|
|
|
|---|
Важное значение как в теоретическом, так и в практике-политическом отношении имеет изучение происхождения государства и права.
Следует заметить, что этот вопрос будоражил воображение не одного поколения людей. Были созданы десятки самых различных теорий и доктрин, высказаны сотни, если не тысячи самых различных предположений. Вместе с тем споры о природе государства и права продолжаются и по сей день. Раскрыть все теории не представляется возможным в силу их многообразия, поэтому остановимся лишь на некоторых из них, наиболее известных и распространённых. К числу последних справедливо будет отнести:
– теологическую (божественную),
– патриархальную,
– договорную,
– насилия,
– психологическую,
– расовую,
– органическую,
– материалистическую (классовую) теории.
Рассмотрим кратко каждую из выше перечисленных теорий.
1. Теологическая или божественная теория
восходит своими истоками к древнему миру. Известно, что ещё в древнем Египте и Вавилоне возникли идеи божественного происхождения государства и права. В силу особых взглядов и воззрений части общества духовенству удавалось оказывать значительное влияние на формирование общественно политической мысли и в последующие периоды развития человеческого общества. Наиболее прочные позиции теологическая теория завоевала в период становления и развития феодализма.
На рубеже XII-XIII в западной Европе развивается теория «двух мечей». Она исходит из того, что основатели Церкви имели 2 меча. Один они возложили в ножны и оставили при себе. Ибо не пристало Церкви самой использовать меч. А второй они вручили государям для того, чтобы те могли вершить земные дела. Государь, по мнению богословов, являются слугой Церкви и наделяется Церковью правом повелевать людьми. Нет государства и власти «не от Бога».
Примерно в тот же период появляется и развивается учение широко известного и в просвещённом мире учёного-богослова Фомы Аквинского (1225–1274). Он утверждал, что процесс возникновения и развития государства и права аналогичен процессу сотворения Богом мира.
Религиозные учения о происхождении государства и права имеют хождение и поныне. Наряду с ними продолжают существовать идеи, высказанные еще в Древнем Риме о том, на возникновение и развитие государства и права решающее влияние оказали человеческие слабости и страсти. Среди них жажда денег и власти, алчность, честолюбие, высокомерие, жестокость и другие отрицательные человеческие черты и страсти. «Что послужило главной причиной упадка римского государства?» – спрашивает римский историк первого века до н. э. Гай Саллюстий Крисп в известной его работе «Заговор Кастилины»[3]. И тут же отвечает: «упадки нравов, стяжательство, страсть к распутству, обжорству и прочим излишествам».
2. Патриархальная теория происхождения государства и права
берет свое начало еще в Древней Греции. Родоначальником ее считается Аристотель. Среди заметных сторонников данной теории выделяется англичанин Филмер (XVII в.) и русский исследователь государствовед Михайловский (XIX в.).
Патриархальная теория исходит из того, что государство происходит из семьи. Является результатом разрастания семьи.
Государство, по Аристотелю, является не только продуктом естественного развития, но и высшей формой человеческого общения. Оно охватывает собой все другие формы общения ( семью, селения). В нем последние достигают своей конечной цели – «благое жизни» – и завершение. В нем же находит свое завершение и политическая природа человека.
Государственная власть, по мнению сторонников патриархальной теории, есть ничто иное, как продолжение отцовской власти. Власть государя, монарха – это патриархальная власть главы семьи. Патриархальная теория служила в средние века обоснованием абсолютной («отеческой») власти монарха.
3. Договорная теория (теория договорного происхождения государства и права)
объясняет происхождение государства общественным договором – результатом разумной воли народа, на основе которого произошло добровольное объединение людей для лучшего обеспечения свободы и взаимных интересов. Отдельные положения этой теории развивались в V – IV веках до н. э. Софистами в Древней Греции. «Люди, собравшиеся здесь! – обращался к своим собеседникам один из них (Гиппий 460 – 400 гг. до н. э.) – Я считаю, что вы все тут родственники, свойственники и сограждане по природе, а не по закону: ведь подобное родственно подобному по природе. Закон же, властвуя над людьми, принуждает ко многому, что противно природе»
Основой данной теории является положение о том, что государству предшествовало естественное состояние человека. Условия жизни людей и характер человеческих взаимоотношений в естественном состоянии представлялись не однозначным образом. Гоббс видел естественное состояние в царстве личной свободы, ведущей к «войне всех против всех»; Руссо считал, что это есть мирное идиллистическое первобытное царство свободы; Локк писал, что естественное состояние человека – в его неограниченной свободе.
Сторонники естественного права считают государство результатом юридического акта – общественного договора, который является порождением разумной воли народа, человеческим учреждением или даже изобретением. Поэтому данная теория связывается с механическим представлением о происхождении государства, выступающего как искусственное произведение сознательной воли людей, согласившихся соединиться ради лучшего обеспечения свободы и порядка.
Гольбах, например, определял общественный договор как совокупность условий для организации и сохранения общества. Дидро суть своего понимания общественного договора изложил следующим образом: «Люди быстро догадывались, – писал он ,- что если они будут продолжать пользоваться своей свободой , своей независимостью и безудержно предаваться своим страстям, то положение каждого отдельного человека станет более несчастным, чем если бы он жил отдельно; они осознали, что каждому человеку нужно поступиться частью своей естественной независимости и покориться воле, которая представляла бы собой волю всего общества и была бы, так сказать, общим центром и пунктом единения всех их воль и всех их сил. Таково происхождение государей»[4].
[pagebreak]
Классическое обоснование договорная теория получила в трудах Руссо. Исходя из исторического опыта он пришел к выводу, что правители стали смотреть на государство как на свою собственность, а на граждан как на рабов. Они стали деспотами, угнетателями народа. Деспотизм, по Руссо, высшее и крайнее проявление общественных различий: неравенства богатых и бедных как следствия частной собственности; неравенства сильных и слабых как следствия власти ; неравенства господ и рабов как следствия попрания законной власти властью произвола. Это неравенство становится причиной нового отрицательного равенства: перед деспотом все равны, ибо каждый равен нулю. Но это уже не старое естественное равенство первобытных людей, а равенство как искажение природы.
Руссо считает, что в интересах создания правомерного государственного устройства и восстановления истинного равенства и свободы надо заключить свободный общественный договор. Главная задача этого договора состоит в том, чтобы «найти такую форму ассоциации, которая защищала и охраняла бы общей совокупной силой личность и имущество каждого участника и в которой каждый, соединяясь со всеми, повиновался бы, однако, только самому себе и оставался бы таким же свободным каким он был раньше».
Обосновывая договорную теорию Руссо отмечает: «Каждый из нас отдает свою личность и всю свою мощь под верховное руководство общей воли, и мы вместе принимаем каждого члена как неразделимую часть целого»[5].
Власть монарха является производной не от Божьего провидения, а от самих людей. Данный тезис, положенный в основу договорной теории происхождения государства и права, был наиболее ярко и обстоятельно развит Полем Гольбахом (1723–1789) в его работе «Священная зараза или естественная история суеверия».
Выступая против широко распространенной в Средние века идеи божественного происхождения власти королей, «являющихся представителями и подобием Бога на земле», Гольбах пишет, что в практическом плане эта идея служила оправданием всемогущества, бесконтрольности властей, произвола монархов и их ближайшего окружения. «Гордость привилегированных людей, – отмечает автор, -получила в силу божественного права власть быть несправедливыми и повелевать другими людьми. Последние верят, что должны отказаться в пользу своих господ от собственного счастья, должны работать только на них, сражаться и погибать в их войнах. Они верят, что должны безусловно подчиняться желаниям самых сумасбродных и вредных царей, которых небо послало их в гневе своем.
Идея божественного происхождения власти монарха, констатирует Гольбах, привела во многих странах к тому, что «государь стал единственным источником милостей». Он «развращал общество и разделял его, чтобы властвовать». При таком положении вещей «нация была доведена до ничтожества; собственное неразумение сделало ее не способной ограждать свою безопасность, сопротивляться причиняемому ей злу и вознаграждать за оказываемые ей услуги; сами граждане забыли ее и игнорировали и не признавали. В каждой стране одно центральное лицо зажигало все страсти, приводило их в действие для своей личной выгоды и награждало тех, кого считало наиболее полезным для своих целей».
Далее Гольбах с возмущением пишет о том, что «воля монарха заняла место разума», прихоть монарха стала законом. Милость его стала мерилом уважения, чести, общественного почета. Воля монарха «определяла право и преступление, справедливость и несправедливость. Воровство перестало быть преступлением, если было дозволено монархом». Угнетение становилось законным, если совершалось от его имени. Налоги шли только на «безумные траты монарха на утоление аппетитов его ненасытных царедворцев».
Как же практически обстояло дело со свободой, справедливостью и с правом в тех странах, где господствовала теория божественного происхождения государства и права?
Отвечая на этот вопрос, Гольбах писал, что свобода в этих странах была запрещена монархом, « так как стесняла его распущенность. И подданные «скоро поверили, что все разрешенное государем достойно и похвально».
Таким образом Гольбах сделал вывод в отношении идеи справедливости , государи, «обоготворенные религией и развращенные попами», в свою очередь, развращали души своих поданных, выносили «среди них борьбу интересов», уничтожали существовавшие между ними отношения, «делали людей врагами друг с другом и убивали в них нравственность».
Какую же роль при этом играло право? Было ли оно одинаково справедливо ко всем? Ответ Гольбаха однозначный: «Не было». Суровость закона, пишет он, существовала лишь «для жалкого народа», ибо «вельможи, фавориты, богачи, счастливцы не подлежали его строгому суду. Все мечтали только о чине, власти, титуле, сане и должности. Каждый стремился быть изъятым из-под гнета, для того чтобы угнетать других».Каждый желал получить возможность безнаказанно творить зло.
Таким образом, законодательство зависящее от «порочного двора», должно было лишь связывать граждан. Законы, которые должны были обеспечивать счастье всех, «служили только для защиты богачей и вельмож от покушений со стороны бедняков и серых людей, которых тирания стремилась всегда держать в унижении и нищете».
Если бы нации, столь униженные в своих правах и собственных глазах, заявлял Гольбах, «способны были обратиться к разуму, они, конечно, увидели бы, что только их воля может предоставлять кому-либо высшую власть». Они увидели бы, что те земные боги, перед которыми они падают, в сущности просто люди, которым они же, народы, поручили вести их к счастью, причем эти люди стали однако, бандитами, врагами и злоупотребили властью против народа, давшего им в руки эту власть».
Да и сами государи, рассуждал далее автор, если бы они способны были « запрашивать природу и свои истинные интересы», если бы они очнулись от опьянения, в которое приводит их фимиам, «воскуриваемый им служителями суеверия», они бы поняли, что «власть, основанная на согласии народов, на их привязанности, на их настоящих интересах, гораздо прочнее власти, опирающейся на иллюзорные притязания». Они бы нашли, что истинная слава состоит в том, чтобы сделать людей счастливыми , истинное могущество – в том, чтобы объединять их желания и интересы, истинное влечение – в деятельности, таланте.
[pagebreak]
Аналогичных взглядов на природу власти, государства и права придерживались и другие сторонники и последователи договорной теории происхождения данных институтов.
Оспаривая идеи божественного происхождения государства и права, Александр Радищев (1749-1802) считал, что государство возникает не как результат некого божественного провидения, а как следствие молчаливого договора членов общества в целях совместной защиты слабых и угнетенных. Государство, по его мнению, «есть великая махина, цель которой есть блаженство граждан».
Джон Локк (1632 – 1704) исходил из того, что всякое мирное образование государств имело в своей основе согласие народа. Оговариваясь в известной работе «Два трактата о правлении» по поводу того, что «с государствами происходит одно и то же, что и с отдельными людьми: они обычно не имеют никакого представления о своем рождении и младенчестве», Локк вместе с тем обстоятельно развивал идеи относительно того, что « объединение в единое политическое общество» может и должно происходить не иначе, как посредством «одного лишь согласия». А это, по мнению автора, и есть «весь тот договор, который существует или должен существовать между личностями, вступающими в государство или его создающими».
Вопрос о том, что собой представляет Общественный договор, каковым должно быть его содержание и назначение, равно как и многие аналогичные им вопросы получили наиболее яркое и основательное освещение в ряде трактатов Жан-Жака Руссо (1712–1778) и особенно в его знаменитом труде «Об Общественном договоре».
Основная задача, которую призван решать Общественный договор, состоит по мнению Руссо, в том, чтобы «найти такую форму ассоциации, которая защищает и ограждает всею общею силою личность и имущество каждого из членов ассоциации, и благодаря которой каждый, соединяясь со всеми, подчиняется, однако, только самому себе и остается столь же свободным, как и прежде».
Рассматривая государство как продукт Общественного договора, порождение разумной воли народа, а точнее – человеческим учреждением или даже изобретением, Руссо исходил из того, что каждый человек передает в общее достояние и ставит под высшее руководство общей воли свою личность и все силы. В результате «для нас всех вместе каждый член превращается в нераздельную часть целого». Это коллективное целое, по мнению Руссо, есть не что иное, как юридическое лицо. Раньше оно именовалось «гражданской общиной». Позднее – «Республикой или Политическим организмом». Члены этого политического организма называют его «Государством, когда он пассивен, Суверенитетом, когда он активен, Державою – при сопоставлении его с ему подобными».
Государство рассматривается Руссо как «условная личность», жизнь которой заключается в союзе ее членов. Главной его заботой, наряду с самосохранением, является забота об общем благе, о благе всего общества, народа. Огромную роль при этом играют издаваемые законы, право.
Руссо выдвигает и развивает идею прямого народного правления ибо, согласно Общественному договору, «только общая воля может управлять силами государства в соответствии с целью его установления, каковая есть общее благо».
Народ, рассуждает мыслитель, не может лишить самого себя неотчуждаемого права издавать законы, даже если бы он этого и захотел. Законы всегда являются актами общей воли. И никто, даже государь, не может быть выше их. Законами являются лишь такие акты, которые непосредственно принимаются или утверждаются путем проведения референдума самим народом.
Наряду с исключительным правом на принятие законов у народа имеется также неотчуждаемое право на сопротивление тиранам. Короли, писал по этому поводу Руссо, всегда «хотят быть неограниченными». Хотя им издавна твердили, что «самое лучшее средство стать таковыми – это снискать любовь своих поданных», однако это правило при дворах всегда вызывало и будет вызывать только насмешки».
Власть, возникающая из любви поданных, несомненно, наибольшая, но она непрочна и условна. Поэтому «никогда не удовлетворяются ею государи». Личный интерес любых повелителей состоит прежде всего в том, «чтобы народ был слаб, бедствовал и никогда не мог им сопротивляться». Конечно, замечает мыслитель, если предположить, что поданные всегда будут оставаться совершенно покорными, что государь был бы заинтересован в том, чтобы народ был могуществен, «дабы это могущество, будучи его собственным, сделало государя грозным для соседей». Но так как интерес народа имеет «лишь второстепенное и подчиненное значение» и так как оба предположения несовместимы, то естественно, что «государи всегда предпочитают следовать тому правилу, которое для них непосредственно выгодно».
Таким образом, у любого правителя всегда сохраняется свой собственный, отличающийся от народного, интерес и соблазн сосредоточения в своих руках как можно больше государственной власти. Последнее же приводит не только к тому, что «расстояние между государем и народом становится слишком велико и государству начинает недоставать внутренней связи», но и к тому, что в политическом режиме устанавливаются признаки открытого игнорирования прав и свобод народных масс, признаки деспотизма. В этих условиях, как следует из Общественного договора по Руссо, народ может реализовать свое естественное право на сопротивление. При этом, заключает он, восстание, которое «приводит к убийству или свержение с престола какого-нибудь султана, это акт столь же закономерный», как и те акты, посредством которых он только что распоряжался жизнью и имуществом своих подданных. «Одной только силой он держался, одна только сила его и низвергает».
Из всего сказанного о естественно-правовой теории происхождения государства и права следует, что ее сторонники исходят из того, что народ обладает естественным, неотчуждаемым правом не только на сознание государства на основе Общественного договора, но и на его защиту.
Теория общественного договора подвергается критике по различным причинам. Так, Коркунов полагал, что договорные начала в образовании общества и государства приводят крайне индивидуалистическому пониманию общественной жизни. При этом личность «признавалась над всеми господствующей и все определяющей. Не личность считалась обусловленной общественной средой, а наоборот, общественный порядок являлся всецело определяемым произволом отдельных личностей».
[pagebreak]
Шершеневич писал, что сторонники механического представления редко становились на точку зрения исторической действительности, постольку общественный договор для них только методологический приём. «Для них не важно, было ли так в истории или нет, для важно доказать, какой вид должно принять общество, если предположить, что в основании его лежит общественный договор, обусловленный согласием всех, без чего никто не может считать себя связанным общественными узами».
Примерно с таких же позиций оценивает договорную теорию Трубецкой. Он утверждает, что «не общество есть продукт свободного творчества человека, а наоборот, человек есть продукт исторически сложившихся общественных условий, определенной исторической среды, часть социального организма, подчиненная законам целого».
А.И. Денисов, будучи сторонником материалистической теории происхождения государства, писал, что «договорная теория антиисторична, ибо в основу общественной жизни кладет индивида, человека. Вместе с тем эта теория односторонняя: подчеркивая, что историческое развитие должно определятся природой человека, она не замечает того, что человек воздействует на природу и создает себе новые условия существования».
Сторонники других концепций происхождения общества и государства, как правило, относятся к ней критически, находят в ней существенные изъяны. И это вполне естественно, так как любая существовавшая и существующая теория происхождения государства представляет собой лишь субъективный взгляд человеческой мысли на процессы объективного порядка. Познать закономерности общественного развития, возникновения и функционирования государства – задача, как подтверждает история, чрезвычайно сложная. Ее решение возможно на основе одновременной интеграции и дифференциации научных усилий различных школ и направлений, занимающихся вопросами происхождения государства и права.
Несмотря на то, что научность договорной теории оценивалась достаточно неоднозначно и противоречиво, вплоть до полного отрицания ее исторической самостоятельности, тем не менее некоторые аспекты данной концепции нашли свое реальное воплощение в практике государственного строительства. Примером этого могут служить США, которые в своей конституции юридически закрепили договор между народами, входящими в их состав, и определили цели этого договора: утверждение правосудия, охрана внутреннего спокойствия, организация совместной обороны, содействие общему благосостоянию.
Сторонники договорной теории различают 2 вида права. Одно-естественное, предшествующее обществу и государству. Второе – позитивное право – является порождением государства. Естественное право включает в себя такие неотъемлемые права человека, как право на жизнь, свободное развитие, участие в делах общества и государства. Позитивное же право основывается на требованиях естественного.
Понятие естественного права включает в себя представления о прирожденных правах человека и гражданина, которые являются общеобязательными для каждого государства.
Римские юристы наряду с гражданским правом и правом народов выделяли естественное право (jus naturale) как отражение законов природы и естественного порядка вещей. Цицерон говорил, что «закон государства, противоречащий естественному праву, не может рассматриваться как закон». Тем не менее, «закон, властвуя над людьми, принуждает его ко многому, что противно природе».
По мере развития человеческой мысли данная теория также совершенствовалась. В XVII- XVIII вв. Она активно использовалась в борьбе с крепостничеством и феодальной монархией. Идеи естественной теории в этот период поддерживались и развивались многими великими мыслителями и просветителями. В Голландии – это Гуго Гроций и Спиноза, в Англии -Томас Гоббс и Локк, во Франции – Жан Жак Руссо, Гольбах. В России одним из главных представителей этой теории права был Радищев.
Изложенные в их работах идеи нашли закрепление в американской Декларации независимости (1776 г.), во французской Декларации прав и свобод человека и гражданина (1789 г.) и в других государственных актах. Естественные, прирожденные права человека получили конституционное закрепление во всех современных правовых государствах.
Например в Конституции РФ от 12 декабря 1993 г.:
– каждый имеет право на жизнь ( Глава 2, ст.20 );
– на свободу и личную неприкосновенность ( ст.22 );
– каждому гарантируется свобода мысли и слова ( ст. 29 );
– каждый имеет право на труд и отдых ( ст.37 ).
В цивилизованном обществе нет оснований для противопоставления естественного и позитивного права, так как последнее закрепляет и охраняет естественные права человека, составляет единую общечеловеческую систему правового регулирования общественных отношений.
Основатели и продолжатели теории естественного права выступали против идеи божественного происхождения государства и права. В их представлении власть монарха является производной не от Бога, а от людей .Народ, говорил Руссо, может лишить правителей власти, если они нарушат заключенный между ними и гражданами договор.
4. Теория насилия
принадлежит к числу относительно новых теорий государства и права. Идейные истоки этой теории зародились еще в эпоху рабовладения. Ее представители считали, что государство возникает в результате насилия и завоевания. Более развернутое научное обоснование теория насилия получает в XIX-XX веках. Ее смысл состоит в том, что возникновение частной собственности, классов и государства является результатом внутреннего и внешнего насилия, то есть путем прямого политического действия. Государство продолжает быть органом угнетения только в тех странах, где еще не стерлись юридические различия между победителями и побежденными.
Наиболее характерные черты теории насилия изложены в работах Е. Дюринга, Л. Гумплевича, К. Каутского и других. Дюринг считал, что основой общественного развития являются формы политических отношений, а экономические явления – это следствие политических актов. Первоначальный фактор возникновения государства следует искать в непосредственной политической силе. Общество, по мнению Дюринга, состоит по меньшей мере из двух человек. Две человеческие воли как таковые вполне равны друг другу, и ни одна из них не может предъявить другой никаких положительных требований. При таком положении дела, когда общество состоит из двух равных лиц, неравенство и рабство невозможны. Для объяснения происхождения государства Дюринг образно привлекает третьего человека, так как без него нельзя принимать решение большинством голосов, а без подобных решений, то есть без господства большинства над меньшинством, не может возникнуть государства. По его мнению, собственность, классы и государство возникают как результат насилия одной части общества над другой.
[pagebreak]
Австрийский социолог и государствовед Гумплович является ярким представителем теории внешнего насилия. Согласно этой теории государство образуется вследствие завоевания сильного племени более слабого. В итоге завоевания возникает рабство: одно племя, победившее в борьбе, становится господствующим; другое, потерпевшее поражение, теряет свободу и оказывается в положении рабов. Рабство в свою очередь ведет к появлению частной собственности и классов. С частной же собственностью связан и ею обусловлен переход от кочевого быта к земледельческому, оседлому быту. Государственная власть, по Гумпловичу, возникает из физической силы: господство племени, основанное вначале только на физическом преобладании над другим племенем, постепенно превращается в государство класса, опирающегося на экономическое могущество последнего[6].
Каутский также видит источник государства во внешнем насилии, в войнах. Племя-победитель, по его утверждению, подчиняет себе побежденное племя, присваивает землю этого племени, а затем принуждает его систематически работать на себя, платить дань или подати. В результате такого завоевания возникает деление на классы, а принудительный аппарат, создаваемый победителями для управления побежденными, превращается в государство. Лишь там, пишет Каутский, где имеет место внешнее насилие, «возникает деление на классы, но не вследствие деления общины на различные подразделения, но вследствие соединения в одно двух общин, из которых одна делается господствующим и эксплуатирующим, другая – угнетенным и эксплуатируемым классом».
Ссылаясь на пример образования ряда стран Европы и Азии, которые возникали, по мнению ученого, не иначе, как путем насилия, Л. Гумплович делал окончательный вывод, согласно которому «вследствие подчинения одного класса людей другому образуется государство», а из потребности победителей обладать «живыми орудиями» возникали экономическая основа античной семьи, отношения властвования, существовавшие между господином и его слугою.
По мнению автора, «не из отдельных людей, как атомов, не из семейств, как ячеек, создается государство. Не отдельные личности и не семейства являются его основными частями». Только из различных «человеческих групп, из различных племен возникает государство и из них лишь состоит». Победители образуют правящий класс, а побежденные и порабощенные – «класс рабочих и служащих».
Во внутренней и внешней вражде племен и заключается все дело, а не в чем-то ином. Именно в племенах, в их взаимной борьбе, утверждает Л. Гумплович, а вместе с ним и его сподвижники, мы можем признать «главные основные части, действительные краеугольные камни государства, – в племенах, которые «мало-помалу превращаются в классы и сословия. Из этих племен создается государство. Они и только они предшествуют государству».
Таким образом, ни общественный договор, ни божественное провидение, ни «высшие» идеи, ни «известные потребности» или «рационалистические и нравственные мотивы», как это следует из других учений о происхождении государства и права, а лишь грубая сила, борьба, покорение одних племен другими – одним словом, прямое насилие – «вот родители и повивальная бабка государства» – являются основной причиной, согласно теории насилия, возникновения данных источников.
При этом насилие рассматривается не как некое ограниченное, локальное, а как глобальное, к тому же «естественное явление, порождающее не только единство противостоящих друг другу «элементов» государства – победителей и побежденных, правящих и управляемых, но и имеющее далеко идущие социально-экономические последствия.
Какие последствия имеются в виду? Прежде всего те, которые ассоциируются с появлением рабства. Последнее возникает, по мнению Л. Гумпловича, не в силу прежде всего внутренних причин, а затем уже внешних, как это имеет место в истории, а, наоборот, исключительно в силу воздействия на общество (племя, народ, нацию) извне, со стороны других сообществ, племен, народов, в результате войн, порабощения и закабаления одних племен или народов другими. Во всех подобных случаях, подчеркивают сторонники теории насилия, появляется военное превосходство того или иного народа (племени) над другим – «над жителями завоеванной страны». При этом ведущиеся войны, с одной стороны, производят «разрушительное действие», а с другой – в них обнаруживается и «некоторая положительная, известным образом созидающая государства сила».
Пока не было института рабства, пишет по этому поводу Л. Гумплович, пока не хватало этого первого условия для продолжительной жизни, до тех пор развитие государства было невозможно. О государственной жизни, о ее хозяйственных основах племя тогда лишь могло думать, когда оно приобретало необходимые для этого «живые орудия», т.е. когда оно «покоряло себе другое племя, порабощало и эту порабощенную массу разделяло между отдельными своими членами, когда оно таким образом создало первую государственную организацию...».
Сторонники теории насилия полагают, что до тех пор, пока племя состоит лишь из «схожих между собой единоплеменников», т.к. из «личностей, родившихся и воспитавшихся в одном и том же социальном обществе», между ними нет вражды, войн, а следовательно, и рабства. Когда же одно племя покоряет другое, то тут же как неизбежный спутник всбх завоеваний появляются рабы, возникает и развивается институт рабства.
Таким образом, согласно теории насилия, войны, насилие одних племен над другими рассматривается и в качестве основных причин рабства. Что же касается естественноисторического процесса зарождения и развития данного института, то он или вообще игнорируется, или же отодвигается на второй план.
[pagebreak]
Остается открытым также вопрос о причинах и природе закабаления. Захватнические войны, влекущие за собой порабощение одних племен другими, или, наоборот, расслоения общества институт рабства порождал захватнические войны? Ведь не следует забывать о том, что сам характер захватнических войн, порабощение одних племен и народов другими практически стали возможными лишь тогда, когда процесс развития орудий труда и производства в обществе достиг такого уровня, когда экономически стало возможным и выгодным закабалять побежденные племена и народы, эксплуатировать их, превращая в рабов.
Другим далеко идущим социальным последствием, которое ассоциируется, по мнению сторонников теории насилия, непосредственно с завоеванием и порабощением, является возникновением возникновение частной собственности. Насилие порождает рабство ведет к появлению частной собственности. С последней же связан, согласно теории насилия, переход племен от кочевого образа жизни и быта к оседлому земледельческому. Зарождающаяся при этом государственная власть опирается исключительно не физическую силу. Это – государство племени. Его основа – физическое преобладание одного племени над другим.
По мере развития общества государство племени перерастает в государство класса. Основой последнего является экономическое господство власть имущих. Л. Гумплович отмечает, что одновременно с процессом превращения племен в классы и сословия, а также эволюции государства протекает процесс развития сознания. «Племенное сознание в современном государстве отчасти исчезло, отчасти же, одновременно с превращением племен в сословия и классы, сменилось сословным и классовым сознанием».
Согласно теории насилия наряду с данными процессами развития общества и государства протекает также процесс дальнейшей эволюции частной собственности. Она рассматривается Л. Гумпловичем и его последователями не иначе, как некое орудие или средство в руках государственной власти.
Не оспаривая процесс эволюции общества, государства и собственности, следует обратить внимание на спорность решения вопроса о соотношении собственности и власти. Исторический опыт не подтверждает тезиса, выдвигаемого сторонниками теории насилия, о том, что государственная власть порождает частную собственность, а не наоборот. Не подтверждается тезис и о том, что собственность является орудием государственной власти. Все обстоит как раз наоборот. Собственность, в конечном счете, обусловливает как само появление государственной власти, так и ее характер. Собственность в основном определяет и ее служебную роль.
Можно по-разному относиться к научным исследованиям К. Маркса и Ф. Энгельса, а также к их философским обобщениям и выводам. Но не подлежит ни какому сомнению многократно подтвержденный самой жизнью их вывод, сделанный на примере Англии, о том, что собственность «правит аристократией». Именно она «дает возможность купцам и фабрикантам намечать депутатов для больших, а частью и для мелких городов; собственность дает им возможность усиливать свое влияние с помощью подкупа». Почему это происходит? Потому, что «народ еще не осознал ясно существо собственности, потому, что он вообще еще, – по крайней мере в деревне, – духовно мертв и потому мириться с тиранией собственности». Частично данные выводы справедливы и для современной России.
Говоря о теории насилия вообще и об учении Л. Гумпловича, в частности, следует заметить, что ее сторонники по разному характеризуют исторически первые и современные государство и право. Если раннее государство и право Л. Гумплович считал инструментами насилия, господства одних над другими, закабаления и угнетения, то более поздние и современные ему капиталистические он, во многом противореча самому себе, не считал таковыми.
Развитие, по Гумпловичу, идет по направлению все более возрастающего «равноправия низших слоев с высшими, подвластных с властвующими». Все больше смягчаются формы и методы властвования. Постепенно образуется «современное культурное государство». Складываются такие его черты и особенности, как режим парламентаризма и законности, равноправие граждан, доступ их к управлению делами общества и государства и др. Исходными причинами и условиями становления такого либерального государства считается, однако, насилие.
Теория насилия, равно как ранее рассмотренная естественно правовая теория, отражают взгляды лишь некоторых слоев общества и их представителей на природу государства и на его происхождение.
