, вероятно, можно отнести и его собственные слова: «Таков путь божественных и блаженных мужей: отрешение от всего земного, тленного; бегство, стремление души к одному только Богу» (VI, 9, 11). |
