|
Что мы знаем о другом человеке? Ничего, кроме того, что внешне он выглядит почти также, как мы. Наше стремление к власти над себе подобными говорит о том, что мы никак не допускам, что душу другого человека защемит от боли, в момент попадания под наш пресс воли. Если бы мы знали это, верили и чувствовали, мы бы испытывали такую боль, что никакой власти больше не захотелось бы. И в этом наша культура, наши проблемы языка.
Язык разделяет нас, отделяет зеркальными стенами друг от друга и мы можем соотноситься друг с другом, как в тюрьме, легким постукиванием. А это уже язык объединяющий, своего рода суррогат - язык в языке. Бог нам говорит в заповедях: «возлюби ближнего как самого себя» - это одна из причин поверить в другого человека, одна из возможностей оказаться с ним рядом. Но язык в языке не допускает этого, слишком много условностей, много запретов, и потом еще страх - кто знает, что ждет нас за этой зеркальной стеной, когда мы ее разобьем? Может быть весь мир обвалится на нас и мы загораживаемся от него нашим языком.
Но все-таки желание любви оказалось сильнее страха, люди в ХХ веке разбили наконец-то зеркало культуры, и в первый миг им показалось, что они оказались перед пустотой, потому что глаза их не привыкли к свету, они по привычке искали язык, а его уже не было, вместо него зияла дыра, уводящая в бытие. Смыслы оказались утеряны, люди рады бы все собрать, да забыли как и зачем. Сама проблема языка забылась. Вот присел человек перед разбитым языком и пытается его вновь сложить, но ничего не получается, так как сам процесс создания символа, секрет этого чуда, в сознании утерян. Его место занял бытовой язык. Человек прикрылся бытом от бытия, чтоб не смотреть на разбитое зеркало и погрузился в первобытное состояние.
В глубокой древности, когда человек боялся всего окружающего он тоже попытался отделаться от бытия языком и загородиться бытом. Он обожествил предметы быта и сделал быт своим языком. И только сегодня мы понимаем, что зеркало, которое отгораживает нас от бытия - это язык быта, бытовых предметов, которые мы наполняем несвойственными им смыслами и думаем, что приобщаемся к подлинному бытию, на самом деле мы создаем ирреальность, потусторонность нашей жизни, мы создаем другу сторону быта, которую сами боимся и считаем пустотой. Мы знаем, что по ту сторону нашего быта лежит бытие, и это бытие - тот же быт, только наполненный другими смыслами. Но это только теория, потому что пока перед нашими глазами только пустота потустороннего быта.
Но теперь зачем нам нужно собирать разбитый язык быта? Нам нужен другой язык, который был бы мостом между нами и бытием, не отгораживал, а воссоединял. И эти механизмы наше мышление сейчас старается выработать. Новый принцип языка, новый способ создания картины мира пока существуют как некая теория, потому что мы при создании нового, обращаемся к старым методам, пытаемся вернуть язык быта, снова наделить предметы каким-то несвойственным им символическими и знаковыми смыслами и значениями, чтобы указать самим себе на то, что вне быта. У нас это уже не получается - хотим попасть пальцем в небо, а попадаем в пустоту.
|