Наряду с ними в мире всегда существовали и существуют другие довольно известные теории. Среди них можно назвать, в частности, патриархальную теорию, основателем которой по праву считается древнегреческий философ Аристотель (384 – 322 гг. до н.э.). Согласно учению аристотеля государство, являясь продуктом естественного развития, возникает ρ результате появления и разразстания семьи. В основе образования государств лежит естественное стремление людей к взаимному общению.
Последнее приводит к тому, что из нескольких семей складывается селение или род, а из всех селений или родов образуется государство. Государство, по Аристотелю, является высшей формой общения, обнимающей собой все другие образования и формы общения. Оно «появляется лишь тогда, когда образуется общение между семьями и родами ради благой жизни».
Отвергать полностью теорию насилия нельзя не только из формальных соображений, но и на основании исторического опыта, который подтверждает, что завоевание одних народов другими являлось реальным фактором существования государственности исторически длительное время (например Золотая Орда). Элемент насилия, как внутреннего, так и внешность, объективно присутствовали ми сопровождали процесс любого государства (римское, древнегерманское государство, Киевская Русь). В более позднее время непосредственное насилие сыграло решающую роль в образовании американского государства: борьба между Севером и рабовладельческим Югом в итоге привела к образованию США. Ясно, что эти реальные факты исторической действительности лишь частично подтверждают истинность теории насилия, но не позволяют игнорировать ее научные положения.
Абсолютизируя роль насилия в истории, данная теория не учитывает того, что очень многие государства и правовые системы раньше и сейчас создаются и развиваются отнюдь не в результате завоевания извне или иным насильственным путем.
[pagebreak]
5. Психологическая теория государства и права
возникла в середине XIX века. Широкое распространение получила в конце XIX первой половине XX века. Ее наиболее крупный представитель русский государствовед и правовед Л. Петражицкий (1867 – 1931 гг.).
Ее сторонники определяют общество и государство как сумму психических взаимодействий людей и их различных объединений. Суть данной теории состоит в утверждении психологической потребности человека жить в рамках организованного сообщества, а также в чувстве необходимости коллективного взаимодействия. Говоря о естественных потребностях общества в определенной организации, представители психологической теории считают, что общество и государство есть следствие психологических закономерностей развития человека.
В действительности же объяснить причины возникновения и функционирования государства только с психологической точки зрения вряд ли возможно. Понятно, что все общественные явления разрешаются на основе психических актов людей и вне их нет ничего общественного. В этом смысле психологическая теория объясняет многие вопросы общественной жизни, которые ускользают от внимания экономической, договорной, органической теорий. Однако попытка свести всю общественную жизнь к психологическому взаимодействию людей, объяснить жизнь общества и государства общими законами психологии – такое же преувеличение, как и все другие представления об обществе и государстве.
Государство – явление чрезвычайно многогранное. Причины его возникновения объясняются многими объективными факторами: биологическими, психологическими, экономическими, социальными, религиозными, национальными и другими. Их общее научное осмысление вряд ли возможно в рамках какой-то одной универсальной теории, хотя в истории человеческой мысли такие попытки делались, и довольно успешно (Платон, Аристотель, Монтескье, Руссо, Кант, Гегель, Марке, Плеханов, Бердляев).
Суть психологической теории заключается в том, что она пытается объяснить возникновение государственно-правовых явлений и власти особыми психологическими переживаниями и потребностями людей.
Какие это переживания и потребности? Это потребность властвования у одних и потребность подчинения у других. Это осознание необходимости потребность послушания, повиновения определённым лицами в обществе. Потребность следовать их указаниям.
Психологическая теория государства и права рассматривала народ как пассивную инертную массу, ищущую подчинения.
В своих работах по теории государства и права Петражицкий подразделяет право на автономное (или интуитивное) и на позитивное (гетерономное). Автономное право образует переживания, исполняющиеся по зову внутреннего «голоса» совести. Позитивное правовое представление имеет место тогда, когда оно основано на чужом авторитете, на внешнем нормативном акте.
По Петражицкому, право выполняет распределительную и организационную общественные функции. Содержание распределительной функции выражается в том, что правовая психика наделяет граждан материальными и идеальными благами: неприкосновенностью личности, свободой совести, свободой слова и другими. Организационная функция права состоит в наделении субъектов властными полномочиями.
Несмотря на известную теоретическую сложность и «замкнутость» на психологической стороне правовых явлений общественной жизни, многие принципиальные положения теории Петражицкого, в том числе и созданный им понятийный аппарат, восприняты и довольно широко используются современной теорией государства и права.
6. Расовая теория
берет свое начало еще в эпоху рабовладения, когда в целях оправдания существующего строя развивались идеи естественного деления населения в силу у прирожденных качеств на две породы людей – рабовладельцев и рабов.
Наибольшее развитие и распространение расовая теория государства и права получила в конце XIX – первой половине XX в. Она легла в основу фашистской политики и идеологии.
Содержание расовой теории составляли развиваемые тезисы о физической и психологической неравноценности человеческих рас. Положения о решающем влиянии расовых различий на истории, культуру, государственный и общественный строй. О делении людей на высшую и низшую расы. Из которых первые являются создателями цивилизации и призванная господствовать в обществе и государстве. Вторые не способные ни только к созданию, но даже и к усвоению сформированной цивилизации. Их удел – слепое и беспрекословное повиновение. С помощью государства и права высшие расы должны господствовать над низшими.
Один из основателей расовой теории француз Ж. Гобино (18Ιοί 882 гг.) объявлял арийцев «высшей расой», призванной господствовать над другими расами. В фашисткой Германии была предпринята попытка переписать всемирную историю заново как историю борьбы арийской расы с другими расами. Носительницей духа высшей арийской расы объявлялась Германия. К низшим расам относились семиты, славяне и другие.
На расовой основе создавалась особая система ценности «души расы», «чистоты крови», «вождя нации» и т. п. Высшей цели арийца объявлялось сохранение чистоты крови. «Люди гибнут не из-за проигранных войн, – писал Гитлер в «МАЙН КАМПФ», – а из-за потери сопротивляемости... Все, что не является полноценной расой на земле – плевелы».
Важным средством решения всех важнейших государственно-правовых и божественных проблем объявлялась война. Для их оправдания использовались положения, высказанные известным немецким философом Ф. Ницше (1844–1890 гг.) типа: «война для государства такая же необходимость, как раб для общества», «любите мир как средство к новым войнам».
Расовая теория повлекла за собой чудовищную практику «узаконенного» уничтожения целых народов, национальных меньшинств, непримиримо относившихся к фашизму национальных слоев.
[pagebreak]
После печально известной речи У. Черчилля В марте 1946 года в городе Фултоне (США), положившей начало «холодной» войне, в советской прессе тут же последовала весьма примечательная реакция, подчеркивавшая богатый британский опыт использования расовой теории для оправдания колониальных войн. «Гитлер, – отмечалось в прессе, – начал дело развязывания войны с того, что провозгласил расовую теорию, объявив, что только люди, говорящие на немецком языке, представляют полноценную нацию. Г-н Черчилль начинает дело развязывания войны тоже с расовой теории, утверждая, что только нации говорящие на английском языке, являются полноценными нациями, призванными вершить судьбы всего мира. Немецкая расовая теория привела Гитлера и его друзей к тому выводу, что немцы, как единственно полноценная нация, должны господствовать над другими нациями. Английская расовая теория приводит г. Черчилля и его друзей к тому выводу, что нации, говорящие на английском языке, как единственно полноценные, должны господствовать над остальными нациями мира».
Исторически расовая теория изжила себя и была полностью дискредитирована несколько десятилетий назад. Она не используется больше как официальная или даже полуофициальная идеология. Но как «научная», академическая доктрина она имеет хождение в западных странах и в настоящее время.
7. Органическая теория
Представления о государстве как своеобразном подобии человеческого организма были сформулированы первоначально ещё древнегреческими мыслителями. Платон, например, сравнивал структуру и функции государства со способностью и сторонами человеческой души. Аристотель считал, что государство во многих отношениях напоминает живой человеческий организм, и на этом основании отрицал возможность существования человека как существа изолированного.
Образно свои взгляды он аргументировал следующим сравнением: как руки и ноги отнятые от человеческого тела, не могут самостоятельно самостоятельно функционировать, так и человек не может существовать без государства.
Суть органической теории такова: общество и государство представлены как организм, и поэтому их сущность возможно понять из строения и функций этого организма. Все неясное в строении и деятельности общества и государства может быть объяснено но аналогии с закономерностями анатомии и физиологии.
Органическая теория, видным представителем которой является Герберт Спенсер, в окончательном виде была сформулирована в XIX веке. По мнению Г. Спенсера, государство есть некий общественный организм, состоящий из отдельных людей, подобно тому как живой организм состоит из клеток. Важной стороной данной теории является утверждение о том, что государство образуется одновременно со своими составными частями – людьми – и будет существовать, пока существует человеческое общество. Государственная власть – это господство целого над своими составными частями, выражающееся в обеспечении государством благополучия своего народа. Если организм здоровый, то и клетки его функционируют нормально. Болезнь организма подвергает опасности составляющие его клетки, и, наоборот, больные клетки снижают эффективность функционирования всего организма[7].
Такое представление о государстве с первого взгляда может показаться наивным и далеким от науки. Однако в нем есть хорошая мысль, к которому нашей науке, возможно, придется возвратиться. Утверждение Спенсера о том, что теория государства станет научной лишь при условии, если она воспримет методологию и понятия естественных наук, не лишено объективного смысла
Во-первых, законы социальной жизни предопределяются законами естественными. Человек становится существом общественным, будучи уже биологически сформированным индивидом обладающим волей и сознанием. Первично он являлся творцом природы, затем членом общества, а затем гражданином государства. Понятно, что исчезновение человека как биологического вида одновременно будет означать гибель и общества, и государства. Следовательно, в общественной жизни необходима гармония естественных и социальных законов человеческого развития.
Во-вторых, органическая теория довольно четко вводит в понятие об обществе и государстве системный признак. Подавляющее большинство ее сторонников считает, что общество и его государственная организация – это сложная система, состоящая из взаимодействующих и взаимообусловленных элементов.
В-третьих, органической теорией обосновывается (Спенсер) дифференциация и интеграция общественной жизни. Одно из важных ее положений состоит в том, что разделение труда ведет к дифференциации общества. С другой стороны, интеграция объединяет людей в государство, посредством которого они могут удовлетворять и защищать свои интересы.
В настоящее время органическая теория, хотя и не пользуется прежней популярностью, но, однако, имеет до сих пор хождение на Западе.
8. Материалистическая (классовая) теория
исходит из того, что государство возникло прежде всего в силу экономических причин: общественного разделения труда, появления прибавочного продукта и частной собственности, а затем раскола общества на классы с противоположными экономическими интересами. Как объективный результат этих процессов возникает государство, которое специальными средствами подавления и управления сдерживает противоборстве этих классов, обеспечивая преимущественно интересы экономически господствующего класса.
Суть теории заключается в том, что государство явилось на смену родоплеменной организации, а право – обычаям. В материалистической теории государство не навязывается обществу из вне, а возникает на основе естественного развития самого общества, связанного с разложением родового строя, появлением частной собственности и социальным расслоением общества по имущественному признаку(с появлением богатых и бедных) интересы различных социальных групп стали противоречить друг другу. В складывающихся новых экономических условиях родоплеменная организация оказалась неспособной управлять обществом. Появилась потребность во властном органе, способном обеспечивать преимущество интересов одних членов общества в противовес интересам других. Поэтому общество, состоящее из экономически неравных социальных слоев, порождает особую организацию, которая поддерживая интересы имущих, сдерживает противоборство зависимой части общества. Такой особой организацией стало государство.
По утверждению представителей материалистической теории оно является исторически преходящим, временным явлением и отомрет с исчезновением классовых различий.
Материалистическая теория выделяет 3 основные формы возникновения государства: афинскую, римскую и германскую.
1) Афинская форма – классическая. Государство возникает непосредственно и преимущественно из классовых противоречий формирующихся внутри общества.
2) Римская форма отличается тем, что родовое общество превращается в замкнутую аристократию, изолированную от многочисленной и бесправной плебей2ской массы. Победа последних взрывает родовой строй, на развалинах которого возникает государство.
3) Германская форма – государство возникает как результат завоевания обширных территорий для государства над которыми родовой строй не дает ни каких средств.
Основные положения материалистической теории представлены представлены в работах К. Маркса и Ф. Энгельса.
Классовость и экономическая обусловленность права является важнейшим принципиальным положением марксистской теории. Основным содержанием этой теории является представление о том, что право является продуктом классового общества; выражением и закреплением воли экономически господствующего класса. При данных отношениях «господствующие индивиды... должны конституировать свою силу в виде государства и придать своей воле... всеобщее выражение в виде государственной воли, в виде закона». То есть, возникновение и существование права объясняется необходимостью закрепления воли экономически господствующего класса в виде законов и нормативным регулированием общественных отношений в интересах этого класса. «Право есть лишь возведенная в закон воля».
Впоследствии положения марксисткой теории прочно вошли в отечественное право. На основе классового признака права делался вывод, что в обществе, где отсутствуют антагонистические классы, в праве выражается воля всех дружественных классов и слоев общества, руководимых рабочим классом.
Право полностью только тогда, когда общество осуществит правило: «от каждого по способности, каждому по потребностям», то есть когда люди настолько привыкнут к соблюдением основных правил общежития, что они добровольно будут трудиться по способностям.
Материалистическая теория ограничивает жизнь права историческими рамками классового общества. Она считает, что право – исторически преходящее явление, которое необходимо обществу лишь на определенном этапе его развития. С исчезновением классов, оно утратит полностью свою социальную ценность. Маркситско-ленинская теория утверждает, в полной мере определяемое его волей.
Заслугой марксизма являются постулаты о том, что право – это необходимый инструмент обеспечения экономической свободы индивида, являющийся «беспристрастным» регулятором отношений производства и потребления. Его нравственные основы в цивилизованном мире учитывают и реализуют объективные потребности общественного развития в рамках дозволенного и запрещенного поведения участников общественных отношений.
Представители других концепций и теорий происхождения государства считают положения материалистической теории односторонними, неверными, так как они не учитывают психологических, биологический, нравственных, этнический и других факторов, обусловивших формирование общества и возникновение государства. Тем не менее, считает Шершеневич, огромная заслуга экономического материализма состоит в доказательстве выдающегося значения экономического фактора, благодаря которому «в конечном счете» можно увязать «даже высокие и благородные чувства человека с материальной стороной его существования». «Во всяком случае, – продолжает Шершеневич, – экономический материализм представляет одну из самых крупных гипотез в учении об обществе, способную лучше всего объяснить массу общественных явлений».
| |
|
|
|---|
| 1. Основные точки зрения на происхождение религий
1. Основные позиции
По весьма спорному вопросу о происхождении религии имеется 2 крайние противоположные позиции.
1) Согласно первой, теистической, утверждается прамонотеизм, т. е. изначальное существование веры в единого Бога-творца.
2) Сторонники второй, атеистической, позиции полагают, что в человеческой истории был длительный дорелигиозный период.
2. Данные науки
В свете современных научных данных представляется наиболее вероятным, что религия возникает вместе с человеком и на первых порах существует в виде первобытных верований. Их главные формы:
– магия (представления и практика, исходящие из веры в таинственные силы, которые можно использовать в целях воздействия на людей и явления);
– фетишизм (основан на представлении о способности определенных предметов, после обращения к ним, положительно или отрицательно влиять на человека);
– анимизм (вера в существование душ и духов); тотемизм (предполагает наличие родственной связи между общностью людей и определенным животным и растением).
Из первоначальных верований образуются племенные религии, потом возникают национально-государственные и мировые.
К традиционным мировым религиям относятся буддизм, христианство и ислам.
2. Частные теории происхождения религии
1. Пра-откровение
Есть другая теория – праоткровения – когда‑то в самом начале своего существования люди приобрели религиозное знание, а затем это знание было забыто, теперь остались предрасположенности к религиозным знаниям. Это похоже на библейскую точку зрения, поэтому в Европе в XVIII‑XIX вв. она отвергалась. Но неожиданно в XIX веке эта точка зрения получила подтверждение в науке, конкретно, в этнографии. Оказалось, что представления "диких" людей /индейцев и других аборигенов/ о Боге очень высоки: "Бог – Единый Дух" /большего и сказать‑то нельзя/, наряду, конечно, с языческими и даже фетишистскими представлениями. Оказалось, что почти каждое дикое племя имеет такое высокое представление о "Самом Главном Боге". Это поразительно! Ведь, дикари, по‑видимому, есть хранители древних религиозных понятий. Это открытие этнографии было доказательством точки зрения Первооткровения: религиозное знание привнесено извне, и отсюда, естественно, надо сделать заключение о бытии Бога, – не деревья же, не звери дали человеку это религиозное знание. [Об том же говорит и ап. Павел, что люди знали Единого, но осуетились в мудрствованиях своих. (о.Ил)] Итак, Бог Сам инспирировал религиозное знание, другого источника религиозного знания, а значит и самой религии, нет!
2. Декарт
Согласно Декарту – нам врождены идеи о Боге, а до врожденности эта идея попала к человеку от Самого Бога. Опровержение точки зрения Первооткровения приводит к полному отсутствию других объяснений источника религии.
3. Дюркгейм
Согласно же Дюркгейму, религия – это идеологический механизм, обеспечивающий солидаризацию людей и целостность общества через сакрализацию базовых общественных связей.
4. Малиновский
По Малиновскому, «обычному индивиду религия прагматически необходима для того, чтобы преодолеть ошеломляющее, парализующее предчувствие смерти, несчастье и судьбу».
5. Марксизм
Марксисты утверждают, что религия, как форма общественного сознания, производна от общественного бытия. Религия, по словам Маркса, есть «всеобщее основание утешения и оправдания» «превратного мира», «опиум народа». «...Упразднение религии как иллюзорного счастья народа есть требование его действительного счастья». Оно будет выполнено, когда в бытии исчезнет источник отчуждения, т. е. когда придет конец господству частной собственности на основные средства производства.
6. Фейербах: религия – творчество людей
Обычно говорили: религия – это творчество людей. Но не осознанный обман, а самообман: людям казалось, что это именно так. Другие говорили: раз говорили о сущности религии, то нечего говорить о её происхождении. Но все-таки, откуда взялись в душе человека вышеуказанные врожденные понятия? Дело в том, что объективно существует четыре пункта /см. выше/ из области религиозного знания. Откуда они? Итак, чтобы объяснить происхождение религии, надо объяснить происхождение религиозного знания.
[pagebreak]
3. Философские замечания относительно предмета религии
Содержание религии не конституируется в качестве предмета знания и потому не подлежит идентификации с параметрами шкалы Истинное-Ложное, выступая предметом индивидуальной веры и мировоззренческой парадигмой, принятой в результате свободного выбора. Религия, возвещающая человеку о спасении и указывающая путь к нему, являет собой трансцендентную в собственной основе и оказывающую имманентное воздействие теоретически-практическую систему координат для исполненного верой мировоззрения, жизненной позиции и образа жизни. Процедура спасения в различных религиях варьируется. Спасение может, во-первых, полагаться возможным через собственные действия человека (например, буддизм): а) соблюдение определенной совокупности ритуалов, церемониалов и культовых действий; б) любовь к ближнему; в) осуществление программы самосовершенствования. (В целом, индивид может разделять ценности активного этического действия для своего спасения либо через формирование соответствующей личной установки – "Я" как орудие Божьей воли и сопряженный с данным миропредставлением аскетизм, либо через модель мистического миросозерцания.) Спасение может, во-вторых, полагаться достижимым через деятельность некоего посредника-спасителя (иудаизм, христианство, ислам). Данная разновидность религиозных воззрений включает в себя такие версии-парадигмы, как:
а) институционализацию собственных убеждений (обязательная принадлежность к институту церкви) – католицизм, православие;
б) веру как главную предпосылку спасения – иудаизм, лютеранство;
в) надежду на ожидаемую милость предопределения (ислам, кальвинизм).
В своей доктрине, этике и ритуале религия раскрывает перед людьми широкий горизонт понятий, объясняет ему смысл жизни, гарантирует высшие ценности и нормы, делает человека членом духовного сообщества, наделяет его духовной родиной, дает обоснование для протеста и сопротивления всему неправедному. Религия (наряду с иными духовными образованиями) способствует осуществлению процессов утверждения личности, формированию личностного сознания; ритуализации и, следовательно, облагороживанию репертуаров поведения людей; освобождению сознания индивида от предрассудка неограниченной власти роковых случайностей; социальной интеграции; космизации человеческого бытия, выходу его за пределы узкоземного существования; осуществляет профетическую миссию (предвидения желательных и нежелательных сценариев будущего развития). В этом контексте Макс Вебер предлагал выделять религиозные системы, делающие акцент на моментах: ритуально-культовых, аскетически-деятельностных, мистико-созерцательных (и/или эсхатологических), интеллектуально-догматических. Если наука преуспевает в постижении мира (общественного и природного), разъятого в этих целях на отдельные фрагменты, то Р. в состоянии продуцировать смыслы жизненной целостности космоса, социума, отдельного человека, впоследствии тиражируемые и возобновляемые через культуру вкупе с ритуалами. В тех случаях, когда воспроизводство репертуаров поведения людей не сопровождается имплантацией перманентно обновляемых смыслов, ритуал становится формальной, отягощающей общество самодостаточной и самодовольной псевдоценностью (например, религиозные воззрения ацтеков и майя). Именно поэтому Р. могут либо: а) принимать "посюсторонний" мир; б) отвергать его; в) принимать этот мир на условиях его улучшения в той или иной форме. Даже самые высокоразвитые Р. в своей истории оказывали на людей не только освобождающее, гуманное, прогрессивное воздействие, но также и регрессивное, подавляющее, реакционное. Этот идейный трагизм присущ истории любой Р.: и Р. мистического склада, устремленным к достижению сверхчувственного единства человека и божества (индуизм, буддизм), так и Р. рационально-светским, ориентированным на овладение мудростью жизни в миру (конфуцианство, даосизм), и Р. профетическим (иудаизм, христианство, ислам). В философии и религиоведении принято вычленять разнокачественные ступени эволюции Р. (не обязательно совпадающие с процессами, развертывающимися в реальном историческом времени). Этап естественной Р. (боги обнаруживаются в природных силах). Этап Р. законов, требующей повиновения божественным заповедям, основанной на представлениях о всемогущем Боге-господине и могущей трансформироваться в Р. как систему моральных норм без Бога. Этап Р. искупления, которая возникает из чувства греховности, не исчезающего даже при великих нравственных устремлениях и возникающая: а) из веры в милосердную любовь и милость оскорбленного Бога, освобождающие от греха (христианство); б) из убеждения (без Бога) в скорбности всего бытия и стремления преодолеть это состояние через определенным образом достигаемое отрешение души (джайнизм, буддизм). Существование самых разнообразных духовных феноменов в истории человечества, формально не относящихся к явлениям религиозного порядка, но совпадающих с ними по базовых механизмам функционирования, воспроизводства и экспансии, позволяют выделить религиозные и квази-религиозные системы эгоцентрического, социоцентрического и космоцен-трического порядка. Эгоцентрические системы Р. предполагают в качестве высшей и самодостаточной ценности восстановление духовной связи индивида с собственным подлинным "я" как вселенносоразмерным микрокосмом. (В 20 веке этому содействовали идеи Ницше о смерти Божества и пришествии сверхчеловека и поиски подлинной человеческой природы в философии экзистенциализма). Социоцентрические Р. светского толка отражают неизбывное стремление родового человека или определенных общественных групп к всеединству сущностных сил посредством воплощения искомой духовной целостности в избранном сакральном объекте. Так, утрату архетипа братства людей пытаются преодолеть такие социоцентрические Р. как культ личности, государства, партии, избранного народа или класса.
Космоцентрические Р. ориентированы на установление, восстановление, воспроизводство связей людей с Богом, богами, Абсолютом, средоточием космических сил (христианство, ислам, буддизм). Многие школы буддизма не признают существования Бога: человек в их понимании всегда связан с космическим первоисточником и может приобрести спасение через приближение к оси "колеса жизни", достигая состояния полного покоя. Т.обр. космоцентрические Р. могут существовать в формах теизма, пантеизма и атеизма. Социально-духовные феномены Р. и веры нередко осуществляются в душах людей вне рамок церквей и конфессий. Хотя вера в существование Полноты Бытия (абсолютного "я" внутри меня или Бога) и типична как смыслообразующий центр миросозерцания Р. любого типа), религиозность может проявляться как внецерковная и вне-конфессиональная. Постулаты той или иной Р. формируются либо истинными пророками либо соборно: социально и профессионально разобщенные люди стремятся преодолеть свою обезличенность путем совместного дополнения своих сущностных сил универсальным посредником – всеобщим священным идеалом. Ряд концепций Р. утверждают распространенность модели индивидуальной эволюции, когда каждый индивид в процессе индивидуальной эволюции оказывается в состоянии прийти к индивидуальной шкале ценностей в выборе идеала. В границах этого процесса Священное писание запечатлевает базовые идеалы определенной культуры, Священное же предание трансформирует их соборным путем и окончательно формирует традицию. В общественном производстве и воспроизводстве системы сакральных идеалов Р. участвуют все члены религиозной общности. Р. становится неразъемлемой на части культурной целостностью. Значимость интегративных экуменических тенденций современного мира определяется тем, что без мира между религиями не может быть мира между народами. Мир же между религиями возможен лишь как результат диалога между ними.
[pagebreak]
4. Приложение: об учении М. М. Тареева
Тареев Михаил Михайлович (1866–1934) – русский православный богослов и экзегет.
1. Жизнь, труды, мировоззрение
Родился в Рязанской губернии в семье сельского священника. После окончания МДА (1891) некоторое время преподавал в Псковской и Рижской духовных семинариях, а затем защитил магистерскую диссертацию в МДА («Искушение Богочеловека», М., 1892; во 2-м изд. книга, по требованию Синода, была озаглавлена как «Искушение Господа нашего Иисуса Христа», М., 1900). С 1902 по 1918 гг. Тареев являлся профессором МДА по кафедре нравственного богословия. В 1904 г. за исследование «Философия евангельской истории» (Серг. Пос., 1903) был удостоен степени доктора богословия. Обе диссертации и др. свои труды Тареев объединил под общим заглавием «Основы христианства. Система религиозной мысли» (т.1-5, Серг. Пос., 1908-10).
Тареева отличала обширная эрудиция, свежесть и новизна мысли, глубоко личный подход к богословским проблемам. По его собственному признанию, он выстрадал свое мировоззрение, пытаясь создать оригинальную русскую интерпретацию христианства. Для Тареева оно было не отвлеченной теорией, а “философией жизни”, рожденной из религиозного опыта. Поэтому он с подчеркнутым недоверием относился к любому “гностицизму”, что, по его понятиям, представляла собой метафизика и даже догматическое богословие. Надо понимать, что с этой точки зрения, скажем, Василий Великий был несомненно и прежде всего “гностиком”. Отсюда понятна сдержанная оценка святоотеческого наследия. Правда, Тареев, будучи мыслителем, нередко вынужден был прибегать к выдержкам из отцов Церкви, но при этом считал, что «единого святоотеческого учения нет, а есть святоотеческие системы и мнения, которые выбираются богословом по своему произволу». По его словам, «святоотеческий принцип скрывает разгул произвола толкователей».
Греческой «спекулятивно-аскетической» мысли Тареев противопоставлял род православного пиетизма, ориентированного исключительно на Евангелие. Евангельское учение, по его убеждению, есть религия духа, которая по самой своей сути стремится освободиться от внешнего символизма и догматизма. Оно противостоит всем видам естественной этики, религии, творчества и представляет собой явление Божественной жизни в падшем мире. Все верования, в том числе Ветхий Завет и “историческое христианство”, скрыто содержат в себе «религиозное искушение» противления Богу, Его воле. Лишь Евангелие Христово, олицетворенное Самим Богочеловеком, осуществляет и возвещает подлинное Богосыновство. Справедливости ради надо сказать, что Тареев неоднократно указывал на то, что он «дает чисто личное понимание христианства», не претендующее на общеобязательное значение и коренящееся в его индивидуальном опыте.
2. Работы Тареева
Работы Тареева были отмечены премией митр. Макария, однако против них велась острая полемика, на которую он отвечал не менее резко. Среди его критиков были архиеп. Антоний (Храповицкий), прот. Клитин, прот. Павел Светлов (1861-1942) и др. Его обвиняли в склонности к идеям либерально-протестантской школы экзегезы, сравнивали с Гарнаком и Толстым. «Я попал, – писал Тареев в 1909 г., – в мутный поток легенды, которая создается вокруг моего имени». В том же году комиссия Священного Синода потребовала от него объяснительной записки, которая и была им представлена («Краткое изложение системы моего богословия», БВ, 1917, в ст. «Страницы из недавней истории богословской науки»). Отчет по этой записке составил протопресвитер Иоанн Янышев (1826-1910), фактически оправдавший Тареева от возводимых на него обвинений. Тем не менее, споры вокруг Тареева не утихали. Его основной труд иронически называли «немецкой колонией» в русском богословии. Защитники Тареева, напротив, утверждали, что его учение «не немецкий полурационализм посредствующей школы, а подлинное православие, очищенное и незатемненное». В МДА Тареев считался идейным антагонистом свящ. Павла Флоренского (1882-1937), хотя по существу у них было больше общего, чем думали (прежде всего, оба исходили из примата внутреннего духовного опыта в богословии). Их сосуществование в одной церковной школе являлось свидетельством большой интеллектуальной свободы, существовавшей в академии тех лет (о чем, к сожалению, сейчас можно только мечтать: советское время оставило свой зловещий отпечаток и на церковной атмосфере современной России). Впрочем, творческий путь Тареева и тогда оставался нелегким. «Мое имя, – писал он в 1916 г., – стоит среди гонимых, поносимых, отверженных. Не могу не страдать и, однако, понимаю свое положение. Мне ли, одинокому, отверженному и со всех сторон беззащитному ожидать иного, выступая обличителем общества в нравственном маразме?». В 1910-15 Тареев был членом библейской Комиссии. В 1917 г. Тареев был назначен вместо свящ. Павла Флоренского на пост редактора «Богословского Вестника». После закрытия МДА, несмотря на болезнь глаз, Тареев продолжал преподавание. Он был профессором философии в Ярославском юридическом институте (1918-27) (бывший Демидовский лицей), Загорской военно-электрической академии и в др. вузах. Собственно богословской школы Тареев не создал. «Он остался одиноким, уединенным мыслителем, как того, собственно, требовал и самый его принцип», – писал впоследствии о нем прот. Георгий Флоровский. На Западе Тареев почти не получил известности, и мало кто знал, что в своих воззрениях он предвосхитил учение раннего Барта, а также сторонников экзистенциалистского толкования Библии.
