Приступая к разрешению антиномии целесообразности и необходимости в понимании природных явлений, Аристотель считает, что вначале «надо сказать, почему природа относится к разряду причин «ради чего», затем относительно необходимости, как проявляется она в природных явлениях». Природное, согласно Аристотелю, есть то, что сохраняет себя в различных изменениях, однако каким образом это возможно, понять не так просто. «Трудно решить, — пишет он, — что препятствует природе производить не «ради чего» и не потому, что «так лучше», а как Зевс, который посылает дождь совсем не для роста хлебов, а в силу необходимости. Именно испарение, поднявшись кверху, должно охладиться, и после охлаждения, сделавшись водой, спуститься вниз, а когда это произошло, хлебу приходится расти. Подобным образом, если хлеб погибнет на гумне, дождь идет не для того, чтобы погубить его, а это произошло по совпадению. Следовательно, что же препятствует, чтобы таким же образом обстояло в природе дело и с частями животных, чтобы, например, по необходимости передние зубы вырастали острыми, приспособленными для разрывания, а коренные — широкими, годными для размягчения пищи, так как не ради этого они возникли, но это совпало случайно. Так же и относительно прочих частей, в которых, по-видимому, осуществляется «ради чего». Части, где все совпало так, как если бы они образовались ввиду определенной цели, — составившись сами собой надлежащим образом, — сохранились; в которых это не произошло, погибли и погибают, как те «быкорож-денные мужеликие», о которых говорит Эмпедокл». Аристотель здесь полемизирует с концепцией происхождения жизни, развитой Эмпедоклом. Согласно этой концепции, вначале образовались отдельные органы растений и животных организмов, которые затем случайным образом оказались связанными друг с другом, и те случайные образования или сочетания отдельных органов, которые оказались лучше приспособленными к условиям среды, в итоге выжили и сохранились, а неприспособленные, в том числе и «быкорожденные мужеликие», погибли.
Аристотель отвергает, однако, эту основанную на случайности точку зрения на природные образования, последовательно проводя тезис об имманентной целесообразности, присущей всем явлениям жизни. «Все упомянутое, — пишет он, — так же как все природные образования, возникает определенным образом или всегда или по большей части; из образований случайных и самопроизвольных ни одно не возникает так. Ведь, кажется, не случайно и не вследствии совпадения идут частые дожди зимой, но это бывает, если солнце в созвездии Пса; так же не случайна жара под знаком Пса, если она будет зимой. Если, таким образом, что-нибудь существует, как нам кажется, или вследствие совпадения или ради чего-нибудь и невозможно ему быть ни по совпадению, ни самопроизвольно, то оно будет ради чего-нибудь. Но ведь все упомянутые явления существуют по природе, как признают это и сами рассуждающие о них; следовательно, имеется причина «ради чего» в том, что возникает и существует по природе. Далее, в том, где есть какая-нибудь цель, ради нее делается и первое и следующее по порядку. Итак, как делается каждая вещь, такова она и есть по своей природе, и какова она по природе, так и делается, если ничто не будет мешать. Делается же ради чего-нибудь, следовательно, и по природе существует ради этого».
Наличие имманентной целесообразности роднит между собой образования природы и порождения искусства, которое частью подражает, а частью завершает создаваемое природой. «Если, таким образом, искусственные произведения возникают ради чего-нибудь, то ясно, что и природные, ибо последующее и предыдущее и в искусственных и в природных произведениях одинаковым образом относятся друг к другу». Присущая образованиям природы внутренняя цель порождает из себя и средства для своего сохранения и воспроизведения. Благодаря этим средствам природа достигает и осуществляет свою цель. «Так что, — продолжает Аристотель, — если по природе и ради чего-нибудь ласточка делает гнездо, а паук — паутину и растения производят листья ради плодов, а корни растут не вверх, а вниз ради питания, то очевидно, что имеется подобная причина в телах, возникающих и существующих по природе. А так как природа двояка: с одной стороны, как материя, с другой — как форма, она же цель, а ради цели существует все остальное, то она и будет причиной «ради чего». Правда, в образованиях природы, как и в продуктах искусства, иногда цель не достигается, что проявляется в наблюдаемых в природе уродствах и в ошибках искусства. Однако это не служит опровержением присущей им целесообразности, а является результатом определенных отклонений, например повреждения семени, из которого развивается то или иное природное образование. Таким образом, все природные образования заключают в себе имманентную целевую причину, обеспечивающую их сохранение и воспроизведение.
Что же касается необходимости, то она существует как предпосылка, как условие осуществления целевой причины. На первый взгляд кажется, рассуждает Аристотель, что при постройке, например, дома стена возникает в силу необходимости, поскольку камни, будучи по природе тяжелыми, образуют фундамент, а наверху оказываются деревянные части, будучи по природе более легкими, чем первые. И это (эти соотношения) действительно имеет место при строительстве, однако важнее другое. Хотя стена и не могла возникнуть без этих материалов, однако она возникла не по их причине, но ради защиты и спасения, т. е. ради определенной цели, которая относится к этим материалам и к присущему им необходимому природному соотношению как к своим условиям и предпосылкам. «То же, — обобщает Аристотель, — приложимо ко всему прочему, где имеется «ради чего»; возникает оно не без вещей, заключающих в себе природу необходимости, но и не по их причине — если только не брать их как материю, а ради чего-нибудь». Таково аристотелевское разрешение антиномии необходимости и целесообразности, заключенных соответственно в материи и понятии и определяющих возникновение и существование произведений природы и искусства.
|
