|
Сегодня каждый человек думает о языке, каждый пытается решить эту проблему для себя, создает свой собственный, но вновь погружается в первобытное состояние неосознанной сопричастности с чем-то иным, чем быт. Но прямо взглянуть этому иному человек боится, потому что ему кажется, что он увидит пустоту. Это «кажется» становится для современного человека символом веры - кажется и видят. Казаться не должно - мерещиться не будет. Бытие - не пустота, оно не граничит с небытием, этих границ Бог не определяет. Эти границы определяет для себя человек, а для истинно верующего смерти нет, потому что есть Бог, а значит любовь и жизнь. Для того, чтобы это увидеть сегодня нужен другой человек, чтобы в его душе, как в зеркале, отразилась бы полнота, тогда и родится новый язык. Язык бытия, а не быта.
Это рефлексия совсем другого уровня. Осознающее себя сознание освободится от созданных им самим рамок, выйдет из зеркальной комнаты языка, забудет о своих отражениях, в которых познает само себя, а найдет другой метод, когда не просто отразится, а увидит себя самого в другом. И этот метод, также, как и мир, прост. Любовь решает эту проблему. Когда любишь другого человека, тогда не отражаешься в нем, не любуешься на свое отражение, а видишь другого, чувствуешь сопричастность, осознаешь бытие в себе самом и в другом по каким-то иным законам. Возможно уровень рефлексии здесь уже не существует, может быть и рефлексия, как таковая, останется прерогативой языка. Она уйдет вместе с языком и возникнет новый метод осознания, метод любви. Когда в другом видишь не себя самого, а Другого, то есть видишь отражение Бога и переживаешь Его.
Но мы пока барахтаемся в остаточных реакция нашего существа, обремененные ностальгией по языку быта, всевозможных рефлексиях по несбыточному и неразрешенному, цепляясь за осколки наших отражений и старый язык, в котором отражаемся только мы сами, но не бытие, ни другой, ни Бог. Скорее всего, в этом наш сбой и особенность нашего возврата - в привязанности к языку быта, он формирует наше сознание под себя, становясь чем-то внешним, сторонним, становясь на то место в нашем сознании, где должен быть Бог и другой человек. Нужен новый механизм языка, не сам язык, а механизм создания языка. Потому что язык не может быть сам по себе неким иным, вне материальных бытовых образов, он по природе соткан из них, и это мы не вправе менять, а вот сам механизм - нам подвластен и зависит от нас. Пока язык зациклен на себе самом, замкнут на материальных формах и образах, зависит от них, мы не увидим бытия. Но именно язык доведет нас не только куда-то в пространстве, но и выведет нас, если оставит самолюбование и изучение природы форм, отвлечется от них, будет отчужден в некотором смысле от своей природы, и тогда в этом парадоксе родится сопричастность бытию и Богу.
И.Кона
|