[pagebreak]
3. Библейское богословие и историософия Тареева
Основным недостатком современного ему богословия Тареев считал недифференцированный подход к источникам. «У нас на темы о правде, церкви, духе и т. п. приводят совершенно в одинаковом смысле свидетельства из Ветхого Завета, Евангелий, писаний ап. Павла и церковной письменности, как древнейшей, так и новейшей». В качестве первого принципа «научного богословия», или «научного изложения христианской идеи», Тареев выдвигал раздельный подход к каждой части Библии, соответственно с ее «собственным внутренним характером», за которым следовало изучение «исторической связи» между ними. Второй принцип заключался в рассмотрении библейских писаний «в свете современных им идей, имеющих значение языка, в широком смысле слова, или фона, на котором раскрывается оригинальное содержание памятника». Роль Предания Тареев признавал, но считал ее вторичной. «Последняя сила религиозного убеждения, – писал он, – крепнет на субъективной основе, которой не поколеблет никакая софистика. Несравненно более, чем в какой-либо религии, в христианстве личность призвана к внутренней свободе».
4. Оба Завета, Евангелие, история религий и Церкви
рассматриваются Тареевым под знаком духовного испытания, или “искушения”, прообраз которого дан в библейской картине грехопадения прародителей. Немощь и ограниченность своей тварной, природной жизни человек должен осознать и подчинить ее жизни высшей, божественной. Но с древнейших времен у человека существовал соблазн возвысить себя вопреки Богу. «Поэтому Бог становится для него другим, наряду с ним самим, Богом, оспаривающим его славу и его достоинство, завидующим ему, и вызывает в нем соответствующие к Себе чувства – протеста, боязни и ненависти». История религии есть закономерный процесс преодоления этого соблазна, путь от богопротивления к богосыновству. В своей полноте богосыновнее сознание не достигнуто нигде в истории. Его являет только воплотившееся Слово Божье, Богочеловек, в Котором заключена сама сущность христианства как абсолютно нового Откровения.
5. Ветхий Зевет в интерпретации Тареева
Признавая отличие «беспримерно высокого и чистого еврейского монотеизма» от других дохристианских религий, Тареев, однако, не видит качественной разницы между религиозным сознанием Ветхого Завета и прочими верованиями. По его мнению, в Ветхом Завете Бог также воспринимался внешней силой, по отношению к которой долг человека сводился лишь к внешнему послушанию. Практически боговдохновенность ветхозаветной части Библии Тареев игнорирует. Она выражает, с его точки зрения, все тот же ограниченный, противящийся Богу дух, который свойствен “естественному” религиозному сознанию. Правда, Тареев подчеркивает особую роль пророков. Их учение, по его мнению, есть «кульминационный пункт ветхозаветной религии», от которого ведет «прямой путь к евангельской абсолютности».
Однако в процессе реконструкции ветхозаветного богословия Тареев постепенно отходит от того дифференцированного подхода к Писанию, который был столь важен для него. Он фактически отождествляет Ветхий Завет с его законничеством, ставя на одну доску священные книги, апокрифы и произведения письменности более позднего иудаизма. В результате исчезает живая преемственность двух Заветов, их диалектика превращается в непреодолимый антагонизм. В этом свете трудно понять, почему же Ветхий Завет, деградировавший, согласно Тарееву, от профетизма к законничеству, стал лоном христианства. «Христианская антитеза иудейству, – пишет Тареев, – есть антитеза бесконечного конечному, абсолютного условному, свободного стихийному, творческого и вечного временному и ограниченному». Иными словами, в Ветхом Завете, по Тарееву, проявился лишь тот тварный элемент, который бесконечно далек от Божественного, от духовного. Между тем в силу богооткровенности ветхозаветной веры невозможно рассматривать ее лишь как выражение человеческой ограниченности. Наряду с этой ограниченностью в ней присутствовал и духовный элемент, подготовивший явление Христа. Тареев не отрицает факта пропедевтической роли Ветхого Завета, но сводит ее лишь к контрасту, оттеняющему несостоятельность человеческих усилий в постижении Бога. В этом Тареев перекликается с концепциями либеральных протестантов и предваряет идеи Бультмана.
[pagebreak]
6. Христос и Евангелие в системе Тареева
В рецензиях на первые труды Тареева Муретов сетовал, что автор уделил мало внимания вопросам исагогики Нового Завета. Но такой пробел вполне понятен, если учесть специфический подход Тареева к Евангелию и Писанию вообще. Сам он разделял евангельские толкования на несколько типов:
а) Научно-исторический подход, который сталкивается с существенными трудностями, ибо Евангелие «не представляет собой ни истории, в строго научном смысле этого слова, ни материала для нее».
б) «Археологический» подход дает лишь картину исторического фона для учения Христа (в частности, иудейских верований и обычаев новозаветного времени), но не может претендовать на адекватное уяснение Евангелия.
в) Рационалистическое толкование всецело занято второстепенной проблемой евангельских чудес, игнорируя главное: что значит для нас сегодня Личность и провозвестие Христа.
г) Подход, который предпочитал сам Тареев и который он называл «философией евангельской истории». Этот подход не отрицает значения историко-литературной критики и филологических исследований, но имеет в виду их ограниченность. «Филологический перевод священного Писания, историко-археологическое объяснение его речений, – пишет Тареев, – не относится к области религиозной». Это область науки. Неправы и те, кто ее отметают, и те, кто на ней останавливаются. «Одинаково тяжело встречать как наглость чревовещателей, не желающих знать никакой исторической перспективы, так и жалкую беспомощность ученых богословов, которые во всеоружии филологии и археологии, при изысканном понимании деталей отдельных слов и текстов, совершенно бессильны связать тексты одною цельною идеей, уловить дух и смысл учения». А именно в этом заключается важнейшая задача, которая стоит перед толкователем. Он должен проникнуть в самую сердцевину Благой Вести, интуитивно уловить ядро ее содержания, постичь, что именно возвещено нам сегодня в Евангелии, и значит творчески воссоздать «философию евангельской истории», которая есть Слово о вечной жизни.
7. Богочеловеческий подвиг Христа Спасителя
Подвиг Спасителя (с точки зрения Тареева) заключался в том, что Он завершил историю искушений дохристианского мира. Христос победил сатану Своим уничижением, отказом от внешней силы и власти. Этим Спаситель соединился с немощным, ограниченным миром и в то же время всецело подчинил Себя воле Отца. Он принес людям абсолютно новую реальность. «Религиозный опыт Христа был совершенной противоположностью тому, чем обычно живет человеческое сердце: Его любовь была явлением жизни нечеловеческой». Приобщаясь к Его опыту Богосыновства, христианин обретает спасение через его Божественную Любовь. «Это не богословие, это не логический вывод, а непосредственное ощущение, непосредственное духовное переживание». Таким образом, христианство есть религия предельно личностная. «Христос приводит человека к личному общению с Богом». В Церкви «личный подвиг всех христиан сливается воедино». История христианства есть развитие, а не простая смена поколений. Цель его – «благодатное освящение природы и мира», которые сами по себе относятся к низшей сфере бытия. Как Богочеловек прошел через искушения, так и христианство проходит через них. Католичество не устояло перед соблазном власти, протестантизм – перед соблазном отождествить религиозный прогресс с культурным. И только Православие содержит в себе потенцию развития личной духовности, проявляющейся в смиренном подвиге. Оно рассматривает все мирское как низшее. Оно стремится избежать иллюзий. Ведь в «строгом смысле о христианском народе, как и о христианском государстве, христианской науке, христианской политике, христианском браке можно говорить лишь в историческом, а не в существенном отношении».
Для Тареева не существует возможности полного преодоления пропасти между Божественным, духовным, и мирским. Возникшие в лоне исторического христианства формы государственности и метафизики есть нечто условное, преходящее, «Евангелие не открывает нам тайн надзвездного мира, не открывает времен и сроков, не объясняет гностически природного и исторического процессов, не обещает нам магических средств влиять на естественную эволюцию событий; оно ограничивает наше внимание собственными нравственными задачами, оно указывает нам путь духовного воздействия на внешний мир». Будущее русское православное богословие должно, по выражению Тареева, «освободиться от образов и символов», от груза греческой метафизики отцов Церкви и одностороннего византийского аскетизма, который «отравил нашу волю и исказил всю нашу историю».
Наследие Тареева еще мало изучено. Несмотря на спорные его стороны, оно содержит много ценного и достаточно ясно выраженного полемического материала, который при надлежащем критическом подходе может быть с большой пользой использован при дальнейшей разработке богословских и экзегетических проблем. | |
|
|
|---|
В истории европейской культуры выделяются 3 типа мировоззрения, каждый из которых несет свой образ человека, идеал жизни, свои философские трактовки природы и сущности человека. Ведущим принципом первого типа является сложившийся в античности космоцентризм, второго – установившийся в Средние века теоцентризм, третьего – появившийся в Новое время антропоцентризм.
1) В античном мировоззрении ценностный абсолют – космос – божественная и безличная мировая целостность. В космосе действуют две противоположные силы: разумная, гармонизирующая – логос и неразумная – хаос, источник вещественности, изменчивости, несовершенства в мире. В космосе в целом хаос подчинен логосу. В природе человека соединяются обе эти силы: в наибольшей степени воздействие хаоса испытывают тело и страсти, хаос – причина смертности человека; в разуме же его представлен космический логос. По назначению своему человек – микрокосм, он должен, опираясь на разум, следуя космической рациональной необходимости, сделать свою индивидуальную и социальную жизнь гармоничной, «космичной», ограничивая, насколько это в его возможностях, разрушительную силу хаоса. Человек, по Аристотелю, существо «логическое» и «полисное», таково его предназначение – разумная деятельность в обществе. Высший образец человека, идеал его воплощается в жизни философа, мудреца-созерцателя, способного в наибольшей степени следовать логосу.
2) В средневековом христианском мировоззрении абсолют – Божественная духовная личность, Создатель всего сущего. Природа человека, его противоречивость определяется тем, что он, с одной стороны, творится Богом из «праха земного», а с другой – «по образу и подобию Божиему», наделяется индивидуальной душой, разумом, речью, творческой силой, способностью к выбору, к свободе. Грехопадение искажает божественный образ в личности, природа ее оказывается поврежденной, душа – отягощенной первородным грехом, тело – несовершенным и смертным. Происходит отпадение, отчуждение от Бога. Задачей жизни становится преодоление этого отчуждения, возвращение к Богу, спасение от греха, восстановление божественного образа в себе. Сущность человека – в его отношении к Богу: в вере, надежде и любви. Идеалы жизни представлены в образах Христа и святых подвижников.
3) В мировоззрении эпохи Просвещения начинает утверждаться новый абсолют – идущее по пути прогресса «Человечество в лице каждого» (Кант). Основное противоречие человеческой природы состоит в том, что в отдельном человеке соединяется ограниченный, преследующий свои частичные, во многом эгоистические, цели «эмпирический индивид» и универсальная, свободная личность, способствующая прогрессу человечества. По сути своей человек – существо культурно-историческое, свободное, творческое, открытое универсальному развитию. Антропоцентристское мировоззрение выдвигает в качестве высших образцов идеалы просветителя, преобразователя природы и общества, борца за права человека, защитника и хранителя природы и культуры.
В современной философии множатся трактовки сущности человека…
1. Дуализм Платона
В западной философии, начиная с Платона, заостряется дилемма души и тела. Ч. у Платона выступает как изначально дуальное существо, своим телом принадлежа суетному миру природных процессов, а своей разумной душой ностальгируя об утерянных космической гармонии и вечных идеях.
Согласно Платону, именно наличие души делает человека человеком, а тело – это враждебная душе материя. Поэтому от качества души зависит и общая характеристика человека, его предназначение и социальный статус. На первом месте в иерархии душ находится душа философа, на последнем – душа тирана.
Человеческая душа вечна, тело же смертно. В единстве и противоположности души и тела заключен, по Платону, вечный трагизм человеческого существования. Платоновское учение о двойственной природе человека оказало влияние на средневековое религиозное учение о нем.
В философии Платона содержится также оригинальный вариант осмысления взаимосвязей между человеком и обществом. По убеждению Платона, в одиночку человеческое существо не может удовлетворять свои потребности. Людям необходима коллективная жизнь и совместная деятельность. В сочинении «Государство» Платон писал: «Каждый из нас не может удовлетворить себя сам, но нуждается еще во многом». Поэтому для человека нужна определенная форма общежития – государство.
[pagebreak]
2. Человек – существо общественное (Аристотель)
Альтернативой Платону в античности стал Аристотель, обосновавший укорененность Ч. в природе, основные потенции которой он наиболее совершенно воплощает в вегетативной и сенситивной частях своей души. Рассматривая душу как энтелехию тела, Аристотель, в противоположность Платону, примирил Ч. не только с природным миром, но и с самим собой, ориентировав его на достижение счастья в конкретном эмпирическом опыте, а не в космических странствиях души.
Ученик Платона – Аристотель вообще рассматривал человека как существо общественное, государственное, политическое. Эта социальная природа отличает человека от животного и от «сверхчеловека», т.е. божества. Еще один отличительный признак человека – его разумность; «человек и есть в первую очередь ум». Таким образом, человек, по Аристотелю, это общественное животное, наделенное разумом. Социальность, разумность, способность различать добро и зло – таковы основные характеристики, присущие человеку.
В своих рассуждениях о человеке Аристотель предстает как философ, ратовавший в условиях рабовладельческого общества за гармоничное развитие личности свободного человека. Гармоничное сочетание возвышенной моральности, внешней и внутренней красоты и общественно-политической зрелости он выражал при помощи термина «калакагатия». Калакагатией человек обладает лишь тогда, когда он становится добродетельным существом, когда развиты его внутренние силы. Поэтому задача каждого члена общества состоит в том, чтобы выявить и развить свои потенциальные задатки и возможности.
3. Христианство: человек как образ и подобие Божие (персонализм)
Средневековая философия, провозгласив человека образом и подобием Бога, впервые в истории культуры утвердила ценностный статус личности, наделив ее свободой воли и возвысив ее над миром природной необходимости и судьбы. Уже тот факт, что Бог стал человеком, говорит о величии человеческой онтологии.
Сначала сотворены были Адам и Ева…
Фундаментальным принципом христианской антропологии выступает персонализм. В соответствии с ним каждый человек – личность, именно так понимаются библейские слова о человеке как «образе Божием». Отношения между Богом и человеком, между людьми – прежде всего личностные, высшее из них – любовь.
Бог наделяет человека разумом, речью, свободой выбора, властью над природой. Дает каждому душу и является ее Верховным Судьей. Люди созданы телесными. Тело – храм души, в нем и через него душа является, действует, творит, с ним неразрывно связана особенность, индивидуальность личности. Грехопадение – злоупотребление Божественным даром свободы, выбор гордыни, отказ от благоговейного отношения к Святыне, отпадение от Бога. Каждый из людей виновен в этом и ответственен перед Богом. Человек – соединение ценностно противоположного, его природа по сути противоречива, антиномична, в ней противостоят образ Божий и греховность.
Личность – единство духовности, душевности и телесности. Высшее в человеке – это дух, открытый Божественному Духу, благодати. В душе идет борьба добра со злом. Существует благая духовная телесность и несовершенная, страдающая, смертная плоть. Поскольку главный источник зла – в грехе, наличие зла в мире не противоречит Божественной всеблагости и всемогуществу Творца. На этом строится христианская теодицея (богооправдание): не по вине Бога зло существует в мире. Бог не оставляет людей без помощи. Им дается Откровение. Богочеловек Христос приходит в мир, чтобы подвигом жертвенной любви искупить грех, спасти людей, вывести из состояния отчуждения. Для отдельного человека вера в Христа всеобъемлюща, ценность ее – наивысшая: Бог – надмировой, запредельный абсолют и в то же время – предельно близкая, по-особому для каждой души, Личность. Следование заветам и примеру Христа помогает личности преодолевать греховность и восстанавливать образ Божий в себе – идти по пути искупления и спасения. Добро – это Бог как обязывающая к самосовершенствованию сверхцель и все, что отвечает целям приближения к Нему, зло – то, что отдаляет от Бога. Христос в Его человеческой природе (а она у Него безгрешна) – идеал, Его подвиг деятельной, сострадательной, всепрощающей любви – высочайший образец для личности. Ближе всего к нему подходит святой-подвижник, занимающий в христианском средневековье высшую ступеньку на лестнице идеалов, досягаемых для земных, отягощенных первородным грехом людей.
Блаженный Августин: человек и суд
При этом впервые у Августина Ч. действительно проблематизируется: собственная душа, отражающая неисповедимость божественного Промысла, становится загадкой и тайной для Ч. Философия этого времени во многом приобретает интравертный, исповедальный характер, где через осознание уникального личного опыта мыслители стремились постичь общие законы человеческого бытия.
Центральной темой в описании Ч. здесь становится феномен греховности, своеобразно заостривший дуализм души и тела, в интерпретации которого воспроизводились как платоновская, так и аристотелевская версии, связанные либо в абсолютным противопоставлением души и тела, либо с признанием их взаимной соотнесенности. Возрождение значимо обоснованием самодостаточной ценности Ч. и его земной жизни, что определило философию и идеологию гуманизма. Ч. здесь актуализирован без непременной для средневековья соотнесенности с божеством, по сути дела он сам уподоблен Богу в своих творческих возможностях.
Так, Аврелий Августин (Блаженный) утверждал, что отцом истины, мудрости, добра и красоты является Бог, создавший человека, как и все сущее, «из ничего». Поначалу Бог сотворил одного человека, из него – второго... Так постепенно сложился человеческий род. Причем одних людей Бог сотворил для счастья. Других же осудил на вечные муки. Первых после смерти ждет рай, а вторых – «страшный суд». Согласно взглядам Августина, сущность человека в его божественном творении. Смысл же его бытия состоит в служении Богу.
Господство теологической концепции человека в Средние века вело к распространению представлений о предопределенности человеческой судьбы и непременном воздаянии по заслугам в потустороннем мире. В соответствии с этой установкой поддерживалась и пропагандировалась система нравственных ценностей человека, ориентированная на покорность, осознание греховности и т.д. Главная задача для человека состоит в том, чтобы приобщиться к Богу и обрести спасение в день Страшного суда. Поэтому вся драма человеческой истории выражается в парадигме: грехопадение – искупление. И каждый человек призван реализовать это сам, соизмеряя свои поступки с Богом. В христианстве каждый сам за себя отвечает перед Богом.
[pagebreak]
5. Гуманистическая антропология
В эпоху Возрождения господствующей в философии становится гуманистическая концепция человека. В противовес религиозным взглядам на человека как на существо греховное, покорное судьбе мыслители эпохи Возрождения (особенно Т. Мор и Т. Кампанелла) провозгласили ценность человеческой личности, ее достоинства, разума и благородства. В их трудах личность рассматривается как нечто возвышенное, самоценное.
На передний план выдвигается вопрос о взаимоотношениях между человеком и природой, личностью и обществом, провозглашается идеал всесторонне развитой личности, намечаются контуры нового общества, в котором осуществлялось бы свободное развитие всех и каждого.
В философии этого периода Бог не отрицался полностью, однако знаменем ее являлся не Бог, а человек. Вся философия эпохи Возрождения оказывалась пронизанной пафосом гуманизма, автономией человека, верой в его безграничные возможности.
Пико де Мирандола (1463–1494) слагает речь «О достоинстве человека». В отличие от всех других творений человек сам распоряжается своим моральным обликом. Идея человека как «славнейшего мастера и скульптора» самого себя прибавляет новый элемент к базовой идее христианской антропологии – идее богоподобия. Если «образ Божий» – это дар, то «подобие Божие» – это не столько дар, сколько задача, – а подвиг, в процессе которого богоподобие осуществляется, человеку предстоит совершить только самим человеком. Свет человеческой свободы стоит выше всякой природной необходимости и превосходит ее. Этот факт – недетерминированность человеческого бытия – поднимает человека даже выше ангелов. Так как ангелами и небесными силами их природа и совершенство были восприняты раз и навсегда от Бога (хотя и после этого пали). Человек же достигает совершенства самостоятельно на основании своей свободы.
Человек имеет возможность ответной любви Богу. (Осуждено как еретическое Папой Иннокентием VIII).
6. Реформация
В отношении взглядов на человеческое достоинство и свободу больше всего дух Реформации отличается от духа католицизма на значение поступков человека в определении его судьбы. С т. зр. католицизма человеческая природа, хотя и испорчена грехом, внутренне стремится к добру и человеческая воля свободна в этом стремлении к добру. Грех – это не бремя, а человеческая слабость, требующая понимания, а воцерковление может спасти даже грешников. Концепция Лютера лишает Церковь ее власти и передает ее индивиду. Индивид на свой страх и риск принимает нечто за истину, делая обретение истины прерогативой веры, а не разума. Одна вера, без всяких дел превращает человека в благочестивого, блаженного и свободного. Личный выбор утверждается протестантизмом в качестве обязательной, непреложной истины, порождая жажду действия в мире. Поскольку, с т. зр. протестантов, Бог заранее предопределяет одних людей к вечной жизни, а других – к вечному проклятию и спастись можно только искренней верой и любовью, то участие в делах мира и государства не может повредить религиозному блаженству. Скорее победа над миром должна быть совершена путем решения его задач, самоотверженной и беззаветной работы, направленной на духовное очищение человека, – в этом и заключается путь к блаженству. Человек свободен относительно мира и уполномочен сам решать свои задачи. В этом плане учение Лютера – один из источников политической и духовной свободы современного западного общества. Негативный аспект этой свободы – изоляция и бессилие человека, так как, по мнению протестантов, человек по природе своей порочен и не может по собственной воле выбрать добро. Лютер утверждает «рабство воли» человека либо у Бога, либо у дьявола. Воля человека свободна лишь по отношению к существам, которые стоят ниже него. Протестантский импульс сыграл также колоссальную роль в философских судьбах Европы. Движение протестантской мысли включало в себя, с одной стороны, борьбу против разума, сращенного с верой, и, с другой стороны, борьбу против веры, сращенной с разумом.
7. «Религия человека» – Людвиг Фейербах (1804–1872)
Человек человеку – бог. Строит «новую философию», которая соединяет в себе достоинства философии и религии. Как философия, она есть философская антропология – теория человека, опирающаяся на разум, науку, практику, чувственный опыт. Как религия, она культивирует поклонение человеку, освящает любовь между людьми, единение в отношениях «Я – Ты». Провозглашается новая, нетеистическая «религия любви», утверждающая ценность полнокровного, гармоничного осуществления человеческой природы в жизни каждой личности. В таком самораскрытии индивида, по Фейербаху, и состоит счастье человека и человечества. Оно же – безусловная ценность, поэтому в содействии счастью заключается добро и нравственный долг.
Этика «новой философии» – эвдемонизм, т. е. этика индивидуального счастья, каковым считается самореализация отдельного человека в согласии с природой и обществом. Главное препятствие к счастью Фейербах усматривает в отчуждении человеческой сущности. Человек обесценивает себя, когда, не сознавая того, приписывает воображаемым сверхъестественным существам свои благие силы, которые, по праву природы, должны быть развиты в каждом из людей. На этом основаны традиционные религии. Необходимо преодолеть отчуждение, отказаться от религии, ядром которой является вера в потустороннее божество, изменить сознание и жизнь людей, руководствуясь убеждением: «Ничто человеческое мне не чуждо».
Свою философию Фейербах называет антропологией и строит на базе сформулированного им принципа антропологизма. По этому принципу философские проблемы человека и общества трактуются, исходя из понимания природы человека, носителем которой является индивид. Фейербах утверждает, что человек – высшее творение природы, существо телесно-психическое, единство жизни тела, ума и сердца. Природа, говорит философ, создала в человеке и фабрику пищеварения, и храм мозга. Мышление вовсе не субъект, как полагает Гегель, оно производно от человеческого бытия в целом: бытие – субъект, мышление – предикат. Идеальное производно от материального. Антропологизм Фейербаха соединяется с материализмом и своего рода атеизмом. Однако материализму Фейербаха, в целом близкому просветительскому, не свойственен редукционизм: философ не отождествляет сознание и материю, не сводит органическое к неорганическому, всякое движение – к механическому. От других природных существ люди отличаются тем, что они суть разумные общественные существа, склонные к сотрудничеству и положительному общению друг с другом. Вне общения, утверждает Фейербах, отдельный человек не может сформироваться, осознавая и ценя другого, он осознает и ценит себя. Отношение «Я – Ты» фундаментально для раскрытия человеческой природы. Высший уровень этого отношения – любовь. Ребенок становится человеком, когда начинает любить. Подчеркивание Фейербахом особой значимости личности другого, «Ты» для человека дает основание характеризовать его учение как туизм (от. лат. tu – ты).
Фейербах обнаруживает в родовой сущности человека исток его растущего могущества, способности к всестороннему развитию, совершенствованию, в ней же – корень противоречивости и драматизма его бытия. В индивидуальной жизни соединены конечное и бесконечное, эгоистические устремления и желание счастья людям, любовь к себе и любовь к другому, сознание своей ограниченности, незащищенности, слабости и тяга ко всеохватной полноте существования. Разрыв между желаемым величием и действительным ничтожеством заставля ет человека искать воображаемые опоры в религии. Религия коренится в природе человека, в обстоятельствах его жизни, в потребностях: «...Бог есть то, в чем человек нуждается для своего существования...». Свои лучшие силы, потребность в почитании и любви человек переносит в сферу отношения к божеству. В результате религия, давая утешение в страданиях, сковывает человеческую природу, отчуждает людей друг от друга, оставляет их слабыми и несчастными. Фейербах призывает к возвращению человеку его отчужденной сущности. Вера в то, что человек есть высшее существо, создает новый гуманизм. Раскрывается способность человека уважать и любить в другом «Божественное Ты».
[pagebreak]
8. «Потенциальная человечность» Карла Маркса (1818–1883)
Карлом Марксом человек рассматривается прежде всего как существа общественное и производящее.
Смысл истории состоит, по Марксу, в практическом осуществлении потенциальной человечности, скрытой в каждом индивиде, и растрачиваемой впустую при неблагоприятных исторических условиях. Но понятие потенциального человеческого существа у Маркса нормативное, а не дескриптивное. Дескриптивное описание человека Маркс дает в своей работе «Тезисы о Фейербахе»: «Сущность человека не есть абстракт, присущий отдельному индивиду, в своей совокупности она есть ансамбль общественных отношений». А поскольку модель трудовых отношений выступает как базовая антропологическая модель у Маркса, он выделяет следующие свойства потенциальной человечности: свобода, творчество по законам красоты, совместный труд, общительность, но не воля к господству, агрессивность, защита статуса, власти, эгоцентризм, которые тоже выступают как инварианты человеческого поведения.
Но по какому критерию можно определить истинно человеческие черты? Маркс эту проблему не обсуждает и либо постулирует положительные человеческие качества, либо превращает человеческую сущность в дескриптивное понятие как ансамбля общественных отношений. И тогда это чисто научная, а не философская проблема. Фактически же в его сочинениях неявно подразумеваются два критерия. Один из них проявляется при сопоставлении человека с природой, поскольку человек – часть природы. Второй отражает специфику человеческой истории, проявляющуюся в убыстряющемся развитии, в освобождении огромных масс людей от внешнего принуждения. Каковы условия возможности этого развития? Агрессивность и групповой эгоизм затрудняют этот процесс. Символическая коммуникация, культурное воспитание чувств, рациональное мышление, творческое производство, солидарность способствуют ему. Эти принципы человечности, хотя и не могут быть оправданы чисто теоретически, предполагаются самим ходом человеческой истории. Невозможность институализации форм отчуждения имел в виду Маркс, когда характеризовал нашу эпоху как эпоху перехода от отчужденного к освобожденному человечеству.
Иррациональность индивида, полагал Маркс, вызвана к жизни иррациональностью общества, в котором он живет. А последняя является следствием бесплановости и противоречий экономической и социальной действительности. Цель Маркса – свободный и независимый человек, но чтобы достичь этой цели, необходимо осознать и изменить те структуры, которые детерминируют его поведение. Социализм или варварство – так формулировал Маркс альтернативу, стоящую перед человечеством в конце XIX в.
Наиболее актуальными для философии XX в. оказались следующие идеи К. Маркса – взгляд на социальные законы как тенденции, критическое исследование отчужденного труда и трактовка свободы как освобождения человека в данных объективных условиях, взгляд на социальную науку как критическую социальную теорию. Хотя реальностью, особенно в Советской России, стали скорее ошибки и противоречия К. Маркса, и в первую очередь фундаментальное противоречие между учением Маркса о социализме как царстве красоты и таланта, и его учением о субъекте пролетарской революции. Учение Маркса о необходимых предпосылках революционного взрыва противоречит его учению о цивилизаторской миссии рабочего класса.
9. Прагматическая концепция личности – У. Джеймс (1842–1910).
американский философ и психолог, один из основателей прагматизма, направления, оказавшего сильное влияние на американскую культуру XX в. Джеймс различает в личности «чистое Я» – субъект самосознания и «эмпирическое Я», в которое включается все, что человек воспринимает как свое, за что чувствует ответственность и с состоянием чего связывает самооценку. В это широкое «Я» включается 3 вида личности.
1) Физическая личность, охватывающая тело индивида, его одежду, близких людей, дом, плоды его труда.
2) Социальная личность – роли индивида в отношениях семейных, товарищеских, профессиональных, сословных и т. д. По словам Джеймса, «на практике всякий человек имеет столько же различных социальных личностей, сколько имеется различных групп людей, мнением которых он дорожит». (студент, сын, друг)
3) Духовная личность есть совокупность интеллектуальных, нравственных, религиозных характеристик индивида. Главная составляющая жизненного благополучия и его критерий – самоуважение (самооценка) личности. Оно прямо пропорционально успеху и обратно пропорциональна притязаниям индивида. Компоненты личности образуют ценностную иерархию, в которой более высокую ступеньку занимает то, что отвечает более общим, перспективным интересам развития индивида. Духовная личность, соединяющая индивида с абсолютным началом, ценнее социальной, социальная ценнее физической. Джеймс дает своим последователям практический жизненный совет: соизмерять притязания со своими возможностями, максимально их разворачивая, и заботиться в первую очередь о своей духовной личности. «УСПЕХ!».
10. «Философская антропология» – Макс Шелер (1874–1928)
1. Духовность личности
По мнению М. Шелера, личность есть чисто духовное образование, дух «есть единственное бытие, которое не может само стать предметом, и он есть чистая и беспримесная актуальность, его бытие состоит лишь в свободном осуществлении его актов. Центр духа, личность, не является, таким образом, ни предметным, ни вещественным бытием, но есть лишь постоянно самоосуществляющееся в себе самом (сущностно определенное) упорядоченное строение актов».
В человеческой природе Шелер насчитывает 2 основных начала: это жизненное начало, некий жизненный порыв, и дух, идущий от Бога. По своему жизненному началу человек есть животное, живое существо, но также и существо разумное, обладающее духом – поскольку Бог его им наделяет. Божественный Дух превосходит человеческую природу, поэтому человек становится человеком тогда, когда он ассимилирует в себя Дух божественный, делая его своим достоянием. Достояние Духа достигается благодаря человеческому слову. В словах выражается вся мысль и вся культура. Таким образом, слово является неким символом, через который человек может познать Бога. Для самого себя человек всегда является центральной проблемой, но понимаемый с точки зрения взаимоотношения с Богом, человек может познать сам себя, познавая в себе духовные божественные проявления сквозь символы. Символы – это и наука, и религия, миф, философия и т. п. Сквозь эти символы просвечивает высшая духовная божественная реальность, поэтому тайна мира и тайна всего мироздания, а также тайна Самого Бога сокрыты в человеке. Поэтому философская антропология, по Шелеру, должна быть не разделом какой-либо философской системы, а наоборот, вся философия должна выводиться из человека. Из знания о человеке через знание символов возможно и познание всего мироздания.
Человек – прежде всего существо духовно-творческое (М. Шелер, Н. А. Бердяев).
[pagebreak]
2. Классификация антропологических подходов
Осмысление того, что такое человек, и ценностный строй мировоззрения, в рамках которого идет это осмысление, тесно взаимосвязаны. Макс Шелер (1927 г.) писал, что в западной культуре есть 3 традиционных круга представлений, дающих разные понятия человека.
1) Теологическая антропология, основанная на иудейско-христианских представлениях о творении, Адаме и Еве, рае и грехопадении.
2) Философская антропология, опирающаяся на греко-античное понятие человека как разумного существа, у которого есть «разум», логос (речь и способность постигать «чтойность»), фронесис, mens, ratio. «С этим воззрением тесно связано учение о том, что в основании всего универсума находится надчеловеческий “разум”, которому причастен человек, причем только он один из всех существ».
3) Естественно-научная антропология, отстаивающая положение о том, что «человек есть достаточно поздний итог развития Земли, существо, которое отличается от форм, предшествующих ему в животном мире, только степенью сложности соединения энергий и способностей, которые сами по себе уже встречаются в низшей по сравнению с человеческой природе».
Пример ценностного подхода к пониманию человека дает позиция М. Шелера, предлагающего свой вариант философской антропологии. Он считает, что человек двойственен, существует в двух разных плоскостях. Во-первых, в сфере реального, где действуют витальные инстинкты и потребности, главные из них – голод, половое влечение, жажда власти. Во-вторых, в сфере идеального, где царят идеи и ценности. Направленность к идеальному отличает человека от животных. Сущность человека – духовная, она выражается в его способности к усмотрению безусловных ценностей. Из нее вытекают различные переживания: любовь, отчаяние, решимость к свободе, почитание высшего. Дух противоположен жизни, реальному, где господствуют витальные влечения, он ставит человека выше витальных влечений, поднимает его над миром. Вместе с тем лишь дух, укоренившийся во влечениях, обладает жизненной силой. Развитие духовного есть осуществление божественного. Дух позволяет человеку относиться к миру объективно, незаинтересованно. Носитель духа – личность. «Только человек – поскольку он личность – может возвыситься над собой как живым существом, и, исходя из одного центра, как бы по ту сторону пространственно-временного мира. Сделать предметом своего познания все, в том числе и себя самого».
3. “Философская антропология”
3. Под названием “философская антропология” и с теми же целями существует основанная в 20-х годах XX в. философская школа, главными представителями которой являются немецкие философы М. Шелер, Г. Плеснер (1892–1985) и А. Гелен (1904–1976).
Сущность человека, конечно же, многогранна. И сам Шелер говорил, что человека невозможно познать, человек слишком широк. Поэтому последующие направления философской антропологии стали разрабатывать учение о человеке с точки зрения биологической, находя сущность человека в его жизненном начале. Человек – это прежде всего начало жизненное (но не следует сводить его только к животному началу). Основным представителем биологического направления в философской антропологии является немецкий философ Арнольд Гелен (1904–1976). Согласно этому направлению, человек это животное, но животное особое в силу своего биологического и социального предназначения. Это животное, способное создавать совершенно особые творения. Поэтому человек отличается от других животных, и это свое отличие от них он ощущает как некоторую ущербность. Отсюда извечное недовольство человека своими творениями, будь то культура, наука и т. п. Человек вечно недоволен, он отчуждается от этих творений и в прямом смысле воюет с этими своими творениями.
После Макса Шелера философская антропология не угасла, она и сейчас является одним из наиболее влиятельных направлений в западной философии. Существует множество различных ее направлений, из которых выделяются два основных: биологическое и функциональное. Разделяются эти направления философской антропологии по следующему критерию: мы должны познать человека или по его сущности, или по его проявлениям. Что важно, что первично: познать сущность человека или познать его проявления? Однако большинство представителей философской антропологии после Шелера (и одновременно с Шелером) рассматривали человека с точки зрения не его сущности, а с точки зрения его проявлений.
11. Антроподицея – Ник. Бердяев (1874–1948)
«… все внешнее, предметное, материальное есть лишь символизация свершающегося в глубине духа, в Человеке».
Как и Вл. Соловьев, Бердяев рассматривает историю в рамках русской историософской мысли, т. е. с точки зрения смыслов истории, религиозных и метафизических в первую очередь. В этом плане историософские взгляды этих 2-х русских мыслителей радикально противоположны «позитивистским иллюзиям» выявления всеобщего алгоритма истории для разных народов и культур.
В отличие от Соловьева, Бердяев противопоставляет личность и общество, а основным содержанием истории (вслед за Гегелем) считает свободу. Так же как и Ж. П. Сартр Бердяев считает, что человек – прежде всего существо свободное.
Проблемы философской антропологии, т. е. проблема назначения, оправдания и творчества человека, по собственному признанию Бердяева, всегда находились в центре его интересов. Н. А. Бердяев продолжил «бунт» Ф. М. Достоевского и С. Кьеркегора против «тиранического» господства всеобщего над индивидуальным, против поглощения схемой человека. Бердяев обращается к личности, а не к абстрактному человеку как представителю рода.
Он различает индивидуальность как натуралистически-биологическую категорию и личность как категорию духовно-религиозную. Индивид есть часть природы и общества. Личность же не может быть частью чего бы то ни было: она есть единое целое, она соотносительна Богу, обществу и природе. Концепция личности Бердяева несет в себе 2 основных признака. Во-первых, гуманистический смысл свободы, как очеловеченности бытия. Во-вторых, противостояние свободы и несвободы как сущности антропологической антиномии, решается Бердяевым в пользу ценности целостной творческой личности. Духовная основа личности не зависит от природы и общества и не определяется ими. Главная характеристика личности – это ее свобода. Противоречие человеческой природы носит у Бердяева трагический характер.
В основе понимания трагичности бытия человека в мире и свободы лежит дуалистическое представление о двухслойной действительности. Бердяев различает «мир призрачный» (мир объективации, материального бытия) и мир подлинный (мир «без кавычек», идеальное бытие, мир любви и свободы). Понятие объективации соответствует смыслу отчуждения как поглощения неповторимо-индивидуального безлично-универсальным бытием. Объективация есть призрачное существование подлинного бытия, утерявшего свободу. Бердяев говорит об обреченности духа и тела человека на плен «у мира». Антиномия темных «демонических» сил государства и света личной свободы (пути к спасению) составляет сущность современного положения человека в мире. Преодоление плена есть освобождение духа, выход «из рабства в свободу, из вражды мира в космическую любовь». Способность к свободе имманентна человеку, ибо он – образ и подобие Творца. Эта свобода есть творчество. Только творчество может выступить мерой богоподобия человека.
«Тайна творчества есть тайна свободы. Понять творческий акт и значит признать его неизъяснимость и безосновательность». Творческая сущность человека, объединяющая его с Богом, заставляющая двигаться к свободе, подкреплена ее соборным качеством. Соборность есть единство людей на основе любви к Богу и друг к другу. Соборность проявляется в коммюнитарности людей и не знает внешнего авторитета.
Внешнее общественное воздействие, считал Н. А. Бердяев, вынуждает человека приспосабливаться к социальной обыденности, требованиям государства, нации, нравам. Это ввергает человека в атмосферу полезной лжи, так как правда всегда ведет человека к конфликту с обществом. Однако самое значительное идет в человеке изнутри, а не от социальных влияний. Личность имеет большую ценность, чем общество и государство, потому что она индивидуализирована, автономна в своем «внутреннем». Личность асоциальна, потому что она принадлежит – как свободная и творческая,– не обществу, а космосу. Судьба человека зависит от понимания им свободы и умения ею пользоваться, а призвание – не выбирать между добром и злом, а творить добро.
Н. А. Бердяев первым представил в Европе XX в. версию христианского экзистенциализма. Он был уверен в том, что христианство антропоцентрично, так как «только христианство учит, что Бог стал человеком. Пропасть между Богом и человеком была преодолена». Человек одновременно принадлежит царству Бога и царству Кесаря. На этом основаны права и свободы, пределы власти общества и государства над человеком. Воссоединение человека с Богом разрешает конфликты человека. Как существо творческое человек может реализовать свою экзистенциальную свободу – принять духовные ценности жить ими. Он призван очеловечить природу, одухотворить ее, «вернуть камню его душу», поскольку только человек в силах создать новое небо и новую землю.
[pagebreak]
Антроподицея, свобода, творчество, духовное завоевание мира, преодоление дуализма социальной и духовной жизни – те основные идеи, при помощи которых Бердяев обосновывает абсолютную ценность человеческой личности.
Бердяев воспринимал историю как чистое творчество, свободное волеизъявление ума. Важное значение для Бердяева имеет критика прогресса; цель этой критики заключается не только в том, чтобы показать его противоречия, но обосновать «точку зрения судьбы» на смысл российской истории. Учение о прогрессе, по Бердяеву, безнравственно, поскольку для массы человеческих поколений оно сознательно готовит только гибель, а также, апеллируя к «грядущим поколениям», лишает нынешнее поколение перспектив свободы и любви. Таким образом, «планирование» истории, свойственное позитивной социологии, признается необъективным; его истинная альтернатива – это экзистенция, признание эсхатологизма истории, «зло» истории находится в «объективации», материально-утилитарной телесности бытия. Ценности, предлагаемые историософией Бердяева, не лишены противоречий. Так, отрицая прогрессистскую матрицу развития истории (роста совершенства, стадиальности), Бердяев тем не менее сформулировал христианско-эсхатологическую перспективу истории – «Новый Град Божий», идеал метафизического совершенства, в котором состоится космическая гармония, абсолютное добро, социальная справедливость и сотрудничество на универсальной основе любви людей к Богу.
Существенное место в историософии Бердяева занимает проблема русского социализма. Считая, что с самого возникновения социализм претендовал на роль новой религии, Бердяев разграничил 2 типа социализма. Первый – нейтральный – подчиняет духовное экономическому; второй – религиозный – принудительный, нетворческий. В нем человек – только средство для счастья грядущего человечества. Первый тип лучше потому, что расчищает почву для будущего, не определяя, каким будет это будущее, и, следовательно, сохраняя ценность исторической свободы человека к самостоятельному выбору.
12. Постмодернистская антропология
Постмодернистская антропология реализуется не только в контексте научной революции и внутренней формы культуры, но и как самосознание современной цивилизации. Его клеточкой и реалией стал человеческий индивид в своеобразии его своевольного эмоционального «Я». В постмодерне любая общность, не оправданная внутренне таким индивидом, любая коллективная норма и правило выступают по отношению к нему как насилие, репрессия, от которых он должен освободиться. На философском уровне такими репрессивными силами признаются логика и рациональность. Самоощущение индивида, неуловимые состояния, культура повседневности – предметы постоянного внимания постмодерна. По этой причине в человеке интересно только неповторимо индивидуальное, неставшее, неоформленное, более человечное, нежели структура. «Нет ничего более бесчеловечного, чем прямая линия». «Забудьте все, чему вас учили – начинайте с мечты». Человек – это «культ непосредственного», «очарование тривиального».
Постмодерн разрушает антропологическую доктрину модерна – великого времени освобождения человечества, сосредоточивая внимание на «профанном гуманизме», на самомнении разума, на разложении целостного человека религиозных эпох. Но со временем выявилась и другая идея – недостаточности разложения первоначальной целостности человека. Маркс вопреки тезису о всестороннем развитии и освобождении индивида свел его к экономической природе. Сверхчеловек Ницше элиминирует трансценденцию, заменяя ее могуществом и волей. В постмодернизме эта идея выражается в замене интерпретацией (деконструкцией[12]) реального человека в мире. По этой причине свобода постмодернистского человека – это свобода коммуникации, дискурса, текст, интерпретации, виртуальность; к этому приводит принципиальный ценностный плюрализм.
Создание интегральной антропологической картины – вопрос сохранения основы понимания мира и адекватного ответа человека миру на его вызовы. Постмодерн принципиально отказывается от этой задачи, так как не может собрать воедино ускользающий мир, скрепить его смысловым стержнем и целостной системой ценностей.
Поскольку наиболее упорно сопротивляющимся «бастионом трансцендентности» является философия сознания – представление о сознании как особом феномене внутреннего мира субъекта, – главные стрелы критики постмодернизма направлены против нее. Отказ от «внутреннего» – главное в философии сознания постмодерна. Тем самым корневая установка философии – сознание – меняется на «верование в сознании», а сущность человека – на лингвистическое поведение организмов, которым приписывается сознание. В традиции Декарта, Брентано и Гуссерля сознание человека выглядит «Картезианским театром», в котором находящаяся внутри самость наблюдает и сортирует проходящий перед ней поток ментальных образов, превращая их в осознанные образы. Составная часть театра – представление о непосредственной данности сознания сознающему и его внутренней достоверности. – Иной подход к сознанию у постмодернизма: он строится на аналогии с «машиной Тьюринга», с помощью компьютерных аналогий. Картина сознания в этом случае предстает в виде интегрированной системы психологических состояний индивида, каждый элемент которой соотносится с другими элементами, а ввод новой информации – с информацией, полученной в прошлом. Преимущество «машины Тьюринга» – в метафизической минимализации: за скобки выводятся онтологические проблемы, относящиеся к природе сознания и природе самости. Принимается методологическая предпосылка, что человек – это зомби (деперсонализированный индивид), «обратимый» шизофреник, а сама шизофрения объявляется «творческой нормой» общественной жизни людей. Речь, следовательно, идет о шизоанализе как разновидности деконструктивизма в антропологии. Этот ход мысли деконструирует не только сознание, но и структуры бессознательного, окончательно релятивизируя природу человека.
Человек рассматривается прежде всего как существо словесное (герменевтики, постмодернисты) или даже играющее (И. Хейзинг).
Одним из лозунгов философии постмодерна стала идея "смерти субъекта", растворения Ч. в витальных, технических, семантических и др. процессах.
Жак Деррида. Поток сознания. | |
|
|
|---|
| 1. Отличие человека верующего и неверующего
Но чем же тогда религиозный человек отличается от нерелигиозного, у обоих одинаковый строй души. Т. е. есть надобность в отыскании дополнительных признаков. Это можно сделать сравнительно-религиозным методом /не психологическим!/ – сравнивая различные вероучения.
У всех вероучений /основных, конечно/ есть нечто общее:
1. Признание личного Бога или нескольких личных богов.
2. Признание бессмертия души.
3. Признание необходимости стремления к святости /высокой нравственности/ и отвращения от греха.
4. Признание Божественного Откровения.
А это /п. 4/ – все познавательные элементы. Это нечто общее всех религий говорит нам, что для религиозного человека первостепенное значение имеет то, чему он придает объективное значение.
В нашем религиозном строе /строе религиозных людей/ участвуют все стороны души. Но этот строй религиозного человека /его души/ отличается от строя души нерелигиозного человека именно наличием, т. е. признанием этих познавательных элементов /т. е. положений/. Атеист же отрицает эти положения. А в остальном у религиозного человека и нерелигиозного все одинаково, душа и у атеиста, и у верующего "работает" одинаково. Наличие теоретических положений (отличие верующего от атеиста): верующий их признает на основе веры, атеист отрицает тоже на основе веры же, ведь доказать‑то нельзя, что Бога нет. Вывод: душа религиозного человека утверждает необходимость вышеперечисленных четырех положений для жизни, а душа атеиста отрицает. И это два различных стиля жизни, поразительно различные.
Атеист, как правило, материалист. Но дело в том, что и верующий, и атеист – не до конца последовательные люди. Признак же последовательного атеизма – отчаяние и уныние. В этом смысле можно сказать, что Ницше из корифеев был наиболее последовательным атеистом.
Но наша жизнь имеет иерархический характер. Первостепенное значение имеют:
1. Познавательные элементы.
2. Волевая стороны, непосредственно вытекающая из теоретической, как нравственность вытекает из догматики.
3. Чувствования, хотя они занимают большое место в нашей религиозной жизни, но они не определяют её, а лишь выражают и сопровождают религиозную жизнь.
Возникает вопрос: а вот это знание религиозного человека, эти четыре пункта, откуда они взялись? Философы говорят, что это врожденные понятия. Декарт: "Понятие о Боге врождено". Локк парировал: "Тогда это понятие д. б. свойственно и младенцам". Тогда остановились на компромиссе: "Человек предрасположен к восприятию таких понятий". Эти понятия:
1. Легко усваиваются /даже детьми/.
2. Приносят спокойствие души /речь не идет о темпераментах, т. е. о внешнем выражении эмоций, а о внутреннем покое души/.
Это говорит о предрасположенности человека к религиозным понятиям.
2. Вера и знание
1. Психология доверия
Античная и, в особенности, средневековая философия подняли вопрос об отличии знания от веры. В этом контексте знание связывалось с обязательно присущим ему доказательством. Вера обходится без доказательств, и тем самым она принципиально отличается от знания.
Какое состояние души человека, когда он верит и когда он познает? Состояние познающего – если есть факты, то можно познать. Факты, о которых свидетельствуют органы внешних чувств. Ум дает факты мат. и логические, фиксирует противоречия. Мистические факты тоже могут иметь место. Их тоже можно брать в качестве аргументов.
1. Описание фактов /ботаника, собирают листья, камни, описывают, засвидетельствуют; милиция, преступления, как что растет, картошка, напр./.
2. Классификация фактов /зверей/.
3. Установление законосообразных связей между фактами.
4. Искусственное воспроизведение определенных условий для получения желаемого результата (сажая картошку, соблюдать те условия, которые запомнил). Это и есть модель познания и практики на основе познавательного процесса.
А состояние верующего человека? – Вера есть и в познании /земледелец/. В чистом виде, когда осуществляется жизнь, есть ли ситуация, когда под рукой нет фактов? Есть. Завтрашний день. Действовать мы должны, а твердых оснований для действия нет. Вчера все ясно, что было. А завтра неизвестно, а, ведь, знание завтрашнего дня для нас более важно, чем вчерашнего. Чем нужно руководствоваться, когда не имеем знаний? Только верой – заменителем знания в этом случае. Знание обладает большей достоверностью, потому что оно очевидно. Вера – "это осуществление ожидаемого и уверенность в невидимом, как в видимом" /св. Филарет/. Наша жизнь не может обойтись без веры. Человек может зафиксировать прошедшую жизнь, а момент смерти никто не может знать, да и себя никто не знает, лица, голоса.
[pagebreak]
Если не знаешь, что делать, то можно слушать советы, а не любишь советы – действуй наугад. Почему я так действую, не знаю и даже не знаю, почему я так сказал. Итак, вера – заменитель знания, если знания нет, а действовать надо. Располагаем верой ненадолго, на день, на два... Рел. вера осмыслила факт смерти, что она – не уничтожение, и человек на это надеется, и надежда становится правилом для умирающего, как себя вести. Собрание в поездку. Я собираю вещи, потому что завтра уеду. Я верю и надеюсь. Это осуществление ожидаемого. Это есть вера. В вере есть надежда. Ожидать, мечтать. Это еще мечтание, надежда. Надежда становится верой, когда воля говорит. – Функция веры состоит в определении практики. С веры начинается процесс обучения и воспитания ребенка. Вера и знание определяют наше поведение, но они обеспечивают разную практику.
Различие: Знание возникает на основании фактов и связи между ними, можно искусственно создавать определённые условия и ждать желаемый результат. (Рац. наука делится надвое: логика и математика. Они возникали по мере совершенствования у человека мыслительного аппарата. Мистической науки нет, т. к. эти переживания передать нельзя. Но то или иное состояние тела стимулирует состояние духа. Но можно и тело привести в определенное состояние при помощи приведения духа в определенное состояние. Человек может говорить плохие слова внутренне. Их надо изгонять. Для этого есть техника /йога/, но науки нет.)
Гносеологическая сущность веры. Наука возникает на основе констатации фактов. Вера же возникает тогда, когда мы ждем. Вера построена на ожидании. Вера – это настроить волю на то, чтобы надежда была правилом нашей жизни. Осуществление ожидаемого – ждут все, и эта надежда стимулирует жизнь /в тюрьме, напр./. Осуществление своей жизни на основе надежды. Уверенность в невидимом как в видимом – это умозрение. Рассуждения о смысле жизни. Не подтвержденное опытом объяснение смысла жизни. Главное – это метафизика, т.к. толкование фактов. Невидимой как видимое – это умозрение. Троица невидима.
Значение веры – она дает нам смысл жизни и способ жизни. Вера носит более зыбкий характер, чем знание, т. к. «завтра" никто не знает. Вера и знание соотносятся как завтрашний день относится к вчерашнему. Наша жизнь очень зыбкая, а религия помогает жить и дает надежду. Отчаяние – самый страшный грех.
Вера в себя – это верить в свою надежду /в свое будущее/. Как определить более или менее подробно, что такое вера? Мы без мотивов обойтись не можем, поведение человека должно стимулироваться. Мотивы – это суждения. Но суждения бывают разные: очевидные, более или менее очевидные. Суждение = ведение. Есть три типа суждений:
1. Знание – суждения, обладающие убедительностью, т. е. имеют веские доказательства.
3. Верование – в котором мы уверены субъективно, но доказать не можем. На нем основана вера на свое определение в жизни.
2. Мнение – (вынужденная мера) вероятность минимальная. Оперируем, когда нет ни знания, ни веры по этому вопросу. Слухи, не имеющие основания. Они могут формировать мнение, которое в свою очередь, определяет поведение, доказательств нет.
Если бы мы руководствовались только знаниями, то было бы хорошо, но знать мы все не можем, а знаем очень мало. Даже свое прошлое мы четко воспроизвести не можем.
Научные знания базируются на фактах. Но у каждой науки есть своя метафизика, т. е. некоторые недоказуемые положения принимаются как аксиомы /атом, сила/ (Исходные понятия в любой науке легко оспорить.). В гуманитарной науке вообще нет ничего понятного. Строгие науки базируются на понятиях, которые не подвергаются сомнению.
Знание имеет большой размер, верование – ещё больше, а мнение – больше всех. Мы знаем очень мало, а все остальное – вера и мнения.
Познающий человек обобщает некоторые факты, которые ему желательны, т. е. знание имеет утилитарный характер. Знание предполагает наличие повторяющихся тактов. Очень серьезных научных прогнозов нет. Наука не дает предвидения.
Верующий человек не имеет фактов. Это наше будущее, но это не факт. Мы ничего не знаем о будущем, но предпринимаем все усилия, чтобы наше будущее было благоприятным. Вера тоже не дает четких предвидений, но человек не может обойтись без уверенности в завтрашнем дне.
Мы не можем обойтись баз толкования фактов. Это умозрение (метафизика). Этим и занимается вера. Толкование жизни. Следовательно, в область веры входит все, кроме математики. Мы доказать ничего не можем, т. к. все находится внутри нас. Следовательно, самое очевидное труднее всего доказать.
Большей ценностью обладает вера, т. к. это субъективная уверенность на основе внешней недоказательности. Человек не может большую часть реалий перевести в форму знаний. Религия построена на недоказательности Божественного Откровения. Религия – это мировоззрение, это система взглядов, определяющая смысл нашей жизни.
Знание можно опровергнуть фактами, которые толкуются определенными причинами /болезни толкуются причинами/. Знание можно опровергнуть, а религия не опровергается в принципе, т.к. все факты толкуются в пользу определенного понимания. Вера не фальсифицируется, а знание фальсифицируется. Верующий человек всегда должен держаться Божественной истины.
Религиозная вера – она психологична и основана на сверхъестественном Откровении, которое существует объективно, т. к. зафиксировано в книгах, это объективный элемент. Все богословы спорят относительно понимания. Но ещё спорят в отношении Предания, некоторые говорят, что это измышления. Но даже протестанты признают библейским источником сверхъестественное Откровение. Но если человек не верит, то все рушится, 100‑процентно доказать нельзя, мы можем предлагать лишь косвенные доказательства. Человек предрасположен к тому, чтобы найти источник истинности.
[pagebreak]
Соотношение веры и знания есть! знание – это рефлексия, теоретизирование над фактами /рефлексия – это размышление/. А вера имеет дело не с фактами, а с будущим. Ориентация на будущее – это жизнь нашими надеждами, а это область веры. Вера – это решимость воли, заключающаяся в том, чтобы свою надежду на будущее сделать фактором, определяющим наше поведение. Область веры, кроме будущего, это еще и область невидимого, напр., вопрос о смысле жизни. Ключевое определение веры – у св. ап. Павла. Человек надеется на будущее и уверен в её реализации. Обезверившийся и потерявший надежду – это одно и то же /логически – не одно и то же/. Веру имеет тот, кто имеет характер. Он имеет четкие ориентиры, что делать, объяснение сущности жизни – тоже область веры. Т.е. область веры колоссальна, а область знания – только наше прошлое, только его мы знаем, и то плоховато. Максимально, что может сделать человек в гуманитарной области – это точно определять термины. Между верой и знанием есть ещё один пункт, их объединяющий – это реалии веры, в т.ч. и религиозной. Мы выражаем словами, говорим, читаем и т.п., а то, что выражено словами, это уже знание. Это ещё один оттенок соотношения веры и знания. Оно усложняет наше рассуждение, но его надо знать. Лирическая поэзия, музыка, пейзажи дают нам переживания, т. е. образы, Можно сказать, живописует словами. Здесь нет никакого выражения мысли, а значит, и нет знания. А вот тексты, где есть выражение мысли, дают знание, и не важно, эмпирическое или религиозное. Получается клубок, где переплетены нити, символизирующие соотношение веры и знания, и этот клубок надо распутать.
С психологической стороны вера и знание – одно и то же: состояние, исключающее сомнение. Логико-гносеологическая разница между знанием, верой и мнением.
Знание:
а) внутренняя убежденность;
б) внешняя доказательность.
Вера:
а) внутренняя убежденность;
б) отсутствие внешней доказательности.
Мнение:
а) отсутствие внутренней убежденности;
б) отсутствие внешней доказательности.
Сходство и разница между знанием и верой, выраженными словами. Сходство – оба выражены словесными формулировками.
2. Теория веры (Лакруа)
… в отношении гносеологии персоналисты (прежде всего Лакруа) разрабатывали теорию верования. Теория верования гласит, что в познании человека главную роль играет вера, и чтобы отличить ее от религиозной веры, персоналисты называют ее верованием. Анализ любого познавательного человеческого акта показывает, что он невозможен без огромного количества верований: человек верит аксиоме, собеседнику или автору книгу. Таким образом, разум оказывается небольшим частным случаем верования, более широкого гносеологического начала в человеке. Человек есть прежде всего существо верующее, а разум есть лишь некоторая проясняющая вера. Даже тот факт, что человек может во всем сомневаться, по мнению Лакруа, показывает, что человек независим. Само наличие сомнения показывает свободу человека, его онтологическую независимость, и эта онтологическая независимость показывает приобщенность его к некоему иному бытию, к Богу. Поэтому сомнение опять же оказывается включенным в более широкий контекст, в контекст верования. Открывая себя в сомнении, пишет Лакруа, я открываю Бога. Любое познание всегда есть соединение веры и разума, поэтому наука не может дать абсолютного знания. Наука есть лишь частный случай того широкого знания, которое дается человеку в его вере. Поэтому часто возникают и различные научные теории, и вообще многие персоналисты по отношению к критерию научного познания склонялись к конвенционализму, т. е. учению о согласии, по которому истины науки являются истинами постольку, поскольку люди договорились считать их таковыми. Но истина содержится только в Боге, поэтому в основе любого верования всегда лежит вера в Бога. Поэтому же нельзя и доказать бытие Бога, ибо разум всегда погружен в стихию веры, в стихию верования, и по уверению Лакруа, любое доказательство бытия Бога предполагает уже веру в Бога. Эта мысль достаточно хорошо высказана в лекциях о доказательствах бытия Бога Кудрявцева-Платонова, профессора Московской Духовной Академии конца XIX в. Чтобы прийти к Богу, чтобы доказать бытие Бога, надо исходить из Него, совершенно справедливо утверждает Лакруа. | |
|
|
|---|
| 1. Теория индустриального общества
1.
В отличие от просветителей, которые считали, что опора на рациональные принципы, распространение знания и образования обеспечат социальный прогресс, в теориях индустриального, постиндустриального и информационного общества в качестве основной движущей силы прогрессивного социального развития рассматривается научно-технический прогресс, внедрение научных технологий в производство и структуры социального управления. В этом отношении теории индустриального общества противостоят и историческому материализму, признающему материальное производство основной детерминантой истории. Насчитывается целый ряд концепций индустриального, постиндустриального и информационного общества, которые разрабатывали Р. Арон, У. Ростоу, Дж. Гэлбрейт, Д. Белл, О. Тоффлер, Дж. Несбитт и др.
Р. Арон рассматривал социальный прогресс как переход от аграрного к индустриальному обществу. Аграрным он называл традиционное, докапиталистическое общество, в котором господствует натуральное хозяйство и сословное деление. Промышленно развитое общество характеризуется, с его точки зрения, массовым рыночным производством и буржуазно-демократическим строем. Переход от аграрного общества к индустриальному осуществляется благодаря научно-технической революции. В результате внедрения научных технологий в производство и управление происходит коренное изменение социальной структуры, переход общества на новую, более высокую стадию развития. Исследуя вопрос о перспективах индустриального общества, Р. Арон исходит из общего гуманистического убеждения в том, что максимальный рост производства и потребления нельзя рассматривать в качестве главной цели индустриального общества. Декларирование этой цели, скорее всего, возникает под давлением господствующей идеологии. В связи с этим Р. Арон выдвигает концепцию деидеологизации. Ближайшим будущим индустриального общества, с его точки зрения, станет сближение (конвергенция) двух альтернативных экономических систем (капитализма и социализма) и распад тоталитарных идеологий.
2.
У. Ростоу наряду с Р. Ароном является одним из первых теоретиков индустриального общества. Ему принадлежит концепция «стадий экономического роста», получившая распространение в 50-60-х годах XX в. Разрабатывая эту концепцию, У. Ростоу пытался создать теорию, альтернативную марксистскому учению об общественно-экономических формациях. У. Ростоу выделяет 5 этапов развития общества, различающихся между собой уровнем технологического развития.
1) Стадия «традиционного общества» (аграрного общества) характеризуется примитивным сельскохозяйственным производством, иерархической социальной структурой и «доньютоновским» уровнем науки и техники.
2) На стадии «переходного .общества» создаются предпосылки «сдвига» – перехода к принципиально новому типу общества, основанному на промышленной революции. Среди этих предпосылок – рост производительности сельского хозяйства, появление «нового типа – предпринимателей», выступающих как движущая сила общества, рост «национализма», возникновение централизованного государства.
3) Стадия «сдвига» – это эпоха «промышленной революции», в которой осуществляется быстрый рост основных отраслей промышленности и радикальное изменение методов производства.
4) Стадия «зрелости» – индустриальное общество, характеризующееся широким внедрением достижений науки и техники, ростом городского населения, увеличением доли квалифицированного труда, изменением структуры занятости.
5) Заключительной, пятой стадией У. Ростоу считает «эру высокого массового потребления». Основными проблемами этого общества становятся проблемы потребления, а не производства, основными отраслями промышленности – сфера услуг и производства товаров массового потребления, а не традиционные отрасли.
2. Концепция нового индустриального общества Гэлбрейта (р. 1908)
Дж. Гэлбрейт[8] выдвинул концепцию нового индустриального общества, в котором основную роль играют крупные корпорации и «техноструктура», сообщество специалистов разного уровня, работающих с информацией. В новом индустриальном обществе рынок не играет главной роли в экономике. Крупные корпорации руководствуются не законом получения максимальной прибыли, а скорее законом выживания. Разрабатывая стратегию выживания, корпорации вынуждены согласовывать свои цели с общими социальными целями. Здесь становится необходимой выработка долгосрочных стратегий и, в конечном счете, планирования производства. Таким образом, индустриальное общество должно перейти к планомерно функционирующей экономике в сфере крупного производства, т. е. там, где господствует техноструктура.
С точки зрения политической Дж. Гэлбрейт оценивает индустриальное общество как «мягкое рабство». Государство не в состоянии обеспечить свободу, потому что цели государства и цели гражданского общества не совпадают. Политические деятели не могут решить этот вопрос, поскольку их персональные цели часто противоречат общественным целям. Индустриальная система, основанная на внедрении достижений науки в производство, вызывает к жизни новую социальную силу – интеллектуалов (ученых, профессоров университета, художников). В отличие от техно-структуры, эти люди не связаны однозначно с какой-то организацией. Они по сути своей индивидуальности. Они, в отличие от политиков, не могут избавиться от чувства ответственности за судьбы общества в целом. Они способны улавливать истинные цели общества, истинное понимание свободы.
[pagebreak]
3. Концепция постиндустриального общества Белла (р. 1919)
В 70-е годы XX в. начинает развиваться концепция постиндустриального общества, одним из первых теоретиков которой стал Д. Белл. Постиндустриальное общество он представляет как общество, где организация теоретических знаний является первостепенной. Интеллектуальные институты являются центральными в социальной структуре. Общество переориентируется с производства предметов потребления на другие цели: чистая экология, обилие информации, информированность о человеке и обществе, развитие сети услуг бытового и культурного назначения. Совершенство технологии снизит энерго- и материалоемкость производства. На первое место выйдет развитие экологически чистых технологий, телекоммуникаций, способов передачи информации.
ПОСТИНДУСТРИАЛЬНОЕ ОБЩЕСТВО – обозначение в социологии и футурологии новой стадии общественного развития, следующей за индустриальным обществом. В различных концепциях "постиндустриального общества", выдвинутых в кон. 60-70-х гг. 20 в. (Д. Белл, Г. Кан, З. Бжезинский, А. Турен и др.), основой поступательного развития общества считается смена различных технологических эпох, а также отраслевое и профессиональное разделение труда. Ведущую роль в постиндустриальном обществе" приобретают сфера услуг, наука и образование, корпорации уступают главное место университетам, а бизнесмены – ученым и профессиональным специалистам. В 80-х гг. концепция постиндустриального общества" получает развитие в теории "информационного общества" (Е. Масуда, Дж. Нейсбит и др.), в которой отражен реальный рост значения в жизни общества производства, распределения и потребления информации.
4. Теория информационного общества
В теориях информационного общества использование информации становится главным фактором общественного развития. Так, например, в работах А. Тоффлера динамика мировой цивилизации представлена как волновые всплески, которые подталкивают человечество на новый, более высокий уровень единства и взаимозависимости. Первая волна – аграрная культура. Вторая волна – индустриальная культура. Третья волна – информационная стадия. Для последней характерны быстрые и массовые изменения, создающие принципиально новую цивилизацию, основывающуюся на высокой технологии, информации и новых способах достижения экономических целей.
5. Политическое: концепция Карла Шмитта (1888–1985)
1. Карл Шмитт (1888–1985) и его концепция политического
Шмитт (Schmitt) Карл – немецкий правовед, социолог, политолог. Один из самых противоречивых социально-политических мыслителей XX в. В 1980-е ФРГ переживала нечто вроде "ренессанса" идей Шмитта. Неоднозначность этой фигуры обусловлена как сложностью и неординарностью предложенной им концепции "политического", так и фактами его творческой биографии. Оценки научных работ Ш. лежат в диапазоне от "коронованного юриста фашистского режима" до "самого молодого классика политической науки", мыслителя "ранга Гоббса и Макиавелли". Роль Шмитта в идейно-политической борьбе времен гитлеровской Германии породила своего рода дело Шмитта, которое, как и дело Хайдеггера, до сих пор “не закрыто”. Эта аналогия вполне уместна уже хотя бы потому, что эти ученые были в свое время хорошо знакомы. Шмитт даже испытал определенное влияния идей Хайдеггера, когда попытался определить экзистенциальные, бытийственные основания мира политического.
Но самое главное, понимание сути концепции политического Шмитт, точно так же как и философии Хайдеггера, очень часто подменяется спекуляциями по поводу их политической ангажированности. Вместо вдумчивого изучения наследия Шмитта, гораздо чаще можно встретить лишь упоминание о дихотомии "друг – враг", которого оказывается достаточным, чтобы "заклеймить" взгляды этого ученого как "несостоятельные" и "реакционные".
Определяющее значение для понимания его наследия в целом остается за ранним периодом его творчества (1922-1933), когда была опубликована работа "Понятие политического" (1925). В ней были сформулированы основополагающие моменты его концепции власти, определены понятия политики и государства. Обращаясь к политико-правовой проблематике, Ш. активно вводит в обращение понятие "политического".
2. Политика как особая сфера общественного бытия
Обращаясь к политико-правовой проблематике, Карл Шмитт активно вводит в обращение понятие "политического". Оно используется для обозначения политики как независимого социального начала, существующего наряду с экономикой, правом, этикой и др. В своей методологии анализа политического мира Ш. расходится не только с марксизмом, для которого политика (надстройка) в значительной степени определяется экономикой (базисом), но и с Аристотелем, поставившим политику в прямую зависимость от государства, полиса.
Не стремясь дать исчерпывающее определение политики и государства, Шмитт утверждает принципиально иной характер их взаимосвязи. «Понятие государства – пишет он, – предполагает понятие политического». Это значит, что определение сущности государства уже предполагает некоторое понимание политики, которая имеет своим предметом нечто большее, чем управление государством. Будучи с государством тесно связанной, она все же имеет более глубокие корни и собственный онтологический статус.
Для определения уникальности и несводимости политического к любой другой сфере общественной жизни Шмитт вводит особые критерии "политического". По его мнению, феноменологические основания политики находят выражение в специфически политическом различении "друг – враг". Подобно различению "добро-зло" в этике, "прекрасное-безобразное" в эстетике, "выгодно-невыгодно" в экономике, оно конституирует своеобразие и уникальность мира "политического".
Сфера разделения на друзей и врагов – это та демаркационная линия, за которой, по Шмитту, начинается сфера "политического". Понятия "враг" и "война" и по сегодняшний день вызывают в адрес Ш. наиболее жесткую критику. При этом зачастую упускается из виду то обстоятельство, что "враг" в концепции Ш. имеет глубокий экзистенциальный смысл. Это не просто личный враг, неприятель, соперник (лат. inimicus).
[pagebreak]
3. Враг есть враг
В политике имеется ввиду враг публичный, враг всего народа (лат. hostis). В отличие от личного врага, публичный враг не обязательно зол и безобразен – хотя этические и эстетические критерии очень часто привлекаются для того, чтобы вызвать ненависть к нему. Отношения с ним могут быть вполне выгодны в экономическом плане. Но однажды он становится врагом и в качестве такового отрицает сам способ бытия, который сложился в данном обществе. Это значит, что отношения между государствами обострились до того, что приобрели характер политической противоположности, т. е. реальной возможности вооруженной борьбы.
4. Война
Возникает угроза физического уничтожения и, как результат крайнего обострения политических противоречий, – война. Собственно, война – это уже удел не политиков, а военных. Она имеет собственные законы, тактику и стратегию. «В войне, – пишет Шмитт, – противники... открыто противостоят друг другу... так что различение друга и врага тут уже не является политической проблемой, которую надо решать солдату». Война предполагает «уже наличествующее политическое решение о том, кто есть враг».
Война – это не цель и даже не содержание политики. Однако ее реальная возможность создает "поле напряжения" для специфически политического поведения. Дипломатия может и должна строить отношения между государствами, избегая войны, но она не может и не должна забывать о возможности такого поворота событий.
5. Своеобразие политического
Своеобразие "политического" заключается в том, что оно не имеет своей предметной области и черпает силу из других сфер. Нельзя сказать о "чисто" политических противоречиях. "Политическое" является только степенью интенсивности обострения иных – религиозных, экономических, национальных и прочих проблем. Это означает, что, достигая определенного градуса, противостояние переходит в качественно иную стадию.
Такой тип отношений подчиняет себе все другие и отныне уже не важно, каковы были первоначальные мотивы противостояния. "Политическое" есть высшая степень ассоциации и диссоциации людей. Оно подчиняется своим законам, которые зачастую оказываются выше этических норм и экономической целесообразности.
Политическое противоречие способно столкнуть друг с другом в гражданской войне соседей, братьев, отцов и детей.
6. Государство – носитель политического
Важнейшую роль в концепции "политического" Ш. играет государство. Различение "друг – враг" требует компетентности и единства воли. Но общество представляет собой совокупность конкурирующих и соперничающих между собой групп. Лишь государство является тем "главенствующим единством", которое является политическим по своей сути.
Во-первых, оно обладает безусловным приоритетом перед хозяйственными, профсоюзными и иными объединениями, потому что предполагает самое сильное из возможных разделений – разделение на друзей и врагов. Все остальные виды внутригосударственного разделения "снимаются", отступают на задний план, перед разделением политическим. Лишь в государстве как политическом единстве люди способны противостоять другой политической совокупности в открытой вооруженной борьбе.
Во-вторых, именно государство выступает в роли субъекта, имеющего исключительное право решать, достигло ли противоречие градуса "политического" и кто может считаться врагом, а кто другом. В концентрированном виде это право выражается в jus belli (праве объявления и ведения войны).
7. Право или решение?
В политико-правовой науке Шмитт значится как представитель децизионизма. Децизионисты в противовес нормативистам (Г. Кельзен и его сторонники) утверждали, что определяющая роль в государстве принадлежит не праву (норме), а решению.
Государственная власть имеет право решать в тех случаях – и в этом ее глубинная суть, – когда под вопросом судьба сообщества как такового. В таких случаях норма, закон – слабый помощник. Право призвано регулировать устоявшееся и привычное. Дело политики – непредвиденное, уникальное, не поддающееся нормированию.
Экстремальные ситуации (в терминологии Шмитта это "серьезный случай" – Ernstfall) требуют незамедлительного авторитетного решения, право на которое обусловлено суверенитетом власти. Всякие попытки присвоить себе такое право одной из групп внутри государства означает посягательство на его суверенитет и ведет к гражданской войне.
Аналогично и во внешнеполитическом плане отказ либо лишение государства права решать в отношении друзей и врагов означает утрату суверенитета и включение его в другое, более дееспособное политическое единство.
8. Либерализм или вооружение?
Шмитт выступал как непримиримый критик либерализма, растворяющего, по его мнению, "политическое" в экономической конкуренции и этических разногласиях. Этот спор не утихает до сих пор.
Критики Шмитта отмечают, что современный мир движим стремлением к взаимовыгодному сотрудничеству и рассматривать его через призму "друзей и врагов" – не что иное, как анахронизм.
Сторонники Шмитта, а их немало среди представителей самых разных политических и идеологических ориентаций, указывают на конфликтность современных международных отношений. Лицо Европы в конце XX в. определяют не только интеграционные процессы, но и распад крупных государств (СССР, Югославия). Неутихающие вооруженные конфликты в различных уголках земного шара лишний раз подтверждают слова Шмитта о том, что «политический мир это плюриверсум, а не универсум». Он представляет собой совокупность государств, каждое из которых обладает суверенным правом на определение друзей и врагов, на политические отношения.
И каким бы маленьким ни было государство, оно дорожит своим суверенитетом, своей политической самостоятельностью. По Шмитту, нельзя сказать ничего определенного о слиянии мирового сообщества в "единое государство", когда это произойдет, и произойдет ли вообще. Но до тех пор, пока на планете существует хотя бы 2 государства, сохраняется возможность их столкновения, а, значит, "политическое" не утратит своей предметной сферы.
ЛИТЕРАТУРА:
Коркунов М.Н. Лекции по общей теории права. СПб., 1894 С. 184-185. | |
|
|
|---|
| 1. Постановка вопроса
Человек всегда ставил перед собой вопрос: для чего пришел он в этот мир, почему он умирает и что происходит с ним после смерти.
«Memento mori». Жизнь благородна только потому, что в ней есть смерть, есть конец, свидетельствующий о том, что человек предназначен к другой, высшей жизни. В бесконечном времени смысл никогда не раскрывается, смысл лежит в вечности. Но между жизнью во времени и жизнью в вечности лежит бездна, через которую переход возможен только лишь путем смерти, путем ужаса разрыва. Смерть есть не только бессмыслица жизни в этом мире, тленность ее, но и знак, идущий из глубины, указывающий на существование высшего смысла жизни. ==«В чем застану, в том и судить буду» (???)
Живые, а не мертвые страдают, когда смерть сделает свое дело. Мертвые больше не могут страдать; и мы можем даже похвалить смерть, когда она кладет конец крайней физической боли или печальному умственному упадку. Однако неправильно говорить о смерти как о "вознаграждении", поскольку подлинное вознаграждение, как и подлинное наказание, требует сознательного переживания факта. В жизни каждого человека может наступить момент, когда смерть будет более действенной для его главных целей, чем жизнь; когда то, за что он стоит, благодаря его смерти станет более ясным и убедительным, чем если бы он поступил любым другим образом.
Смерть имеет положительный смысл. Но смерть есть вместе с тем самое страшное и единственное зло. Всякое зло может быть сведено к смерти. Никакого другого зла, кроме смерти и убийства не существует.
Во все времена люди искали спасения от неминуемой госпожи смерти. И это заключается не только в поисках бессмертия тела или души, а также в неком «безразличии» к смерти. На этом основывается принцип «прекрасной жизни» Эпикура.
2. Бессмертие как основная проблема человечества
Проблема бессмертия – основная, самая главная проблема человеческой жизни. Все религии, начиная с зачаточных религиозных верований дикарей, строились в отношении к смерти. Человек есть существо, поставленное перед смертью в течение всей своей жизни, а не только в последний час жизни. Человек ведет двоякую борьбу: за жизнь и за бессмертие.
3. Бессмертие богов
Учение о бессмертной душе возникло на сравнительно позднем этапе человеческой истории. На более раннем ее этапе бессмертными считались только боги. Достигнуть бессмертия у греков – значит стать Богом. Бессмертие – есть проявление в человеке божественного начала, только оно и бессмертно. Бессмертны лишь герои, полубоги, а не обыкновенные люди. Есть раздельность человека и божественного рода, нет богочеловеческой связи.
4. Вера в бессмертие (послесмертие) души
Вера в бессмертие души вышла из культа Диониса. Происходило смешение сверхчеловеческого и бесчеловеческого, исчезновение человеческого. Это в поздний час истории повторяется у Ницше. Человек смертен. Но бессмертие возможно, потому что в человеке есть божественное начало. В человеке есть титанический и дионисический элемент.
Человек бессмертен потому, что в нем есть божественное начало. Но бессмертно не только божественное в человеке, бессмертен весь состав человека, которым овладевает дух. Духовное начало и есть то начало в человеке, которое сопротивляется окончательной объективации человеческого существования, ведущей к смерти, окончательному погружению в смертоносный поток времени.
Душа связывается с дуновением, которое исходит от Бога. Душа имеет тень. Очень широко было распространено верование, что нужно питать покойников, иначе могут быть с их стороны враждебные действия. На пути загробной жизни видели разного рода препятствия: в переходе опасных мест, во встрече с дикими зверями. Трудная и опасная борьба была и после смерти. Душа, освобожденная от тела, бессмертна, потому что она божественна.
5. Природа души
Душа. Обратимся к вопросу о природе души. Здесь можно выделить 3 точки зрения:
1. Душа обладает неопределенной или двойственной природой, или двойственной, природой: душа ни смертна, ни бессмертна. Т.е. могут погибнуть, если не будут знать Бога, и избавиться от утраты жизни, если обратятся к его милосердию и благости. Бессмертной она делается за веру в Бога, тогда как неверие причиняет душе смерть.
2. Душа смертна. Душа «имеет земное происхождение; сама по себе ничто иное, как тьма, и нет в ней ничего светлого; по природе своей не бессмертна, но смертна и способна к разрушению», – утверждал Татиан – вместе с тем «человек может и не иметь в себе духа; а не имеющий духа, превосходит животных только членораздельными звуками; во всем же прочем образ жизни его такой же, как у них, – и он не есть уже подобие Божие».
3. Душа бессмертна. Сотворив человека, Бог вдохнул в него дыхание жизни, и тот стал «душою живою» (Быт. 2:7). Отсюда душа – часть божественного дыхания. А так как Бог бессмертен, то и душа – бессмертна. Но при этом возникает неразрешимая дилемма: либо душа смертна, и тогда отрицается ее божественное начало, что противоречит …
Различие подходов к пониманию природы души определило противоречивость воззрений и на загробную жизнь людей. Их также оказалось 3:
1. учение о полном уничтожении грешников, не призванных к блаженной жизни, которое отстаивалось Арнобием и многими другими богословами;
2. учение об апокатастасисе (т. е. о всеобщем возвращении в абсолютное добро), которое разрабатывалось Оригеном и его последователями;
3. учение о вечности мучений, ревностным сторонником которого был, например, Августин Блаженный, утверждавший: «Так как вечная жизнь святых будет без конца, то для тех, для кого назначено вечное наказание, наказание это, без всякого сомнения, также не будет иметь конца».
6. Индия и Египет: вера в бессмертие
В Упанишадах человек трактуется как единичный индивид, имеющий историю своего происхождения и развития. Этот единичный человек наделен двумя основными сущностями: телом, созданным брахманом (всеобщая физическая основа), и душой, созданной атманом (абсолютная душа). Возникшая из абсолютной души индивидуальная человеческая душа, согласно Упанишадам, возвращается после смерти человека к атману, сливаясь с абсолютной субстанцией – Брахманом. В конечном счете духовное и телесное начала соединяются в единый «атман-брахман». «Все есть брахман, а брахман есть атман» – такова в Упанишадах сущность первоосновы человеческого бытия.
Цель человеческого существования состоит в том, чтобы после смерти человека его душа слилась с атманом-брахманом. Это произойдет только в том случае, когда земное человеческое бытие оказывается «никогда не запятнанным» плохими делами. В противном случае человеческая душа возрождается в телесной форме животного или насекомого. Чтобы достичь своего предназначения в мире, человек должен проявить активность и жить согласно «дхарме» – предписанному свыше нравственному закону.
[pagebreak]
7. Израиль, Древняя Греция: постепенное угасание души после смерти тела
8. Аристотель: смерть – естественное завершение задачи роста организма
Проблема бессмертия существенно связана с самим смыслом философского поиска, как поиска истинно – вечно – существующего. Для Аристотеля вечное есть интеллектуальное, и поэтому продолжение жизни мыслится им как растворение во всеобщем Разуме…
9. Христианское понимание
Бессмертие принес именно Христос: отцы ваши (и Моисей) ели манну в пустыне, но умирали. «Отцы ваши ели манну в пустыне и умерли; хлеб же, сходящий с небес, таков, что ядущий его не умрет». (Ин. 6, 49-50).
У обычного некрещеного человека душа после смерти начинает тоже умирать, она проходит на том свете многие страдания, мучима бесами. У многих перед Страшным Судом душа будем изъедена или ее совсем не останется. Особенно это касается людей тепло-хладных (см. Откровение Иоанна, гл. 3, 14–17)[8].
Но дух (высшая душа) остается у всех людей, поскольку он был создан бессмертным. Согласно библейскому повествованию дух человеческий есть дыхание Духа Божьего, и поэтому он бессмертен (подобно бестелесным, ангельским духам).
«Ибо кто из человеков знает, что в человеке, кроме духа человеческого, живущего в нём?» (1 Кор. 2, 11). «Светильник Господень – дух человека, испытывающий все глубины сердца» (Притчей 20, 27). Глубочайшую основу существа нашего познаём мы не умом (как рассудком), а духом. Самосознание есть функция духа, а не ума; и лишь религиозный человек способен иметь подлинное живое самосознание, ощущать в себе "душу живу". Дух имеет собственное бытие вне времени, которое (бытие) однако проявляется, протекает во времени. Дух работает глубже, чем наша рассудочная память: для восприятия и воспроизведения объектов сознания ему не требуется ни пространства, ни времени, ни причинно-следственных связей в памяти о пережитом (безусловно столь необходимых для функций мозга). Дух сразу ухватывает, постигает свой предмет целиком и мгновенно воспроизводит его в такой же целостности.
В человеке скрытно протекает жизнь духа, которая нераздельно и теснейшим образом связана со всей нервно-психической деятельностью. В нём (духе) отпечатываются все наши мысли, чувства, волевые акты – всё то, что происходит в нашем феноменальном сознании. Это нечто иное, чем те следы и отпечатки в нервных клетках, которыми физиологи и психологи объясняют память. В памяти сохраняется только кое-что, наиболее яркое, и совершенно невозможно допустить, чтобы мозг мог сохранить навсегда все мельчайшие события нашей жизни со всеми их деталями, их чувственной окраской и нравственной оценкой. Поэтому необходимо признать, что, кроме мозга должен быть и другой, гораздо более важный и могучий субстрат памяти. Таким субстратом является дух человеческий, в котором навеки отпечатлеваются все наши психофизиологические акты.
Подтверждение этому можно найти и в Священном Писании. Так, в разговоре Спасителя на Фаворе с умершими в земном бытии Моисеем и Илией заметны многие особенности духов этих праведников. После смерти они сохранили воспоминания о своей жизни, способности ума, воли и чувства, знание родного языка, умение и потребность использовать его в общении, а также желание принимать дальнейшее участие в судьбах мира.
Господь Иисус Христос искупил человечество. Принявшие Его дар – т. е. христиане – уже при жизни освобождаются от мучительства диавола. В Крещении из сердца человека изгоняется семя тли [9] и поселяется росток Святого Духа как дар и начаток возможности жить божественной жизнью[10]. Благодать входит в первую очередь в духовную основу человеческой природы. До крещения семя тли господствовало в сердце – в духе – человека, а благодать подступала со стороны. После крещения положение меняется: благодать занимает стержневое место в существе человека, а семя тли и демонические искушения подступают совне.
В личности христианина благодатью стирается смертоносное начертание «смерть – смерть» и запечатлевается новая печать – «смерть – воскресение – жизнь». При этом совершается вхождение личности христианина в единое имя Пресвятой Троицы через имя Воплотившегося Сына Божиего – Иисуса Христа.
С благодарностью христианин старается выполнять заповеди Божии и в течение жизни возрастает в Духе. К моменту смерти он продолжает жить божественной жизнью, но уже без тела. Это неестественное (но блаженное) состояние продолжается до Второго Пришествия, где восстанавливается полный человек, уже в новом теле с новыми возможностями.
До Страшного Суда душа и дух могут быть частично разлучены, но Страшный Суд окончательно определяет место человека. Разлучение обычно связано с раздвоенностью человека при жизни. «… придет господин раба того в день, в который он не ожидает, и в час, в который не думает, и рассечет его, и подвергнет его одной участи с неверными» (Лк. 12, 45-46). Точнее: «рассечёт пополам, и часть его определит с неверными».
Душа – часть духа, тело – часть души. Дух и душа человека нераздельно соединены при жизни в единую сущность; но можно и в людях видеть различные степени духовности. Есть люди духовные (1 Кор. 2, 14). Есть люди – скоты, и есть люди – ангелы. У первых духовность очень низка, а последние приближаются к бесплотным духам, у которых нет не только тела, но даже души. Здесь душу нужно понимать как совокупность органических и чувственных восприятий, следов воспоминаний, мыслей, чувств и волевых актов, но без обязательного участия в этом комплексе высших проявлений духа, не свойственных животным и некоторым людям. О них говорит апостол Иуда (от 70-ти): «Эти люди душевные, не имеющие духа» (Иуд. 1, 19).
Потому бессмертие (понимаемое церковно) не есть некое непостижимое в своём роде "выживание" после гибели тела, но есть преодоление смерти через личностное отношение между человеком и Богом. Вера Церкви в жизнь вечную есть особая уверенность в неизменности Божественной любви, конституирующей наше бытие отдельно от природной (телесной, психической и духовной) деятельности организма. Удостоверенный Духом Святым, христианин верует, что Бог воздвиг Иисуса из мертвых, и уверен, что по слову ап. Павла ни смерть, ни [эта превратная] жизнь, ... ни будущее, ... ни другая какая тварь не может отлучить нас от любви Божией во Христе Иисусе, Господе нашем (Рим. 8, 38 – 39).
| |
|
|
|---|
Важнейшим источником шариата считается Коран (от араб. «аль-Куръан» – «чтение вслух», «назидание») – свя-щенная книга мусульман, состоящая из притч, молитв и проповедей, произнесенных Мухаммедом между 610 и 632 гг. Иссле-дователи находят в Коране положения, заимствованные из более ран-них правовых памятников Востока, а также из обычаев доисламской Аравии.
Почти каждый мусульманин знает хотя бы несколько фраз из этой священной книги ислама, хотя многие значения этих фраз не по-нимают. Коран произносился и записан по-арабски. В ритуальных целях он используется в арабском оригинале. Для мусульман Коран – прямая речь Аллаха, обращенная к Мухаммеду, а через него ко всем людям. В проповедях Корана и простые мусульмане, и богословы ищут ответы на вопросы частной жизни и жизни общества, текстами Корана оправдывают свои поступки.
Первые пророческие откровения передавались в общине уст-но, по памяти. Некоторые из них верующие записывали по собствен-ной инициативе, пока, наконец, в Медине по указанию Мухаммеда не стали вестись систематические записи.
Полный текст Корана (Сухуф) был собран после смерти Му-хаммеда. Канонизирование содержания Корана (Мусхаф) и составле-ние окончательной редакции произошло при халифе Османе. Коран предписывает арабам покинуть «обычаи отцов» в пользу правил, ус-тановленных исламом. В самом Коране его правовая значимость оп-ределяется следующим образом: «Итак, мы ниспослали его как араб-ский судебник».
Коран состоит из 114 глав (сур), расчлененных на 6204-6236 (по разным подсчетам) стихов (аятов). Арабское слово «аят» означа-ет «знамение», «чудо», «знак». Отсюда происходит титул духовных лиц шиитов «аятолла» – знамение Аллаха.
Большая часть этих стихов имеет мифологический характер, и лишь около 500 стихов содержат предписания, относящиеся к прави-лам поведения мусульман. При этом не более чем 80 из них можно рассматривать как собственно правовые (в основном это правила, от-носящиеся к браку и семье), остальные касаются религиозного ритуа-ла и обязанностей.
Суры размещены не по содержанию и не по времени их появ-ления, а в порядке убывания длины, за исключением первой суры, фатихи. Суры мекканские (более ранние) и мединские (более поздние) перемешаны. Одно и то же повторяется многословно в разных сурах. Восклицания и прославления величия и могущества Аллаха череду-ются с предписаниями, запретами и угрозами «геенной» в будущей жизни всем непослушникам.
В Коране совсем не заметно следов такой редакционно-литературной отделки, как в христианском Евангелии – это совер-шенно сырые, необработанные тексты. Под каждой главой имеется отметка – мекканская или мединская, т.е. по тому месту, где она была получена пророком Мухаммедом – в Мекке или Медине.
Большая часть положений Корана носит казуальный характер и представляет собой конкретные толкования, данные пророком в связи с частными случаями. Но многие установления имеют весьма неопределен-ный вид и могут приобретать разный смысл в зависимости от того, какое содержание в них вкладывается. В последующей судебно-богословской практике и в правовой доктрине в результате достаточно свободного тол-кования они получили свое выражение в противоречивых, а нередко и во взаимоисключающих правовых предписаниях.
Другим авторитетным и обязательным для всех мусульман источником права является Сунна («Священное Предание»), состоя-щая из многочисленных рассказов (хадисов) о суждениях и поступках самого Мухаммеда. Таких рассказов, сообщений насчитывается де-сятки тысяч. В хадисах также можно встретить различные правовые напластования, отражающие развитие социальных отношений в араб-ском обществе.
Окончательное редактирование хадисов было осуществлено в IX веке, когда были составлены в ортодоксальных сборниках сунны, наибольшую известность из которых получил Бухари (умер в 870 г.). Из сунны также выводятся нормы брачного и наследственного, до-казательственного и судебного права, правила о рабах и т.д.
Хадисы сунны, несмотря на их обработку, содержали много противоречащих положений, и выбор наиболее «достоверных» всеце-ло относился к усмотрению богословов-правоведов и судей. Счита-лось, что имеют силу лишь те хадисы, которые были пересказаны сподвижниками Мухаммеда, причем, в отличие от суннитов, шииты признавали действительными лишь те хадисы, которые восходили к халифу Али и к его сторонникам.
Между Кораном и Сунной имеется принципиальное различие. Коран – это слово Аллаха. Он никогда не был создан, как и сам Аллах, он существует извечно. Коран ниспослан пророку Мухаммеду через архангела Джабраила. Хадисы же есть высказывания пророка (т.е. человека), которые были произнесены в определенный момент, т.е. имеют свое «начало».
Хадисы дополняют и разъясняют коранические установления. Так, в Коране сказано, что мусульмане должны молиться. Но как мо-литься? Как это должно осуществляться на практике? Ответ дают ха-дисы. Пророк Мухаммед говорит: «Молитесь так, как я молился», а его сподвижники рассказывают и показывают, как молился пророк. Этому образцу и следуют мусульмане. Оправдывая или осуждая тот или иной поступок, мусульманин ссылается на хадисы. Это означает, что поступок оценивается по аналогии с поступком пророка.
В то же время во всех случаях хадис нельзя смешивать со сло-вом Аллаха. Хадис имеет лишь пояснительный статус. Коран же есть фундамент, основа веры.
[pagebreak]
Таким образом, «Сунна посланника Аллаха» (полное название Сунны) – свод текстов, описывающих жизнь Мухаммеда, его слова и дела, а в широком смысле – сборник благих обычаев, традиционных установлений, дополняющий Коран и почитаемый наравне с ним как источник сведений о том, какое поведение или мнение является бого-угодным, правоверным. Цель Сунны – дать верующим пример прак-тического применения норм, установленных Кораном. Обучение Сунне – важная часть религиозного воспитания и образования, а зна-ние Сунны и следование ей – один из главных критериев авторитет-ных предводителей верующих.
Шариат(мусульманское право) органически связан с исла-мом, его учением. Согласно юридической энциклопедии «Шариат» – свод религиозных и правовых норм, составленный на основе Корана и Сунны (мусульманских священных преданий), содержащий нормы государственного, наследственного, уголовного и брачно-семейного права. Другими словами, шариат – это правовые предписания, не-отъемлемые от теологии ислама, тесно связанные с его религиозно-мистическими представлениями. Ислам рассматривает правовые ус-тановления как частицу единого божественного закона и порядка. Отсюда велениям и запрещениям, составляющим нормы шариата, также приписывается божественное значение.
Шариат развивался как строго конфессиональное право. Осо-бенно на первых порах шариат в целом и его собственно доктриналь-но-нормативная часть (фикх) вобрали в себя не только правовые ус-тановления, но и религиозную догматику и мораль. В результате нормы шариата (правила, предписания), с одной стороны, регулиро-вали общественные («человеческие») отношения, а с другой – опреде-ляли отношения мусульман с Аллахом (ибадат).
Введение в шариат божественного проведения и религиозно-нравственного начала нашло свое отражение в своеобразии правопо-нимания, а также оценке правомерного и неправомерного поведения. Так, тесная связь права с теологией ислама нашла свое выражение в установлении в шариате пяти видов действий мусульманина, кото-рым придавался в равной мере правовой и морально-религиозный смысл:
- обязательные;
- желательные;
- дозволенные;
- нежелательные, но не влекущие за собой применения наказа-ния;
- запрещенные и подлежащие наказанию.
Нормы, содержащие также обязанности, определили всю жизнь правоверного мусульманина (ежедневное совершение молит-вы, соблюдение поста и правил захоронения и т.д.). Не случайно осо-бенностью норм, составляющих шариат, является то, что они приме-няются только к мусульманам и в отношениях между мусульманами. Раннему исламу и шариату были присущи нормы, восходящие еще к общинному строю, содержащие элементы коллективизма, милосер-дия, заботы о калеках. Но в шариате нашли свое отражение и пред-ставления о бессилии человека перед богом, о вытекающей отсюда созерцательности и покорности. В Коране особенно подчеркивалась необходимость для мусульманина проявлять терпение и смирение: «Терпение, ведь Аллах с терпеливыми». Таким же образом в шариате закреплялась обязанность мусульманина подчиняться халифу и госу-дарственной власти: «Повинуйтесь Аллаху и повинуйтесь посланнику и обладателям власти среди вас».
Одной из характерных черт средневекового мусульманского права была его целостность. Вместе с представлением о едином боге – Аллахе – утвердилась идея единого правового порядка, имеющего универсальный порядок. Мусульманское право на первый план вы-двигало не территориальный, а конфессиональный принцип. Мусульманин, находясь в любой другой стране, должен был соблюдать шариат, сохранять верность исламу. Постепенно с распространением ислама и превращением его в одну из основных религий мира шариат стал своеобразной мировой системой права.
Немаловажную роль в закреплении за шариатом функции ос-новного законодательства сыграл тот факт, что длительный период мечеть служила местом решения как религиозных, так и светских дел, в том числе судебных. В мусульманском мире законоведами призна-вались только известные богословы. Единственным источником за-конодательства исламская догматика считает божественную волю.
Как конфессиональное право шариат отличался от канониче-ского права в странах Европы в том отношении, что он регулировал не строго очерченные сферы общественной и церковной жизни, а вы-ступал в качестве всеохватывающей и всеобъемлющей нормативной системы, утвердившейся в целом ряде стран Азии и Африки. Со вре-менем нормы шариата вышли далеко за пределы Ближнего и Средне-го Востока, распространили свое действие на Среднюю Азию и часть Закавказья, на Северную, частично Восточную и Западную Африку, на ряд стран Юго-Восточной Азии. Однако столь бурное и широкое распространение ислама и шариата повлекло за собой и все большее проявление в нем местных особенностей и различий при толковании отдельных правовых институтов. Так, со временем с утверждением двух главных направлений в исламе соответствующим образом про-изошел раскол в шариате, где наряду с ортодоксальным направлени-ем (суннизм) возникло и другое направление – шиизм.
Зеленков М.Ю
| |
|
|
|---|
Основой христианского вероучения является Библия, которая убеждению приверженцев, есть Слово Божие (иначе вященное Писание»). Слово "Библия" происходит от греческого слова "Книги". Действительно, Библия представляет собой два сборника книг, назы-ваемых Ветхий Завет, воспринятый от иудаизма, и Новый Завет, сложившийся в недрах самого христианства. Слово, которое перево-дится, как "завет", первоначально значило "договор", или "соглаше-ние", то есть обещание Бога благословить избранный Им народ. 77 книг Библии были отобраны из большого количества текстов. О Как христиане, так и евреи считают ее записью договора (за-вета), заключенного Богом с человеком и открытого Моисею на горе Синай. Тексты, не вошедшие в кодекс Библии, но признаваемые цер-ковью священными, называются Апокрифами. Если исследовать содержание Библии, то сжато учение можно представить в виде шести основных истин: Бог добр, и Он любит всех людей. Грех отделяет каждого человека от Бога. Иисус Христос есть путь к Богу. Для получения спасения необходимо полное раскаяние. Вера – ключ к вечной жизни. В самые тревожные времена у нас есть все основания иметь внутренний мир.
Ветхий Завет. Это часть Библии, комплект иудейских свя-щенных книг. Название Ветхого Завета дано этим книгам христиан-скими церковниками в отличие от Нового Завета, состоящего из со-чинений, написанных идеологами христианства. Иудейские богосло-вы именуют Ветхий Завет – Танаком.
Большинство ветхозаветных книг написаны на древнееврей-ском языке (библейском иврите), однако встречаются и отрывки на арамейском языке, на котором евреи говорили после IV в. до н.э. Тра-диционно авторство ветхозаветных книг приписывается нескольким предводителям, прославившимся в еврейской истории, в числе кото-рых – Моисей, Самуил, Давид, Соломон. Однако сейчас установлено, что многие книги представляют собой позднейшие компиляции древ-них преданий и документов. Книга Бытия, например, содержит фраг-менты, записанные в X в. до н.э. и восходящие к устной традиции 800-летней давности, но вся книга целиком, вероятно, была записана в ее современной форме не раньше V в. до н.э.
В Ветхом Завете собраны разнообразные по форме и содержа-нию религиозные произведения, создававшиеся на протяжении ог-ромного исторического периода, ориентировочно с XIII по II в. до н.э. Согласно иудейскому и христианскому вероучению, Ветхий Завет является «Священным Писанием», вдохновленным богом Яхве. Од-нако текстологический и филологический анализ Ветхого Завета ста-вят под сомнение классическое представление о его происхождении.
Сохранилось две редакции Ветхого Завета: древнееврейская, так называемая масоретская, и "семидесяти толкователей", или Септуагинта.
Часть произведений, входящих в Ветхий Завет, лишена рели-гиозного содержания (Екклезиаст, Есфирь, Руфь, Песнь песней).
Существенные поправки к возрасту Ветхого Завета внесли археологические исследования.
С возникновением в XI-X вв. до н.э. на территории Палестины Иудейского и Израильского государств появилась необходимость в письменном оформлении истории, религиозных заповедей, норм пра-ва и нравственности. В IX в. до н.э. в Иудейском царстве появляется книга, рассказывающая о сотворении мира и происхождении евреев.
В библейской критике эта книга называется «Яхвист». Почти одновременно в Израильском царстве появляется близкая к «Яхви-сту» книга под названием «Элохист».
Христианство 50 Впоследствии, в VIII в. до н.э., когда Израильское царство было покорено Ассирией, иудейские жрецы объединили в одну книгу Яхвиста и Элохиста. Кроме того, к Ветхому Завету была присоедине-на Книга законов, изданная в 621 г. до н.э., которая практически в не-изменном виде сохранилась в современном Второзаконии.
В 586 г. до н.э. Иудейское царство было завоевано Вавилони-ей. Знать и часть народа были пленены и вывезены в Вавилонию. В плену среди евреев создалась группа писцов, которая занялась систе-матизацией священных письмен, в результате чего был разработан так называемый Жреческий кодекс. Основная часть Жреческого ко-декса вошла в книги Левит и Числа. Жреческий кодекс стал основой для создания Торы, которая была обнародована книжником Ездрой в 444 г. до н.э.
В течение III-II вв. до н.э. появились Хроники, Екклезиаст, Песнь песней, Даниил. Во многих произведениях этого периода за-метно влияние древнегреческой культуры.
Ветхий Завет канонизирован христианством с момента воз-никновения последнего, так как христианство базировалось на иудаизме.
[pagebreak]
Новый Завет. Новый Завет – основной (наряду с Ветхим За-ветом) литературный источник христианства, который составляет вторую часть христианской Библии. Христиане верят, что Иисус Христос возвестил о новом Завете, который является исполнением Завета, данного в Откровении Моисею, но вместе с тем заменяет его. Поэтому книги, повествующие о деятельности Иисуса и его учени-ков, называют Новым Заветом.
Писания Нового Завета включают 27 книг, принадлежащих пе-ру не менее чем восьми различных авторов. Все они писали по-гречески, на языке, который был широко распространен в мире в I в. до Рождества Христова. Более половины всех текстов Нового Завета на-писано четверыми апостолами. Апостолами назывались ученики Иису-са, избранные Им, чтобы быть Его представителями и помощниками. В Новом Завете описаны важнейшие эпизоды земной жизни Иисуса Хри-ста, его учение и чудеса, его крестная смерть, воскресение и вознесе-ние на небо. Рассказывается также о проповеди христианской истины и подвигах его учеников – апостолов (греч. – посланник).
Новозаветные книги появились в течение первого столетия после смерти Иисуса. Они написаны на греческом языке, хотя есть вероятность, что одна-две книги первоначально были написаны по-арамейски, а позднее переведены на греческий язык.
В Новый Завет входят (в последовательности канонизации церковью):
Евангелия;
Деяния апостолов;
21 послание апостолов;
Апокалипсис, или Откровение Иоанна Богослова.
Апокрифы. Апокрифы (от греч. "тайный", "скрытый") – про-изведения религиозного содержания, не признаваемые христианской церковью каноническими.
Первоначально понятие апокрифа относилось к произведени-ям гностиков. Затем так стали называть раннехристианские писания, не признанные церковью "боговдохновенными". Апокрифы делятся на ветхозаветные, повествующие о сотворении мира и библейских царях и пророках, и новозаветные – протоевангелия, повести на еван-гельские сюжеты, апокрифические деяния и послания апостолов, от-кровения или видения, апокалиптические сказания и т.п., созданные до канонизации текста Нового Завета в IV – нач. V вв., которые цер-ковь не включила в канон. Новозаветные апокрифы дополнительно разделяются на "отреченные" (т.е. запрещенные), известные преиму-щественно по цитатам и полемикам раннехристианских писателей, и дозволенные для чтения (но не для богослужения).
Весьма двусмысленное положение апокрифов способствовало их популярности в народной среде, а разного рода еретические дви-жения (например, богомильство и докетство), с одной стороны, укре-пляли авторитет апокрифов в народе, а с другой – делали их автори-тет еще более двусмысленным. Тем не менее, даже руководство хри-стианской церкви было вынуждено периодически прибегать к апок-рифам либо как к аргументу в спорах и разного рода доказательствах, либо для расширения и уточнения различных аспектов жизни и дея-ний Христа и апостолов. Например, в свете необычайной популярно-сти девы Марии в католической среде папство, не имея жизнеописа-ния Марии в евангелических текстах, было вынуждено прибегнуть к апокрифу "Первоевангелие Иакова Младшего".
Христианство Наиболее популярными среди ветхозаветных апокрифов бы-ли "Сказание об Адаме", "Книга Еноха", "Откровение Варуха", "Жи-тие Моисея", "Лествица", "Заветы 12 патриархов", "Вопросы Иоанна Богослова"; среди новозаветных – "Хождение Богородицы по му-кам", "Евангелие от Фомы". Символ веры. Основные положения христианской церкви – догматы – определены в 12 членах Символа веры. Среди них важнейшими догматами являются: догмат о сущ-ности Бога, о триединстве Бога, о боговоплощении, искуплении, воз-несении, воскресении и т. д. Сутью догмата о единстве бога является утверждение, что есть только один единственный бог, и нет никаких других богов, ни равных ему, ни высших, ни низших. Все представления о богах в нехристианских религиях являются ложными, извращенными. Следующий догмат говорит о том, что Бог един и одновре-менно троичен (отец, сын, святой дух). Бог имеет три лица или ипо-стаси, но все три лица в боге равны между собой. Три лица в боге различны только по своим свойствам: отец не рожден ни от кого, сын рожден от отца, дух святой исходит от отца. Усвоить основные идеи христианской церкви можно толь-ко верой, полное постижение разумом догматических истин не-возможно. Первый Вселенский собор, состоявшийся в 325 г. в г. Никее принял краткое изложение основных догматов христианства, так на-зываемый Никейский Символ веры. Второй Вселенский собор в 381 г. в Константинополе выработал формулу троичности бога, дополнил и канонизировал Никейский Символ веры, который и сейчас служит руководством церкви.
| |
|
|
|---|
Первой политической предпосылкой раскола был раздел в 395 г. Римской империи на Восточную и Западную. Это обстоятельство предопределило претензии каждой из сторон на единоличное руково-дство церковью.
По-разному сложилась судьба Западной и Восточной импе-рий. Западная Римская империя вскоре была завоевана германскими племенами. На территории западных римских провинций со време-нем образовались самостоятельные феодальные государства. В Вос-точной Римской империи (позднее получившей название Византия) надолго сохранилась сильная императорская власть. Развитие восточ-ных и западных областей некогда единого государства пошло различными путями.
Не только по-разному шел процесс феодализации в образовавшихся частях бывшей Римской империи, но и отражался он по-разному в западном и восточном христианстве. В западных областях становление феодальных отношений совершалось более стремитель-ными темпами. Учитывая быстро меняющуюся обстановку, западная церковь соответственно вносила поправки в своё вероучение и обря-ды, в толкование постановлений вселенских соборов и христианских догматов. Феодализация восточных частей бывшей Римской империи шла значительно медленнее. Застойность общественной жизни обусловила и консерватизм церковной жизни православия.
Так, под влиянием вполне конкретных исторических обстоя-тельств сформировались две характерные особенности восточного и западного христианства. У западной церкви – гибкость, быстрая приспособляемость, у восточной – консерватизм, тяготение к тра-дициям, к обычаям, овеянным и освященным стариной. Как это не парадоксально, обе ветви христианства в дальнейшем успешно ис-пользовали эти свои особенности. Западное христианство оказалось удобной формой религии для стран, в которых социальная обстановка менялась сравнительно быстро. Восточное христианство более под-ходило для стран с застойным характером общественной жизни.
Особенности западной христианской церкви формировались в условиях феодальной политической раздробленности. Христианская церковь оказалась как бы духовным стержнем раздробленного на ряд самостоятельных государств мира. В этой обстановке западное духо-венство сумело создать собственную международную церковную ор-
Христианство 54 ганизацию с единым центром в Риме, с единым главой – римским епископом. Возвышению римского епископа способствовал целый ряд факторов. Один из них – перенос столицы империи из Рима в Константинополь. На первых порах это ослабило авторитет римского иерарха, но вскоре в Риме оценили и выгоду, которую можно извлечь из новой обстановки. Западная церковь избавилась от повседневной опеки со стороны императорской власти. Очень выгодным для запад-ного духовенства оказалось и выполнение некоторых государствен-ных функций, например, сбор налогов римским иерархом. Постепен-но западная церковь приобрела все большее экономическое и поли-тическое влияние. И по мере роста ее влияния рос и авторитет ее главы.
К моменту разделения империи на Западе действовал только один крупный религиозный центр, а на Востоке их было четыре. Во времена Никейского собора было три патриарха – епископы Рима, Александрии и Антиохии. Вскоре звания патриархов добились также епископы Константинополя и Иерусалима. Восточные патриархи не-редко враждовали между собой, боролись за первенство, каждый стремился упрочить свое влияние. На Западе у римского епископа не было таких мощных конкурентов. В условиях феодальной раздроб-ленности Запада христианская церковь долгое время пользовалась относительной самостоятельностью. Играя роль духовного центра феодального мира, она даже боролась за первенство власти церкви над светской властью. И подчас добивалась серьезных успехов. Ни о чем подобном и мечтать не могла восточная церковь. Она тоже вре-менами пыталась померяться силой со светской властью, но всегда безуспешно. Сильная императорская власть, сравнительно дольше сохранившаяся в Византии, с самого начала определила восточному христианству роль более или менее послушного слуги. Церковь по-стоянно находилась в зависимости от светских государей.
Император Константин и его преемники, укрепляя свою им-перию, превратили христианскую церковь в государственный инсти-тут. Константинопольский патриарх, по существу, был министром по религиозным делам. Характер христианской церкви в Восточной Римской империи как государственного учреждения ярко проявился при созыве вселенских соборов. Они не только собирались императо-рами, но и проходили под председательством либо самого правителя,
55 либо назначенного им светского чиновника. Так проходили первые шесть вселенских соборов и только на седьмом (Никейский, 787 г.) на председательском месте восседал патриарх.
Конечно, не следует представлять константинопольских ие-рархов кроткими агнцами. У константинопольского патриарха было несколько способов сопротивления императорской власти. Иногда он пользовался своим правом обязательного участия в коронации нового императора и мог отказаться его короновать, если не принимались выдвигаемые им условия. У патриарха было и право отлучения от церкви императора-еретика, например, император Лев VI был отлу-чен в связи с его четвертой женитьбой. Наконец, он мог обратиться за поддержкой к римскому первосвященнику, который не подчинялся власти византийских императоров. Правда, в конце VIII в. римский епископ некоторое время находился в подчинении у Византии, но вскоре папа снова вышел из-под влияния константинопольских импе-раторов.
С середины IX в. происходила упорная борьба между папст-вом и патриархией за господство в христианском мире. В 857 г. им-ператор Византии Михаил III низложил патриарха Игнатия и возвел на патриарший престол угодного ему Фотия. Папа Николай I счел это поводом для вмешательства и для укрепления своего влияния над восточной церковью. Он потребовал восстановить Игнатия, а заодно предъявил ряд территориальных претензий (в частности, по отноше-нию к Болгарии). Византийский император не пошел на уступки, и папа объявил Игнатия истинным патриархом, а Фотия – низложенным.
[pagebreak]
С этого времени начинается противостояние двух церквей, поиски обвинений в адрес соперника. Догматические разногласия сводились к следующим главным вопросам:
восточная церковь признавала происхождение святого духа только от бога-отца, а западная – от бога-отца и бога-сына;
каждая из церквей оспаривает легитимность соборов, которые происходили на территории противника (например, Константино-польский собор 381 г.).
Обрядовые разногласия сводились к тому, что восточная цер-ковь отрицала необходимость поста в субботу, т.к. это имело место в западной церкви, безбрачие западного духовенства, возведения диаконов прямо в епископы и др.
Канонические разногласия выражались в том, что римский папа присвоил себе права быть главой и судьей всей христианской церкви. Учение о главенстве папы сделало его выше вселенских со-боров. Восточная церковь занимала подчиненное положение по от-ношению к государственной власти, западная церковь поставила себя в независимое состояние от светской власти, пытаясь усилить свое влияние на общество и государство.
В середине XI в. папство вытеснило греков из южной Италии. В ответ на это патриарх Михаил Керуларий распорядился, чтобы бо-гослужение в латинских церквах Константинополя велось по грече-скому образцу, а также закрыл латинские монастыри. В 1054 г. обе церкви предали друг друга анафеме. Раскол окончательно оформился. Западная церковь со временем получила название католической (вселенской), а за восточной христианской церковью закрепилось на-звание православной (т.е. правильно славящей Бога). Весь католиче-ский мир подчиняется единому главе церкви – Папе Римскому. Пра-вославие же представляет собой систему автокефальных, т.е. само-стоятельных, церквей. Сохраняя в основном догматы христианства, эти течения отличаются друг от друга своеобразной трактовкой неко-торых догматов, отдельными особенностями культа.
В первое время после раскола обе церкви предпринимали по-пытки к объединению. В конце XI в. папа Урбан II призвал верующих к первому крестовому походу, который имел своей целью освобож-дение “гроба Господня” и одновременно обогащение и рост могуще-ства католической церкви. Многочисленные крестовые походы про-ходили с 1095 г. по 1270 г. Во время четвертого крестового похода (1202-1204 гг.) крестоносцы штурмом взяли Константинополь, осу-ществив вооруженное подчинение православной церкви Риму. Обра-зованная Латинская империя существовала недолго, в 1261 г. она па-ла. Последствия крестовых походов привели к усилению власти и значения римских первосвященников, как главных инициаторов этих походов, способствовали появлению духовно-рыцарских орденов, защищавших интересы папства, еще больше обострили взаимоотно-шения между католической и православной церковью. Попытки вос-соединения церквей предпринимались и в последующее время. В
57 1965 г. папа Павел VI и патриарх Афинагор I сняли взаимные анафе-мы с обеих церквей, но воссоединения не произошло. Слишком мно-го обид накопилось.
К настоящему времени насчитывается ряд автокефальных православных церквей. Самые древние: Константинопольская, Алек-сандрийская, Антиохийская и Иерусалимская. Другие: Русская, Бол-гарская, Грузинская, Сербская, Румынская. Вышеперечисленные ав-токефальные церкви возглавляются патриархами. Митрополитами управляются Синайская, Польская, Чехословацкая, Албанская и Аме-риканская церкви. Архиепископами – Кипрская и Элладская. Митро-политы наиболее крупных церквей, таких, как Римская, Константи-нопольская, Александрийская, Антиохийская и Иерусалимская, стали называться патриархами. Константинопольский, как первосвящен-ник столицы империи, получил титул Вселенского патриарха.
Недовольство римской церковью и стремление ее к преобра-зованию усилилось в XI-XV вв. Во всех слоях западного христиан-ского общества было много недовольных. Причинами кризиса рим-ско-католической церкви стали: злоупотребления папства, падение нравственности в среде духовенства, потеря той роли, которую церковь играла в средневековом обществе. Многочисленные попытки устранить недостатки путем внецерковных преобразований закончи-лись провалом. Стремление высшего католического духовенства ус-тановить свою политическую гегемонию, подчинить себе всю свет-скую жизнь и государство в целом вызывало недовольство и среди государей, и правительств, и ученых, и епископов, и народа.
Католическая церковь не только объявляла о своих претензи-ях на полную власть в обществе, но и старалась реализовать их, пус-кая в ход свое политическое влияние, военную и финансовую мощь, а также используя слабость центральной власти. Папские послы, сбор-щики церковных налогов и продавцы индульгенций распространи-лись по всем странам Европы.
[pagebreak]
Каких же перемен ждали от папского престола?
отказ папы от светской власти;
отказ от насилия и произвола;
введение строгой дисциплины в жизни духовенства и улучше-ния его нравственности; уничтожение индульгенций, вызывавших особое недовольст-во. (Папская церковь торговала грамотами об отпущении как про-шлых, так и будущих грехов, которые выдавались от имени Папы за деньги или какие-либо заслуги перед церковью);
распространение в народе религиозного образования и вос-становления благочестия в церкви.
Одна из первых реальных попыток сломить папское могуще-ство связана с Пражским университетом. Профессор богословия это-го университета Ян Гус выступил против злоупотреблений римской церкви. Он написал сочинение “О церкви”, в котором доказывал, что истинная церковь представляет собой совокупность не только духо-венства, но и всех верующих. Обособленность и привилегированное положение духовенства он считал не соответствующим христианско-му учению и требовал уравнения всех христиан перед богом. В куль-те это выражалось в причащении мирян тем же способом, как и духо-венства (телом и кровью Христа). Ян Гус выступал за секуляризацию церковных земель. Римский папа в 1413 г. отлучил Яна Гуса от церк-ви. Затем на Вселенском соборе Яна Гуса обвинили в ереси, в 1415 г. он был сожжен на костре.
Продолжил дело Гуса Ян Жижка. Сторонники Яна Жижки от-рицали иерархию духовную и светскую, соблюдали нравственную чистоту, выступали против иконопочитания, требовали отменить тайную исповедь. Противостояние с католической церковью перерос-ло в вооруженное столкновение. В 1434 г., потерпев поражение от католических войск, движение Яна Жижки должно было смириться.
Попытка произвести реформы церкви наблюдались и в самой Италии. В качестве церковного реформатора здесь выступил домини-канский монах Иероним Савонарола. В 1491 г. его избрали настояте-лем монастыря Сан-Марко. С приходом нового настоятеля в мона-стыре произошли серьезные изменения. Савонарола распродал мона-стырское имущество, искоренил роскошь, обязал всех монахов рабо-тать, но одновременно реформатор был ярым врагом светской лите-ратуры и гуманизма. В 1497 г. папа Александр VI отлучил Савонаро-лу от церкви. На следующий год он был повешен и сожжен.
Всеобщее возмущение римской церковью в XIV-XV вв. за-кончилось в XVI в. Реформацией (лат. – “преобразование”). Рефор-мация, приведя к расколу римско-католической церкви и к созданию новых вероучений, проявилась с разной степенью интенсивности почти во всех странах католического мира, сказалась на положении церкви как крупнейшего землевладельца и затронула роль католи-цизма как идеологии, веками защищавшей средневековой строй.
Реформационные процессы обрели в Европе XVI в. характер широких религиозных и социально-политических движений, выдви-гавших требования реформы римской церкви и преобразования по-рядков, утверждаемых ее учением.
Видные теоретики Реформации создали учения, отвечавшие новым веяниям общественного развития XVI-XVII вв. Основной кри-тике было подвергнуто учение католической церкви “О греховности” земного существования человека. Для того чтобы привить простым людям сознание их полного ничтожества и примирить со своим по-ложением, римская церковь пускала в ход догму об изначальной “греховности” земного существования человека. Церковь объявляла каждого человека не способным “спасти свою душу”. “Спасением” и “оправданием” всего земного мира ведает, согласно католическому учению, только папская церковь, наделенная особым правом распре-делять в мире “божественную благодать” через совершаемые ею та-инства (крещение, покаяние, причащение и др.). Реформация отвергла догму римской церкви об обязательном посредничестве духовенства между человеком и богом. Центральным местом новых учений вре-мен Реформации стала доктрина о непосредственной связи человека с богом, об “оправдании верой”, т.е. “спасении” человека не с помо-щью строгого выполнения обрядов, а на основе внутреннего божьего дара – веры. Смысл учений об “оправдании верой” заключался в от-рицании привилегированного положения духовенства, в отказе от церковной иерархии и главенства папы. Это позволило осуществить требование “дешевой” церкви, давно уже выдвигавшееся бюргерст-вом. Идеи Реформации укрепляли позиции светской власти и форми-рующихся национальных государств в борьбе против претензий рим-ского папы.
С выводом об “оправдании верой” идеологи Реформации свя-зывали свое второе основное положение, принципиально отличав-шееся от католического учения – признание “Священного Писания” единственным авторитетом в области религиозной истины: это влек-ло за собой отказ признания “Священного Предания” (решений рим-
Христианство 60 ских пап и церковных соборов) и открывало возможность для более свободной и рациональной трактовки вопросов религии.
[pagebreak]
В результате Реформации во многих странах Европы появи-лась новая протестантская церковь. Началось реформационное движение, а вместе с ним создание протестантизма в Германии. Во главе его встал августинский монах Мартин Лютер (1483-1546 гг.).
В конце октября 1517 г. Лютер выступил с 95 тезисами против индульгенций. Слова и действия Лютера получили широкую под-держку немецкого общества и дали мощный стимул к борьбе против католической церкви.
В отличие от гуманистов, осуждающих отпущение грехов за плату, Мартин Лютер опровергал саму догму о возможности спасе-ния души лишь при посредничестве католического клира и на основе установленного церковью обряда.
В тезисах Лютера еще достаточно противоречивых мнений, но уже наметились основы его учения. Главное место в этом учении занимает концепция “трёх только”: человек спасается только верой; он обретает ее только через милость Божию, а не вследствие лич-ных заслуг; единственным авторитетом в делах веры является только “Священное Писание”.
Новая религия – лютеранство – превратилась в знамя общест-венной оппозиции, ее главные выводы воспринимались массами, как основание не только для церковных, но и социально-политических перемен.
В наши дни лютеранство продолжает оставаться наиболее крупным протестантским течением. Лютеранские евангелические церкви существуют во многих странах мира. В Европе они наиболее влиятельны в скандинавских странах и Германии. В странах Азии лютеран мало, значительнее их присутствие наблюдается в Америке. Общее число лютеран к концу ХХ в. составляет примерно 80 млн. Одной из причин быстрого распространения этого учения является идея Лютера о двух царствах. Лютер четко разграничил религиозную и общественную жизнь. Содержание первой составляет вера, христи-анская проповедь, деятельность церкви; второй – мирская деятель-ность, государство и разум.
Если Лютер был духовным вождем умеренного бюргерско-реформаторского крыла Реформации, то революционный крестьянско-плебейский лагерь возглавил Томас Мюнцер (ок. 1490-1525 гг.). Он принадлежал к числу образованнейших людей своего времени. В самом начале своей проповеднической деятельности Мюнцер был яростным сторонником учения Лютера. Лютер направил его пропо-ведником в города Ютеборг и Цвиккау.
Однако постепенно наметился отход Мюнцера от лютеранст-ва. Идеи, разработанные им, вносили в движение дух решительности и страстного нетерпения. С 1524 г. Мюнцер принимал участие в кре-стьянской войне в Германии. Он разработал программу, основные положения которой были изложены в “Статейном письме”. К ним относится идея создания “Христианского объединения”, которое по-может народу освободиться без кровопролития, только братским увещеванием и объединением. Вступить в “Христианское объедине-ние” предлагается не только угнетенным, но и господам. Тем, кто от-кажется участвовать в “Христианском объединении”, грозит “свет-ское отлучение”. Никто с ними не будет общаться ни на работе, ни в часы досуга. Идеи Мюнцера были предельно сжаты: князья обязаны снести свои замки, отказаться от титулов, чтить только одного Бога. За это им отдавали все имущество духовенства, находившееся в их владениях, и возвращали заложенные имения.
В 1525 г. князья сумели разгромить восставших в битве у Мюльхаузена. Победители многих казнили, в том числе и Томаса Мюнцера.
До 1526 г. реформацию в Германии возглавляли богословы, а затем князья. Документом, выразившим основы лютеранства, к кото-рому примкнули светские иерархи, стало “Аугсбургское вероиспове-дование”. В 1555 г. лютеранам было предоставлено право свободы в делах веры, но только для князей. В основу религиозного мира был положен принцип: “Чья страна, того и вера”. Князья с этого момента определяли религию своих подданных. В 1608 г. германские князья заключили протестантскую унию. Окончательно закрепило равнопра-вие католиков и протестантов соглашение 1648 г.
В первой половине XVI в. реформаторское движение стало бурно распространяться за пределами Германии. Лютеранство утвер-дилось в Австрии, в скандинавских странах, в Прибалтике. Отдель-ные лютеранские общины появились в Польше, Венгрии, Франции. В
Христианство 62 это же время в Швейцарии возникают новые разновидности протес-тантизма – цвинглианство и кальвинизм.
Реформация в Швейцарии, вождями которой были Цвингли (1484-1531 гг.) и Кальвин (1509-1564 гг.), более последовательно, чем лютеранство, выразила буржуазную сущность преобразовательного движения. Цвинглианство, в частности, более решительно порвало с обрядовой стороной католицизма, отказавшись от признания особой магической силы – благодати – за последними двумя сохраненными лютеранством таинствами – крещением и причащением. Причащение рассматривалось как простой обряд, совершаемый в память о смерти Иисуса Христа, в котором хлеб и вино являются лишь символами его тела и крови. В организации цвинглианской церкви, в отличие от лю-теранской, был последовательно проведен республиканский принцип: каждая община самостоятельна и сама избирает своего священни-ка.
Гораздо большее распространение получил кальвинизм. Жан Кальвин родился в семье епископского секретаря города Нуайона на севере Франции. Отец готовил его к карьере юриста, направив учить-ся в известный в то время Буржский университет. После окончания университета Кальвин занимался преподавательской и литературной деятельностью. Несколько лет он жил в Париже, где, по-видимому, в 1534 г. перешел в протестантизм. В связи с гонениями на протестан-тов в 1536 г. он переехал в Женеву, которая в ту пору являлась убе-жищем для протестантов.
В этом же году в Базеле вышла его основная работа “Настав-ление в христианской вере”, в которой содержались главные положе-ния кальвинизма. Учение Кальвина было направлено, с одной сторо-ны, против католицизма, с другой – против течений народной рефор-мации, представителей которых он обвинял в полном безбожии. Ис-ключительным авторитетом Кальвин признавал “Священное Писа-ние” и не допускал вмешательства человека в дела религии.
[pagebreak]
Одним из основополагающих догматов кальвинизма является учение об “абсолютном предопределении”: еще до “сотворения мира” бог предопределил судьбы людей, одним уготован рай, другим – ад, и никакие усилия людей, никакие добрые дела не могут изменить то, что предначертано всевышним. С самого начала кальвинизму были свойственны мелочная регламентация личной и общественной
63 жизни верующих, нетерпимость ко всякому проявлению инакомыс-лия, пресекаемого самыми жесткими мерами. В 1538 г. кальвинист-ские правила жизни были возведены в ранг закона, запрещающего роскошь, увеселения, игры, пение, музыку и т.д. С 1541 г. Кальвин становится духовным и светским диктатором Женевы. Недаром Же-неву тогда называли “протестантским Римом”, а Кальвина “женев-ским папой”.
Кальвинизм радикально реформировал христианский культ и церковную организацию. Почти все внешние атрибуты католического культа (иконы, облечения, свечи и т.д.) были отброшены. Основное место в богослужении заняли чтение и комментирование Библии, пе-ние псалмов. Церковная иерархия была ликвидирована. Руководящую роль в кальвинистских общинах стали играть старшины (пресвитеры) и проповедники. Пресвитеры и проповедники составляли консисто-рию, которая ведала религиозной жизнью общины. Догматические вопросы входили в ведение особых собраний проповедников – кон-грегаций, превратившихся впоследствии в местные и общенацио-нальные съезды представителей общин.
В кальвинистско-реформаторской форме протестантизм ут-вердился в Англии. В отличие от других стран, где Реформация нача-лась с народного движения, в Англии ее инициатором была королев-ская власть.
Генрих VIII в 1532 г. прекращает выплаты римской церкви. В 1533 г. король издает закон о независимости Англии от папы в цер-ковных делах. Верховенство папы в английской церкви перешло к королю. Узаконил этот переход власти в 1534 г. английский парла-мент, который объявил главой английской церкви Генриха VIII. В Англии были закрыты все монастыри, а их имущество конфисковано в пользу королевской власти. Но при этом было объявлено о сохране-нии католических догматов и обрядов. В этом кроется другая особен-ность реформаторского движения в Англии – ее половинчатость, что проявлялось в лавировании между католицизмом и протестантизмом.
Протестантская церковь в Англии, полностью подчинённая королю, называлась англиканской. В 1571 г. парламентом был принят англиканский “Символ Веры”, в котором подтверждалось, что король имеет верховную власть в церкви, хотя он не имеет права проповедо-вать слово божье и совершать таинства. Англиканская церковь при-
Христианство 64 няла протестантские догматы об оправдании верой и о “Священном Писании” как единственном источнике веры. Она отвергала учение католицизма об индульгенциях, о почитании икон и мощей. В то же время признавался, хотя и с оговорками, католический догмат о спа-сающей силе церкви. Были сохранены литургия и ряд других харак-терных для католицизма обрядов, остался неприкосновенным епи-скопат.
Англиканская церковь в результате длительной борьбы с ка-толицизмом окончательно утвердилась в 1562 г. при королеве Елиза-вете I, во времена правления которой появилось немало сторонников очищения англиканской церкви от остатков католичества – их назы-вали пуританами (лат. пурус – “чистый”). Самые решительные из пу-ритан требовали создания независимых общин. Елизавета преследо-вала пуритан столь же свирепо, как и католиков. Англиканская цер-ковь является в настоящее время государственной религией в Англии. Всего в мире насчитывается более 30 млн. верующих-англичан. Гла-вой церкви является английская королева. Епископов через премьер-министра назначает королева. Первым священнослужителем является архиепископ Кентерберийский. Внешняя обрядовая сторона католи-цизма в англиканской церкви почти не изменилась. Главное место в богослужении сохранилось за литургией, которая отличается слож-ной обрядностью и торжественностью.
Католическая церковь оказывала посильное сопротивление протестантизму и Реформации. Вначале Контрреформация выража-лась в отдельных, плохо согласованных между собой попытках про-тивостояния протестантизму. Реформация застала римско-католическую церковь врасплох. Несмотря на ряд провозглашенных реформ, католицизм не смог пойти на радикальные перемены.
Однако с начала 40-х годов XVI в. в католицизме возобладала идея отказа от любых уступок и послаблений всем новым течениям в римской церкви. Для того чтобы ликвидировать Реформацию, като-лическая церковь была вынуждена изменить свою внутреннюю структуру, систему власти и управления. В системе средств проведе-ния Контрреформации особую роль играли новые религиозные орде-на, инквизиция, книжная цензура, деятельность и постановления Тридентского собора.
65 Главную роль по охране католицизма взяли на себя инквизи-ция и книжная цензура. Созданная в XIII в. инквизиция (лат. – “рас-следование”) в 1541 г. была реорганизована. В Риме был создан вер-ховный инквизиционный трибунал с неограниченной властью, рас-пространяющий свое влияние на все католические страны. Основате-лем и первым руководителем новой инквизиции стал кардинал Ка-раффа. Но не все страны согласились принять новую инквизицию. Во Франции, Венеции и Флоренции она действовала под контролем светских властей.
[pagebreak]
Инквизиция приобрела огромное влияние. Она усилила дух авторитарности и нетерпимости католической церкви, подозритель-ности и беспощадной жестокости к врагам церкви. Казни протестан-тов стали обычным явлением. На эшафоте погибают утопист Франче-ско Пуччи, философ Джордано Бруно и др.; Томазо Кампанелла 33 года содержится в тюрьмах; Галилео Галилей вынужден отречься от своих научных открытий.
Террор инквизиции дополнялся строгой книжной цензурой. В 1543 г. Караффа запретил печатать любые сочинения без дозволения инквизиции. Инквизиторы наблюдали за торговлей книгами и их пе-ресылкой. В 1599 г. в Риме был издан папой “Индекс запрещенных книг”, обязательный для всей церкви. По закону преследованию под-лежали люди за чтение, хранение, распространение запретных книг или недонесение о них.
Особую роль в борьбе с инакомыслием сыграло “Общество Иисуса”, или орден иезуитов (лат. Иезус – “Иисус”), которое офици-ально было утверждено папской буллой в 1540 г. Основателем и пер-вым генералом ордена иезуитов был испанский дворянин Игнасио Лойола (1491-1556 гг.), ярый приверженец папы и католической веры. В основе общества лежала железная дисциплина, беспрекословное подчинение приказам. Помимо обычных монашеских обетов цело-мудрия, нестяжательства и послушания, члены ордена связывали себя особой клятвой верности римскому папе. Устав, принятый в 1558 г., требовал от иезуитов по предписанию начальника совершения греха, вплоть до смертного.
Во главе “Общества Иисуса” пожизненно стоял генерал, пол-новластно управляющий всеми делами ордена. При нем имелся совет с функциями совещательной и контролирующей власти. И генерала, и
Христианство 66 совет избирало общее собрание, или генеральная конгрегация, кото-рой формально принадлежала высшая власть. Общество строилось по иерархическому принципу, члены его подразделялись на несколько классов. Оно имело прочную организацию на местах. Иезуиты разде-лили мир на провинции, во главе с провинциалами, несколько про-винций входило в ассистенции. Возглавлявшие их ассистенты были членами центрального руководства. Независимость ордена от свет-ских и духовных властей превращала его в автономное религиозно-политическое сообщество в любой стране.
Орден иезуитов не был монашеским в традиционном понима-нии. Его члены были освобождены от соблюдения правил монастыр-ской жизни, от некоторых монашеских обетов. Даже внешне иезуиты напоминали скорее светских ученых, чем монахов. Активная светская деятельность, высшее положение в обществе были целями членов ордена. Это позволяло находиться им в центре политической и обще-ственной жизни, имея огромные возможности оказывать на нее ре-шающее влияние, как того требовали интересы католической церкви.
Главными средствами иезуитов были воспитание и диплома-тия. Их система обучения была рассчитана на молодежь из верхов общества, но ради популярности создавались сиротские приюты.
В сложной обстановке иезуиты были ловкими политиками. Во всех социальных кругах они поражали своей эрудицией, страстными проповедями, трезвым и расчетливым советом и другими разнообраз-ными способностями. При дворах королей они были духовниками и наставниками, в моменты социальных потрясений они не гнушались даже самой черной работы.
Успехи Реформации показали, что католическая церковь должна сама провести некоторые внутренние реформы и перестроить свою организацию, если она желает сохранить свою роль в католиче-ском мире. Для папства речь шла только о некоторых половинчатых реформах, не затрагивающих основных догматических и организаци-онных принципов католической церкви.
Подобные перемены мог объяснить церковный собор, подго-товка к которому продолжалась около десяти лет. Собор начал свою работу в декабре 1545 г. в североитальянском городе Тренто (Триден-те). Тридентский собор работал 18 лет, призван был сгруппировать всех сторонников католической церкви. Его решениями римская цер-
ковь выразила свое отношение к протестантизму, осудив новые уче-ния. В Тренто взяло верх консервативное направление. Этому спо-собствовали огромное влияние иезуитов на выработку основных ре-шений, ловкая деятельность папских легатов, председательствовав-ших на соборе. Принятием мелких поправок, наспех составленных декретов о чистилище, индульгенциях, почитании святых, мощей и церковных образов собор закончил деятельность в 1563 г. В 1564 г. Пий IV утвердил его постановления, закрепив за Святым престолом право их толкования. Победа католической церкви состояла в том, что все решения собора были поставлены в полную зависимость от папы, власть которого признавалась высшей и непререкаемой. | |
|
|
|---|
| 1. Человек как трудящееся животное
1. Человек и труд
Английский классик политической экономии Адам Смит (1723–1790), ученик Давида Юма и предшественник Карла Маркса в вопросах политической экономии, определял человека, как "A toolmaker animal" – животное, изготовляющее орудия труда; а шире – животное трудящееся.
В специфике человека труд имеет определяющее значение. Благодаря эволюции человек выделился, вышел, из животного мира, а благодаря труду он выделился, вышел, из природы! В соответствии со своим пониманием и возможностями человек своим трудом воздействует на природу и приспосабливает природу к себе, преобразует природу – и таким образом живёт уже не в природе, а во "второй природе". Эту, вторую, природу человек создаёт себе своим трудом и по-человечески живёт именно во второй – а не в первой, из которой вышел, – природе, которая создана трудом человека. Создавая вторую природу, человек создаёт себе новую среду обитания, новые – не существующие в первой природе! – условия жизни. Жизнь человека по всем параметрам с течением времени всё больше и больше становится зависимой именно от второй природы. Таким образом, создавая себе своим трудом вторую природу, от которой потом зависит, человек становится творцом самого себя. Марксизм справедливо придаёт труду наибольшее значение в определении специфики человека. Энгельс даже с очевидным преувеличением говорил, что именно труд способствовал эволюционному становлению биологической природы человека, что приводит к неверному заключению о существовании труда в животном мире. А это – неверно.
Могут сказать, что трудится и животное: строит гнездо, плетёт сеть, перекрывает запрудой речку и так далее. Но всё это – не труд, в любом случае это "труд" жестко закодированный: он производится по неотвратимым законам физики, химии, биологии, физиологии, генетики. Паук, к примеру, может плести паутину и плести только так, а не по-другому. Если, к примеру, пауку дать попробовать крови больного человека (в крови некоторых больных есть дополнительные химические элементы), то он с необходимостью изменит рисунок своей сети. По изменениям сети паука можно наиболее точно диагностировать некоторые, главным образом – психические, заболевания. Следовательно, в этом случае "труд" паука обусловлен химическим составом его пищи. Таким же образом закодирован "труд" муравья, пчелы, бобра, ласточки.
А человек в своём труде – свободен. Он способен выполнять любую работу и по-всякому. Человек настолько свободен в своём труде, что он может даже ... не трудиться. А паук не может не плести паутины, ласточка не может не лепить своего гнезда для своих будущих деток, пчела не может не собирать мёд...
2. Облагораживающая роль общества
Человек – существо общественное, – зоон политикон, как говорил Аристотель, – он живёт в обществе. Иногда жизнь человека в обществе, обществом, отождествляют с жизнью коллективных животных, а само общество со стадом, стаей, муравейником. Но такое отождествление неправомерно. Поведение животного в коллективе себе подобных строго регулируется инстинктами, а поведение человека в обществе регулируется не инстинктами, а общественным мнением. Инстинкты поведения навязаны животному самой природой. Инстинкт животного – явление биологическое и стихийное, передаётся и усваивается животным генетически. А правила поведения в обществе устанавливаются самими людьми, навязываются индивиду общественным мнением, усваиваются каждым на индивидуальном уровне.
А куда делись инстинкты у человека? Никуда не делись. Выйдя из животного мира, человек потянул с собой в общество всю гаму животных инстинктов. Один острослов как-то сказал: «Нам не надо научно доказывать, что человек произошел от животного. Достаточно присмотреться к современному, даже вполне интеллигентному человеку, чтобы увидеть, что в нём до сих пор сидит скотина». У человека, как и у животного есть целая цепь животных инстинктов. Мы, как и животные, чувствуем боль, голод, жажду, половое влечение, насыщение, равновесие... Мы, как и животные плодимся и размножаемся таким же механизмом с теми же чувственными удовольствиями и страданиями... Но все наши инстинкты поставлены под контроль общества. А поэтому в обществе мы вынуждены вести себя не согласно инстинктам, а согласно общественному мнению. Все наши животные инстинкты постоянно при нас, мы принуждаемся самой природой подчиняться этим инстинктам, но подчиняемся и действуем согласно инстинктам мы не так, как это подчиняются и действуют животные. Мы, конечно, едим, оплодотворяемся, освобождаемся от экскрементов, умираем не как скоты, а как существа, которые согласовывают своё поведение с общественным мнением: едим ложечкой, вилочкой, с тарелки; для удовлетворения своих половых инстинктов прячемся от публики, залазим под одеяло; для опорожнения строим отхожие места, удаляемся с глаз людей... Общественное мнение обуздывает наши инстинкты и тем самым превращает нас из скотов в людей.
3. Биологическая, социальная и духовная составляющая
Указанные 3 специфические признака человека – Сознание, Общественная жизнь и Труд – проявляют себя в человеке не рядом одно с одним, а в тесной взаимосвязи между собой. Труд – это осознанная деятельность человека, которая усваивается человеком в обществе. Общественная жизнь сформировалась в результате осознанного отбора и закрепления в трудовых процессах. А содержание сознания формируется под влиянием общества и закрепляется, прежде всего, в процессе активного участия человека в производственных отношениях.
В структуре природы человека можно обнаружить 3 составляющие её части: природа биологическая, природа социальная и природа духовная. С учётом ценностного подхода трёхсоставную природу человека можно графически изобразить так:
Биологическая природа человека сформировалась на протяжении длительного, в 2,5 миллиарда лет, эволюционного развития от сине-зеленых водорослей до Homo Sapiens. В 1974 году английский профессор Лики обнаружил в Эфиопии остатки австралопитека, который жил 3,3 миллиона лет тому назад. От этого далёкого предка происходят современные гоминиды: человекообразные обезьяны и люди.
[pagebreak]
В снятом виде возрастающая линия эволюции человека прошла, возвышаясь, такие ступени:
1) австралопитек (ископаемая южная обезьяна, 3.3 миллиона лет тому назад)
2) питекантроп (обезьяночеловек, 1 миллион лет тому назад)
3) синантроп (ископаемый "китайский человек", 500 тыс. лет)
4) неандерталец (100 тысяч лет)
5) кроманьонец (Homo Sapiens ископаемый, 40 тысяч лет)
6) человек современный (20 тыс. лет тому назад).
При этом надо учитывать, что наши биологические предки появлялись не один за другим, а длительное время выделялись и жили вместе со своими предшественниками. Так, достоверно установлено, что кроманьонец жил вместе с неандертальцем и даже ... охотился на него. Кроманьонец, таким образом, был своеобразным каннибалом – съедал своего ближайшего сородича, предка.
4. Человек как слабое животное, но с мозгом
По показателям биологического приспособления к природе человек значительно уступает подавляющему большинству представителей животного мира. Если человека возвратить в животный мир, – он потерпит катастрофическое поражение в конкурентной борьбе за существование (по Дарвину: Straggle for life – борьба за жизнь, борьба за выживание) и сможет проживать только в узкой географической полосе своего возникновения – в тропиках, по обе стороны близко к экватору. У человека нет тёплой шерсти, у него слабые зубы, вместо когтей – слабые ногти, неустойчивая вертикальная походка на двух ногах, предрасположенность ко многим заболеваниям, деградированная иммунная система...
Превосходство над животными биологически обеспечивается человеку только наличием у него коры головного мозга[5], чего ни у одного животного нет. Кора головного мозга состоит из 14 миллиардов нейронов, функционирование которых служит материальной основой духовной жизни человека – его сознания, способностей к труду и к жизни в обществе. Кора головного мозга с избытком обеспечивает простор для бесконечного духовного роста и развития человека и общества. Достаточно сказать, что на сегодня за всю свою долгую жизнь человека в лучшем случае включается в работу только 1 миллиард – всего 7%! – нейронов. А остальные 13 миллиардов – 93%! – остаются неиспользованным "серым веществом".
В биологической природе человека генетически закладывается общее состояние здоровья и долголетие, темперамент (холерический, сангвинистический, меланхолический и флегматический), таланты и склонности. При этом следует учесть, что каждый человек – это биологически неповторимый организм, структуры его клеток и молекул ДНК (генов). Подсчитано, что нас, людей, на Земле за 40 тысяч лет родилось и умерло 95 миллиардов, среди которых не было хотя бы одного второго идентичного.
Биологическая природа – это та единственная реальная основа, на которой рождается и существует человек. Каждый отдельный индивид, каждый человек существует с того времени и до тех пор, пока существует и живёт его биологическая природа. Но со всей своей биологической природой человек принадлежит животному миру. И рождается человек только как животный вид Homo Sapiens; рождается не человеком, а только кандидатом на человека. Новорождённому биологическому существу Homo Sapiens ещё только предстоит стать человеком в полном смысле этого слова. Становление человека происходит путём социализации новорождённого, то есть, если оперировать изложенными нами выше категориями, на основе биологической природы приобретать природу социальную.
2. Природа человека диктует ему смысл его жизни…
Человек – единственное в мире существо, которое мучится вопросами смысла жизни и ищет его. Великий русский педагог К. Д. Ушинский говорил: «Возьмите любого человека, удовлетворите все его потребности, но лишите его смысла жизни – и вы увидите, каким жалким он будет». Вопрос смысла жизни касается каждого человека. Мы как бы приходим в мир, чтобы найти ответ на этот, как говорил Генрих Гейне, проклятый вопрос и прожить осмысленную жизнь. Найти и прожить!
Но не только осмысленная жизнь, но и сам ответ на вопрос об осмысленной жизни зависит не только от того или иного конкретного человека. Он решается и осуществляется под влиянием необозримого количества материальных и духовных факторов как объективного, так и субъективного характера. И никто, кроме самого человека, не может за него решить этой "проклятой" проблемы... Могут помочь, способствовать, мешать, лишать, но решение – всегда лично за человеком, последствия его личных решений ложатся лично на данного человека. Но...
Но вопрос о смысле жизни не является таким, который полностью отдано на субъективное рассуждение и вкусы каждой отдельной личности. Без личности вопрос о смысле жизни не решается, но и сама личность его не решает, не всё в этой области зависит от личности. Такова ситуация с проблемой смысла жизни, решение которой ложится на плечи конкретного человека: ложится-то ложится, но возлагать эту проблему только на отдельную личность человека... нельзя. Как говорится в народе: и хочется, и колется и мамочка не велит.
Значительная, хоть не вся, часть теоретических и практических ответов на вопрос о смысле жизни стихийно задаётся человеку его природой, структурными элементами этой природы. Рассмотрим всё это по порядку.
3. Родовая жизнь
Биологическую природу человек наследовал от животного мира. А биологическая природа от каждого животного существа неуклонно требует, чтобы оно, родившись, удовлетворяло свои биологические потребности: ело, пило, росло, мужало, созревало и – воспроизводило себе подобное, чтобы воссоздать свой род. Воссоздать свой род, – вот для чего рождается, приходит в мир, индивид животного! А для того, чтобы воссоздать свой род, вернёмся к началу предыдущего предложения, родившееся животное должно есть, пить, возрастать, мужать, созревать, чтобы быть способным заниматься воспроизводством. Осуществив заложенное биологической природой, животное существо должно обеспечить плодоносность своего потомства и... умереть. Умереть, чтобы продолжал существовать род. Животное рождается, живёт и умирает ради продолжения своего рода. И больше никакого смысла жизнь животного не имеет. Этот же смысл жизни вложен биологической природой и в жизнь человека. Человек, родившись, должен получить от своих предков всё необходимое для своего существования, роста, возмужания, а возмужав, – воспроизвести себе подобного, родить ребёнка. Счастье родителей – в их детях. Смыл их жизни – родить детей. А если они детей иметь не будут, их счастье в этом плане будет ущербно. Они не испытают естественного счастья от оплодотворения, рождения, воспитания, общения с детьми, не испытают счастья от счастья детей. Воспитав и пустив в свет детей, родители со временем должны ... освободить место для других. Должны умереть. И никакой биологической трагедии здесь нет. Это естественный конец биологического существования любого биологического индивида. В животном мире множество примеров того, что после завершения биологического цикла развития и обеспечения воспроизводства потомков, родители умирают. Бабочка-однодневка выходить из куколки только для того, чтобы оплодотворившись и отложив яички – сразу же умереть. У неё, бабочки-однодневки, нет даже органов питания. Самка паука-крестовика после оплодотворения съедает своего мужа, чтобы белками тела "своего возлюбленного" дать жизнь оплодотворенному семени. Однолетние растения после выращивания семян своего потомства спокойно помирают на корню... И у человека биологически заложена его смерть. Смерть для человека биологически трагическая только в том случае, когда его жизнь прерывается преждевременно, до завершения биологического цикла. Не вишне заметить, что биологически жизнь человека запрограммирована в среднем на 150 лет. А поэтому смерть в 70-90 лет тоже может считаться преждевременной. Если человек исчерпывает генетически определённое ему время жизни, смерть ему становиться так же желанной, как и сон после трудового дня. С этой точки зрения, "цель человеческого существования заключается в прохождении нормального цикла жизни, приводящего к потере жизненного инстинкта и к безболезненной старости, примиряющейся со смертью". Таким образом, биологическая природа навязывает человеку смысл его жизни в поддержании своего существования для воспроизводства рода человеческого для воспроизводства Homo Sapiens.
[pagebreak]
4. Социальная природа навязывает человеку критерии смысла его жизни
Из-за причин зоологического несовершенства отдельный человек в отрыве от коллектива себе подобных не может ни поддерживать свое существования, ни тем более завершить биологический цикл своего развития и воспроизвести потомство. А человеческий коллектив – это общество со всеми присущими только ему параметрами. Только общество обеспечивает существование человека и как индивида, личности, и как биологического вида. Люди и живут обществом, прежде всего для того, чтобы биологически выжить каждому в отдельности и всему человеческому роду вообще. Общество, а не отдельный индивид, является единственным гарантом существования человека как биологического вида Homo Sapiens. Только общество накопляет, сохраняет и передаёт следующим поколениям опыт борьбы человека за выживание, опыт борьбы за существование (Straggle for Life). Отсюда, для сохранения и вида и отдельного индивида (личности) необходимо сохранять общество этого индивида (личности). Следовательно, для каждого отдельного человека с точки зрения его природы общество имеет большее значение, нежели он сам, отдельный человек. Вот почему даже на уровне биологических интересов смысл жизни человека заключается в том, чтобы беречь общество больше, чем свою собственную, отдельную, жизнь. Даже в том случае, если во имя сохранения данного, своего, общества необходимо пожертвовать своей личной жизнью.
Кроме гарантий сохранения рода человеческого общество сверх этого даёт каждому своему члену ряд других, невиданных в животном мире преимуществ. Так, как мы уже отмечали выше, только в обществе новорождённый биологический кандидат на человека становиться настоящим человеком. В следующей теме мы более подробно рассмотрим особенности общества и его роль в жизни каждого отдельного человека. Здесь же, в заключение, скажем, что социальная природа человека диктует ему видеть смысл своего, отдельного человека, существования в служении обществу, другим людям вплоть до самопожертвования на благо общества, других людей.
Духовно-нравственная природа человека по признакам и филогенезу и онтогенезу произрастает сначала на основе биологической, а затем и социальной. По своему происхождению духовно-нравственная природа человека вторична по отношению к его, человека, природе социальной и уже третья – по отношению к природе биологической. Но только на духовно-нравственном уровне начинает функционировать высший продукт эволюции природы – появляется дух. После того, как человеку обеспечено согласно естественным потребностям все необходимое для нормального свершения его биологического цикла, а также состоялась социализация личности в результате усвоения ею достаточных материальных и духовных богатства своего общества, только после этого начинает проявлять себя духовно-нравственная природа человека. Человек становится личностью в полном смысле этого слова. Отныне он имеет только ему присуще мировоззрение, чётко видит себя в мире, осознаёт свою уникальность и неповторимость. На таком самом высоком уровне своего очеловечивания, созревания, человек в состоянии поставить перед собой, и неизбежно начинает ставить вопрос о смысле своего собственного существования.
Если биологическая природа человека диктует смысл жизни человека своими зоологическими факторами, а его социальна природа диктует ему смысл жизнь самим местом человека в обществе, то духовно-нравственная природа уже не имеет каких-либо внешних факторов, принудительно диктующих человеку ответ на вопрос о смысле его жизни. Здесь действуют факторы духовного содержания. А дух, как мы уже знаем, "плоти и костей не имеет" (от Луки, 24:39), то есть не имеют материального содержания. Это, во-первых. А во-вторых. Они действуют не изо вне личности человека, а из самого духовного мира человека, – исходят и действуют из его собственного внутреннего мира.
Дух – это свобода. В мечтах (то есть – в духе) человек, будучи рабом, может видеть осуществление смысла своей жизни в том, чтобы быть царём; будучи малограмотным, – стать великим учёным; будучи калекой – олимпийским чемпионом по легкой атлетике; будучи уродом, – видеть себя Василисой Прекрасной; безбожником – мечтать о чине епископа, папы римского или, даже, стать самим Господом Богом. А что? На красивую мечту про себя запрета нет! Вообще, в процессе поиска смысла своей жизни человек, как правило, хочет стать не тем, чем он есть в данный момент. В поисках смысла жизни мы всегда тянемся всё вперед и выше. Всегда – вперёд, всегда – выше...
5. Формирование мировоззрения и смысл жизни человека
Реализация смысла жизни человека предопределяется и зависит от трех составных: биологических предпосылок, общества, в котором протекает жизнедеятельность человека и от личных качеств самого человека. А поскольку реализация смысла жизни, как мы уже знаем, – это реализация в жизни человека смысложизненных идеалов, которые в концентрированной форме выражают мировоззрение человека, то мы будем рассматривать реализацию смысла жизни человека в органической связи с процессом формирования мировоззрения человека. При этом мы не только будем опираться на уже сказанное, но и повторять его.
По своему происхождению и функциям мировоззрение не является чем-то самодостаточным, то есть не есть чем-то таким, что возникает из ничего и функционирует не зависимо ото всего, процесс его формирования и характер появления имеют свои причины, их становление неразрывно связано с становлением самого человека. А сама личность мировоззренчески развивается под влиянием трёх факторов:
1. Естественно-биологического;
2. Социального;
3. Личностного.
Начнём с рассмотрения влияния на формирование мировоззрение человека, прежде всего, – фактора социального. Новорождённый "кандидат на человека" становится человеком, прежде всего, путём усвоения разных элементов общественной жизни. Вместе с элементами общественной жизни "кандидат на человека" усваивает наличные в обществе те или иные типы мировоззрения. Именно общество во всем его многообразии является главным фактором формирования и типа мировоззрения и типа личности. Возьмём, к примеру, людей с религиозным мировоззрением. Рождённый в Турции наиболее вероятно станет мусульманином, рождённый в Бирме – буддистом, в Индии – индуистом, а в России, Украине, Белоруссии – православным.
Правда, на новорождённого общество действует не непосредственно, а через его семью, ближайшее окружение, или, как говорят социологи, через микросреду, которое для новорождённого является всем обществом, всем "общественным бытием", которое всегда определяет общественное сознание. Если семья или микросреда, в которую попал новорождённый, имеет какие-то специфические мировоззренческие отличия, то они, как правило, стают мировоззренческими отличиями и "кандидата на человека". Как показывают социологические исследования, на Украине сейчас 80% баптистов, адвентистов, иеговистов, атеистов и все 100% иудеев и старообрядцев выходят из семей баптистов, адвентистов, иеговистов, атеистов, иудаистов и старообрядцев. В этом плане общество и микросреда действуют на формирование мировоззрения человека почти что с силой естественного закона.
Наряду с семьей и микросредой огромное влияние на формирование мировоззрения человека оказывает воспитание ребёнка, подростка, юноши. Оно осуществляется системой семейного, общественного и государственного воспитания через детские ясли и садики, школу, детские и юношеские (пионерские, скаутские) организации. Именно здесь закладываются основы общения личности, выработка общественных идеалов, формируется идеал смысла жизни, идеал героизма, самопожертвования.
[pagebreak]
Ещё большее влияние на формирование того или иного типа мировоззрения оказывает социальное положение человека. Социальное положение рабочего, бизнесмена, служащего, крестьянина; а также более узко – инженера, военного, санитара, курьера, менеджера, студента, железнодорожника, агронома, учителя, шахтёра и так далее диктует каждому свои социальные интересы, которые вытекают из их социального положения и места в обществе. На эти социальные интересы, как бы на стержень, нанизываются все личностные вкусы, привычки, стремления и действия. Всё, что защищает, выражает социальные интересы нанизывается на этот стержень и удерживается на нём. На стержень социальных интересов и для выражения их нанизываются также разные элементы мировоззрения. Таким образом, мировоззрение, не зависимо от его истинности или ошибочности, всегда у личности имеет резко выраженный социальный характер. Исходя из своего социального положения человек, всегда принимает одни элементы мировоззрения и отбрасывает другие; к одним положениям мировоззрения чувствует симпатии, а к другим – отвращение. Изменение социального положения сплошь и рядом ведёт к изменению мировоззренческих ориентиров человека. При чём, это касается не только перехода из одного классового положения – рабочего, работодателя, крестьянина, служащего, – но и изменения всякого конкретного социального положения человека. Сегодня я – рядовой студент группы, а завтра – староста всего потока курса; сегодня я – профессор, а завтра – заведующий кафедрой. Соответственно завтра у меня станут другие взгляды на дисциплину студентов на курсе, преподавателей на кафедре, чем они есть у меня сейчас.
Важным социальным фактором формирования мировоззрения является время и национальные особенности общества, к которому принадлежит человек. У людей XXI столетия мировоззрение не то, каким оно было у людей периода средневековья; у нас не то, которое имеют современные африканский племена тутси и хутто, или у жителей американского штата Аризона. Национальные черты мировоззрения, не зависимо от национального осознания, формируются ещё в период детства. В национальных особенностях мировоззрения воплощается определенное понимание иерархии ценностей, особенности истолкования и оценки большинства смысложизненных идеалов. Это проявляется, прежде всего, в формировании бытового поведения и вкусов, фиксируется в колорите языка. Усваивая язык, ребёнок вместе с ней усваивает всю целостную культуру своего народа. Не случайно говорится: "Сколько ты знаешь языков, столько раз ты человек", В языке, в речи наиболее полно воплощается вся духовная жизнь нации, народа.
Как видим, в обществе существует несколько важных факторов, влияющих на формирование типа мировоззрения. Что же касается факторов, так сказать, индивидуального плана, то их тоже несколько. Это обусловлено как природой, так и социальной многоплановостью самой личности человека. Обратимся сначала к данным самой природе психологических составных личности человека.
Благодаря полученным от природы особенностям своей психики человек в состоянии отразить и понять всё разнообразие окружающей действительности и в тоже время не свести всю свою духовную жизнь к отражению и познанию. В результате – духовный, субъективный мир человека, а вернее: всего человечества такой же неисчерпаем, как неисчерпаемым есть и мир материальный, объективный. Таким образом, для человека существует мир материальный и мир духовный, как два качественно различные, но оба мира – безграничные и неисчерпаемые по своему содержанию и объёму. Правда, в мире материальном есть то, что ещё не нашло своего отражения в мире духовном. Но все это полностью компенсируется тем, что в духовном мире есть то, чего нет и не может быть в мире материальном, а именно – продуктов фантазии, художнего творчества, в том числе и заблуждений.
Какими же факторами создаётся всё это неисчерпаемое богатство духовного мира?
Ещё доисторическим людям на степени их мифологического мировоззрения было известно, что причиной всего этого является что-то, которое находится в самом человеке. Это "что-то" они назвали душой, по-гречески – псюхэ. Платон (427-347) путём чисто философского размышления сделал величайшее научное открытие. Он установил, что психика (душа) человека состоит из трёх частей: Разума, Чувств и Воли. Весь духовный мир человека рождается именно его Разумом, его Чувствами и его Волей. Несмотря на неисчислимое разнообразие духовного мира, его неисчерпаемость, в нём, в самом деле, нет ничего другого, кроме проявлений интеллектуальных, эмоциональных и волевых элементов.
Платон, будучи великим педагогом, который учитывал состояние и уровень духовного развития своих современников, своё открытие описал в виде мифа. Душа, писал он в своих диалогах – это колесница, в которую впряжены Разум и Чувства, а управляет ими Воля. Когда Разум, оторвавшись от земного, слишком забирается в небесные высоты, то Воля осаждает его, возвращая к реальности; когда же чувства, отяжелев, стремятся слишком опустится в земное, похотливое, воля удерживает и повышает их. Вся колесница (душа, вся жизнь человека) движется в том направление, которое ей указывает воля. Платон прав, когда говорит о трёхсоставности "души", но он ошибается, когда руководителем всей души назначает Волю. У разных людей руководящее место занимает разные элементы его психики. У одних – чувства, в других – разум, у третьих – воля. Но верховенство той или иной стороны психики и у разных людей и в разные моменты жизни бывают разные.
Что же касается мировоззрения, то Разум, Чувства и Воля, каждый из них, играют в нём свою важнейшую и неповторимую роль. Какую именно? Остановимся на это вкратце.
Разум снабжает духовный мир человека сознанием, представлениями, знаниями, концепциями, – то есть, всем тем, что выражается словом. Особенно важное значение в процессе формирования и функционирования сознания имеют знания мировоззренческие. В них находят своё выражение осознанные человеком свои собственные элементы мировоззрения. Другими словами, разум помогает человеку осознать своё собственное видения мира и своего места в этом мире. Это, во-первых. А во-вторых, только с помощью разума мы можем знакомится с теми мировоззренческими знаниями, которые выработаны всем человечеством, моим народом, моими родственниками, моей семьёй и находить там ответы на вопросы мировоззрения, которые ещё не выработаны моим собственным сознанием. Усвоения таким образом мировоззренческих знаний – наиболее эффективный способ выработки своего собственного мировоззрения. Если эти знания убеждают человека или становятся доказательными для него, то они превращаются в элементы собственного мировоззрения личности. Следует подчеркнуть, что без мировоззренческих знаний нет и цельного, твёрдого мировоззрения.
Но не следует переоценивать роль разума и мировоззренческих знаний . Можно, к примеру, знать марксизм и не быть марксистом, знать религию и не быть верующим. Для того, чтобы разделять то или иное мировоззрение, его надо не только знать. В мире нет таких типов мировоззрения, познакомившись с которым, человек неизбежно принял бы его за своё, стал его сторонником. В отличие от научных знаний, мировоззренческие знания не навязываются человеку силой своей доказательности. Такой научной доказательности мировоззренческие знания не имеют. К примеру, зная географию, геологию и астрономию, будь я трижды верующим христианином, я уже не смогу разделять библейские представления о плоской и неподвижной, на столбах, земле, которая покрыта хрустальным куполом ("фирмаментом" как написано в латинском тексте Библии), а вынужден буду согласится с тем, что она, земля, имеет форму шара, висит в безвоздушном пространстве, вращается вокруг своей оси и вокруг Солнца. Что же касается мировоззренческих знаний, то они, повторяем, такой принудительной силой убедительности не обладают. Это хорошо просматривается на примере важнейшего исторического события всего 20-го столетия. Вот это событие.
[pagebreak]
В. И. Ленин сказал: «Учение Маркса всесильно, ибо оно верно. Оно полно и стройно, давая людям цельное мировоззрение». Исходя со слов Ленина о всесилии марксизма в силу своей правдивости, Сталин решил было сделать весь советский народ марксистами. Он, по-видимому, считал, что для этого будет достаточно ознакомить всех с учением марксизма. Если оно верно, а у Сталина на этот счёт не было ни грана сомнения, то оно, как и научные знания, будет навязываться людям силой научной убедительности. С этой целью была организована сеть марксистского мировоззренческого воспитания, через которую пропустили всё население страны. В школах действовали пионерские организации, которые готовили кандидатов в марксисты. Молодёжь, кроме поголовного вовлечения в комсомол, пропустили через сеть комсомольского образования, где их учили марксизму. На каждом предприятии и в каждом учреждении работали партийный школы, которые обучали марксизму всё трудоспособное население. В старших классах общеобразовательных школ, в техникумах и вузах основным обществоведческим предметом был марксизм-ленинизм. Без знаний марксизма-ленинизма не выдавался документ об окончании средней школы, о получении высшего образования. В результате всё взрослое население СССР хорошо знало марксизм. Несомненно, значительную часть населения страны марксизм убеждал и они разделали принципы марксистского мировоззрения. Но большинство советских людей, зная марксизм, было безразличным или даже враждебным марксистскому мировоззрению. Последнее хорошо засвидетельствовано временем, которое наступило сразу же после горбачевской "перестройки" общественного строя. Марксистские знания и активных деятелей перестройки, и большинства людей страны не мешало им ломать, громить марксизм и всё то общественное строение, которое было воздвигнуто на идейных основах марксизма-ленинизма.
Мировоззренческие знания имеют принудительную убедительность только в их отрицательном значении. То есть, они не могут только через разум принудительно утверждаться, но могут принудительно (помимо желания самого человека) разрушаться; действием только на разум можно разрушить имеющееся у человека мировоззрение. Если, например, человек узнает или ему докажут, что Бога нет, – он уже не сможет быть верующим человеком; если узнает ошибочность марксизма – не сможет разделять марксистского мировоззрения. Здесь неуклонно действует психологический закон: человек никогда не может разделять взгляды, ошибочность которых ему известна. Галилея, например, принудили публично и в письменной форме отречься от учения об обращении Земли вокруг своей оси и вокруг Солнца. Он публично и на коленях прочитал своё отречения, но когда поднялся с колен, то произнёс: "А всё ж таки она вертится!".
Итак, в насаждении мировоззренческих знаний пропаганда этих знаний не всесильна, но в опровержении мировоззренческих знания контрпропаганда всесильна, если она оперирует хотя бы частично правдивыми знаниями. А поскольку в мировоззрении всегда есть недоступный для науки остаток знаний (Мир предположений и Мир должного), то в мире не было и никогда не будет такого мировоззрения, частности которого нельзя было бы подвергнуть убедительной, разгромной критике. В этом неопровержимая сила контрпропаганды фашизма против антифашизма и антифашизма против фашизма, антикоммунизма против коммунизма и коммунизма против антикоммунизма, верующих против атеистов и атеистов против верующих, оптимистов против пессимистов и пессимистов против оптимистов и так далее. Здесь выигрывает тот, кто сможет, сумеет, удосужится донести свою контрпропаганду по назначению.
Важное место в формировании, функционировании и характере мировоззрения принадлежит чувствам. Чувства более адекватно и более глубоко показывают сущность человека. Личность скорее является не такой, как она мыслит, а такой, как она чувствует. Разум может хитрить: знать и не принимать, знать и искать обходные пути... Несмотря на свою уникальность в животном мире и превосходство над животным миром, разум сплошь и рядом является слугой Фигаро и нашего величия, и нашей низменности. Он служит и нашим возвышенным стремлениям и нашему низменному эгоизму; и нашей храбрости, и нашей трусости... "Фигаро – там, Фигаро – тут". Не случайно немецкий богослов и реформатор Мартин Лютер говорил: "Разум – это потаскуха диавола!" Усилия разума нередко направляются на то, чтобы замаскировать личность человека, выдать его не за то, что он есть на самом деле. А чувства выражают человека наиболее непосредственно и наиболее искренне. И то, что засело в чувствах, сильнее того, что сидит в разуме. Более того, сам разум сплошь и рядом усваивает мировоззренческие – как и всякие! – знания под диктат чувств. Анатоль Франс как-то говорил: "Для того, чтобы знания усваивались, они должны поедаться с аппетитом". В школе обычно лучше всего знают те предметы, преподавателей которых любят, которые нравятся. Следовательно, и мировоззренческие знания (миропонимание) входят до состава моего мировоззрения тогда, когда они задели мои чувства и осели в них, стали моим мирочувствованием.
Много мировоззренческих элементов входят в личность человека не через парадную сознания, не через разум, а в обход разума, путём внушения, и только потом, овладев нами, завоёвывают (возможно, – в последнюю очередь) наш разум, внедряются в нём. В детстве львиная часть будущего мировоззрения личности просто внушается нам путём повторения, повышением голоса, интонацией, подражанием. Общество внушает нам свои мировоззренческие принципы своими публичными действиями: митингами, фестивалями, ритуалами, требованием единогласия и так далее. Всё это – внешние воздействия на внутренний мир, прежде всего на чувства человека. Иногда эти воздействия на чувства воплощаются в броские и бессмысленные лозунги типа: "Бей жидов, спасай Россию!" (И каким же это образом избиение жидов будет спасать России от голода, пьянства, безалаберности, тирании?); "У советских собственная гордость, на буржуев смотрим свысока!" (И в чём содержание этой гордости? И почему именно "свысока"?), "Коммуняку – на гиляку!" (Во имя чего "на гиляку"? А если коммуняка – это мой друг, соратник, родитель? На гиляку и – разговорчики там в строю прекратить!); "Умом Россию не понять!" ( А чем ещё можно что-то понимать?)
С точки зрения секулярной антропологии, кроме внешнего внушения важную роль в укреплении мировоззрения имеет самовнушение. Лучшим примером этому может служить мировоззрение верующих. Религиозное мировоззрение вообще не может удерживаться у верующего без постоянного внушения и самовнушения. Дело в том, что обычный разум даже на уровне здравого смысла опровергает мировоззрение исторически давних (и наиболее массовых) религий, видит их несостоятельность и отбрасывает его. А поэтому религии нужно постоянно ослеплять проблески разума, подчиняя его чувствам. Именно для этого существуют богослужения, которые (с этой точки зрения) являются ничем иным как коллективным внушением религиозного мировоззрения. Индивидуальные молитвы, к которым настойчиво побуждают верующих их пастыри, являются для секулярной антропологии ни чем иным, как самовнушением себе религиозного мировоззрения. Именно как результат такого самовнушения рассматривается и моление, о котором говорил поэт:
М О Л И Т В А
В минуту жизни трудную,
Теснится ль в сердце грусть,
Одну молитву чудную
Твержу я наизусть.
Есть сила благодатная
В созвучьях слов живых,
И дышит непонятная
Святая прелесть в них.
С души как бремя скатится,
Сомненья далеко, –
И верится, и плачется,
И так легко, легко.
М.Ю. Лермонтов.
Религиозная практика – это наиболее яркий пример внушения и самовнушения религиозного мировоззрение через чувства человека. Если мировоззрение прочно засело в чувства, его трудно поколебать даже самыми убедительными опровержениями разума. Так, например, как отмечалось в специальном исследовании, современные католики знают о темных делах инквизиции, о примитивности библейских сообщений, о порочности пап – наместников Сына божьего на земле, о преследовании Церковью науки и учёных... Знают! Но католиками быть не перестают!
Внушение и самовнушение присущи – хотя и в меньшей мере – не только религиозному, но и другим типам мировоззрения, в том числе и атеистическому. Без внушения и самовнушения нет самоутверждения человека, нет взаимопонимания между людьми, нет нормального взаимообщения между ними. А поэтому то, что мы сказали о мировоззрении католиков, примерно то же, хотя и совершенно в другом ракурсе, можно сказать о мировоззрении коммунистов. Современные коммунисты бывшего СССР хорошо знают о преступлениях большевиков, осуждают тоталитаризм коммунистического режима, но коммунистами быть не перестают!
И наконец, несколько слов о волевых моментах в мировоззрении.
[pagebreak]
Мы уже знаем, что мировоззрение является духовной основой волевых мотивов деятельности человека. Социальная ценность мировоззрения заключается именно в том, что оно побуждает человека к социально положительным поступками или воздержанию от социально вредных. Исходя из этого, много философов, педагогов, политических деятелей, учёных утверждают, что действия человека – это выход, материализация мировоззрения человека; что о мировоззрении человека надо судить только по его поступкам, по его делам. И всё это верно. Но верно только с одной стороны. Дело в том, что воля не только даёт выход мировоззрению, материализуется в поступках человека. Но наряду с этим воля выступает также важным – если не важнейшим! – фактором формирования самого мировоззрения, сама есть частью этого мировоззрения.
Мировоззренческие положения становятся принадлежностью человека не только и не столько вследствие их изучения или симпатий к ним, а вследствие исполнения в своём собственном поведении требований того или иного мировоззрения. Если я, к примеру, будучи не религиозным человеком, приму приглашение друзей стать крёстным их ребёнка и снести его в церковь для крещения, а потом этого ребёнка подготовлю к принятию первого причастия, начну с этим ребёнком регулярно ходить в церковь, принимать участие в церковных празднествах, исполнять религиозные обряды и всячески демонстрировать – пусть даже лицемерно! – свою приверженность какой-то церкви или секте, начну отмечать религиозные праздники и обряды в своей обыденной жизни, – то со временем я обнаружу себя вполне верующим человеком. Общечеловеческая мудрость говорит: «Примеры учат, а поступки – влекут!».
С психологической точки зрения мировоззренческие принципы легче всего усваиваются волей через подражание, действия, принуждение, а не их изучением или прочувствованием. Конечно, слепое подражание другим у выполнении мировоззренческих требований, как и принудительное навязывание их человеку помимо его сознания и желания, всегда достойно осуждения... Но не скажите, не скажите!.. Нередко только принуждение (Делай, не рассуждая, только так и не делай такого-то!) или слепое подражание (Делай, как я; давай будем делать, как все!) нередко оказывается наиболее эффективным средством воспитания и, особенно, перевоспитания личности человека. Ведь именно такими методами ведётся воспитание и перевоспитания людей в системе пенитенциарных[6] учреждения всего мира. Об этом же свидетельствует анализ духовного единства и возвышенного энтузиазма масс в условиях крестовых походов, публичных сожжений еретиков и ведьм[7], диктаторских режимов Гитлера, Сталина, Ким Ир Сена, Саддама Хусейна...
Или ещё один военно-педагогический пример. В какой-то специализированной воинской части по рекомендации учёных обязательно нужно было включать в рацион питания свиное мясо. Когда эту рекомендацию начали проводить в жизнь, то оказалось, что солдаты из евреев и арабов отказывались есть мясо из-за своих религиозных мировоззренческих убеждениям. Нам, христианизованым славянам, мясо лошадей, деликатесы из змей да лягушек, семечки из кузнечиков тоже отвратительны. Не так ли? А почему? Не трудно выявить в этом влияние иудео-христианского мировоззрения. Но вернёмся к американским солдатам. Их начальство совместно с учёными решило провести эксперимент на тему: "Каким образом легче всего ломать мировоззренческие стереотипы и насаждать другие". Для эксперимента отобрали две группы по 30 подопытных солдат. Одну группу отдали профессорам, которые читали им лекции о незаменимой полезности для человеческого организма свиного мяса и сала. Лучшие профессора лучшим образом читали тематические лекции, проводили с солдатами семинарские занятия. Все 30 человек усвоили материал спецкурса, только на "отлично" и "хорошо" сдали экзамены, но после этого свиное мясо и сало начал есть только два солдата; три-пять из них попробовали свинину во время семинарских занятий. Остальные хорошо знали всё о свинине, но в рот её как до обучения, так и во время семинарских занятий, так и после завершения "образования" свинину есть не стали.
Другую группу в 30 солдат отдали сержанту для решения той же задачи: приучить своих подчинённых есть свинину. Сержант не читал им никаких лекций о пользе поедания свинины, а в первый же день своего шефства над ними утречком погнал их на усиленные профессиональные занятия: бегать, прыгать, ползать, копать, выжиматься. И везде – до предела. На обед он привёл их в столовую, где им предложили... свинину. Все 30 солдат поголовно отказались есть свинину. "Ах вот как! Так это вы – вот так!" – возмутился до посинения сержант и кликнул со стороны роту солдат. Те набросились на несчастных подопытных коллег и начали насильственно запихивать им в рот свинину. Бедные "кролики" сопротивлялись, падали в обморок, рвали от препротивной, нечистой и гадкой свинины. Как только окончилось отведённое на обед время, сержант скомандовал: "Встать! Обед окончен!" и повёл солдат на очередные военные занятия. На ужин операция со свининой повторилась... Прошло отведенных на эксперимент 30 дней. 26 подопытных сержанту солдат ели свинину, 18 из них – с удовольствием; два – заболели и были помещены в лазарет, а два умудрялись все 30 дней питаться только хлебом и компотом. После завершения эксперимента 18 солдат у сержанта приучились без всяких мировоззренческих помех питаться свининой, 8 могли её есть в случае необходимости и только 4 не изменили своей мировоззренческой установки.
Вот вам эффективность рационального и волевого влияния на формирование и перестройку мировоззренческих ориентиров человека.
Уникально важное значение имеют волевые моменты личности в деле её самовоспитания. Если мы указываем на великих людей, которые прожили осмысленную жизнь, то следует помнить: великие люди – это люди, которые сделали сами себя. В США всех значительных бизнесменов, политических деятелей, спортсменов, артистов называют Selfmaking men, – людьми, которые сделали себя сами. Такими в самом деле есть экс-президент Джордж Буш и его два сына, компьютерный магнат Билл Гейтс, бывший президент Франклин Рузвельт, миллиардер Карнеги, основатель транснациональной компании Форд. Гейтс и Рузвельт, к примеру, не имеют высшего образования; обоим для своей захватывающей жизни хватило 3 курсов Гарвардского Университета.
[pagebreak]
В процессе формирования мировоззрения личность человека не пассивный, а активный участник этого процесса. Общество и общественное положение, в самом деле, диктуют, навязывают человеку определённые взгляды, но за человеком всегда остаётся право активного выбора и активного непринятия предлагаемого. Видный итальянский гуманист периода Возрождения Эней Пико дела Мирандолла (1463-1494) писал: "Помни, что ты – достойный ваятель самого себя!" Неопровержимый, точный и в тоже время осмотрительный Гегель замечает, что человеку "присуще стремление реализовать самого себя через самого себя, определить свою субъективность в объективном мире и таким образом реализовать себя". К. Маркс и Ф. Энгельс писали: "Призвание, назначение, задача всякого человека – всесторонне развивать свои способности безотносительно к какой бы то ни было заранее установленной мерке". Авторы этой фразы имели в виду, что нет такой границы, дальше которой не должен идти, развиваться, дерзать человек.
§6. Для чего человеку словесный язык?
Весьма общий ответ на этот вопрос прост: словесный язык существует для того, чтобы человек был человеком. Язык, владение словом относится к сущностным отличительным чертам человека, таким как разумность, социальность, моральность, творчество. Определение Аристотеля: «Человек – живое логическое существо» предполагает не только указание на разумность, но и на «словесность» людей, поскольку ядро значения греческого слова «логос» – «разумное ответственное слово».
Языком в самом широком смысле называется принятая в отношениях между людьми система знаково-символических средств (словесных, музыкальных, визуальных и т. п.) и практика их использования. Словесный язык включает в себя 1) знаково-символическую систему с правилами применения ее единиц – звуковой, грамматический и лексический строй языка,– язык-«код»; 2) употребление этих знаков и символов в конкретных условиях – речь, языковую деятельность, «дискурс».
Универсальным языком, ядром и моделью языка вообще является «естественный», «национальный» язык – исторически сложившийся в повседневном общении людей. Он образует духовную основу культуры. В. Гумбольдт считает, что национальный язык есть дух народа. На базе естественного языка строятся искусственные, созданные людьми для применения в ограниченных областях, где необходимы и достаточны точность, сжатость и простота выражения. Различают специализированные и неспециализированные языки. Последние предназначены главным образом для международного общения, например эсперанто. К специализированным искусственным языкам относятся формализованные системы символов в различных областях науки (в математике, физике, химии, логике, лингвистике и др.), а также быстро развивающийся компьютерный язык, все полнее моделирующий естественный.
Естественный язык – способ связи между людьми, организации и деятельности сознания, осуществляемый главным образом посредством системы голосовых звуков, за сочетаниями которых социально закреплены значимые для сообщества смыслы. Звуки голоса дополняются и отчасти замещаются движениями лица и тела, письменными знаками и т. п. Существенно обедняет понимание языка укоренившаяся в западной мысли трактовка его лишь как системы знаков. Традиция эта восходит к рационалистическим концепциям языка в античности (Аристотель, стоики), развита философами XVII в. и поддержана структурной лингвистикой XX в. (де Соссюр). Слово гораздо больше, чем знак, оно не просто выразительно, но и обладает самостоятельным содержанием и действенной силой, например в молитве, клятве, повелении, договоре, ласке, стихе, порицании или похвале. В этом аспекте представляет язык современная теория речевых актов. Средства языка создают целостную, упорядоченную и одновременно подвижную, открытую изменениям языковую картину мира, точнее – его словесное измерение, в котором люди живут и которому принадлежат. М. Хайдеггер называет язык «домом бытия», Г. Гадамер – «местом встречи человека с миром».
Фундаментальна способность языка фиксировать и связывать между собой реалии и представления различной степени конкретности и обобщенности – от указания на непосредственно данный чувствам предмет до предельно широкого понятия, вобравшего в себя результаты многократного абстрагирования. Это дает возможность относиться к конкретно-ситуативному с точки зрения идеального, т. е. осмысленно, кроме того – строить представления в виде образа, метафоры, аллегории, символа. Интонационная насыщенность голосового звука делает его мощным средством эмоционально-волевого воздействия на внутренний настрой и поведение человека.
Назначение слова многообразно, главное, что оно, соединяя обобщение и общение, позволяет создавать и поддерживать пространство идеального. К основным функциям языка обычно относят: 1) коммуникативную – установление контактов между людьми, оказание воздействия друг на друга, накопление и передача информации, культурного опыта; 2) познавательно-оценочную – называние, обозначение явлений действительности и отношений между ними; познание и оценивание, требующие использования языковых средств обобщения, абстрагирования, сопоставления конкретного объекта и идеального эталона и т. д.; 3) эмоционально-выразительную – оформление и выражение эмоционального состояния, отношения, стремления, воплощения настроя души в образе, в том числе и художественном, и т. д.; 4) метаязыковую, поскольку естественный язык, будучи универсальным, способен обеспечивать описание себя самого и других языков.
Здесь требуется добавление обобщающего характера: язык есть способ существования индивидуального и общественного сознания (в широком смысле, включающем неосознаваемое). Ведущая роль в становлении индивида принадлежит общению, оно переходит в общение с собой. Внешняя речь превращается во внутреннюю. Речевое общение в значительной степени определяет формирование и деятельность восприятия, мышления, воображения, воли, чувств, памяти; со-знания и само-со-знания, умения управлять своими намерениями и поведением. Имя человека, слова «Я», «Ты», «Они» становятся опорными точками для восприятия человеком себя в мире. Мысль, по выражению Платона, есть разговор души с собой. Совесть – словесно опосредованное нравственное руководство собой. Существуют и внеязыковые компоненты высших психических способностей, даже несловесное мышление, однако, по выражению А. Потебни, умение мыслить по-человечески, но без слов, дается только словом. Диалогизм, как показал М. М. Бахтин, глубоко укоренен в сознании и культуре.
Язык является необходимой составной нравственной, религиозной, познавательной, эстетико-художественной, воспитательной и других областей собственно человеческой деятельности. Каждая общность людей и сфера жизни имеют свои языковые особенности, свои правила словоупотребления, свои «языковые игры» (Л. Витгенштейн). Современная лингвистическая философия, герменевтика, постструктурализм изучают язык в единств.
| |
|
Всего 31 на 4 страницах по 10 на каждой странице1 2 3 4 >> |
|
|
|
